ваться таким ненадежным транспортом как ни самим его создателям? Это же
так естественно и нормально.
- Короче, да здравствует метрополитен, светлое подземелье человечест-
ва! - смеясь подытожила Елена и подняла бокал шампанского.
Напоследок чокнулись и за это - кто остатками шампанского, а кто чаем
и Доктор предложил хозяевам дать отдохнуть, и гости стали расходиться.
Гоголь-Моголь, правда попытался доесть торт, но Доктор его чуть не силой
уволок из-за стола. Анатолий, прощаясь, с грустью посмотрел на Елену и
инженера, впрочем, после поправился, принялся благодарить и хотел еще
что-то сказать, да так и не ришившись, ушел.
Балласт
На улице стояла черная мартовская ночь. Старый пожухлый снег еле рас-
сеивал падающий из окон первых этажей угрюмого дома снег. Едва Толя Ер-
молаев двинулся вперед, как из темноты, навстречу выплыл человек.
- Здрасьте, - послышался знакомый голос.
- Разгледяев?! - вскрикнул Толя.
- Да-с, Марк Васильевич, - развязанно представился бывший муж.
- Но, как же вы здесь?...
- Ай-яй-яй, как же я - и вдруг здесь, как же меня угораздило? - пе-
редразнил Разгледяев. - Да вот так-с, стою, променаж совершаю. Не желае-
те присоедениться?
- Вы пьяны?
- Да-с, допустил послабление, слегка пьян-с, но зато на свои.
Толя сделал попытку обойти философа, но тот цепко схватил за рукав.
- Куда же вы? Брезгуете, значит-с? Ну, конечно, где уж нам равняться
в тонкости ощущений. Мы же кто? Плебеи мысли, схоласты,в нас нет горения
души, с нами и говорить то не о чем. Да-с, мы любим систему и система-с
нас любит-с.
- Вы пьяны. - повторил Толя.
- Что вы заладили, ну, пьян, ну и что? Да постойте, подарите минутку,
ученейший мой друг, меня тоже понять-с надо-с.
- Перестаньте кривляться, - не выдержал Толя.
- Это вы-с на мой рабский стиль намекаете, вроде как я специально
кривляюсь? А я не специально-с, я только подчеркиваю свою низость, -
Разгледяев снял шапку и шутовски принялся раскланиваться. Отбив три пок-
лона, продолжал взывать к совести Ермолаева: - С ненормальными умные
разговоры ведете-с, а со мной двух слов сказать не желаете-с. Все вверх
дном-с! Постойте-с, они же все с иженером - того, ведь мы-с с вами-с од-
ни и есть интеллигентные люди. Что же вы со мной и знаться не хотите-с?
- Да зачем я вам? - решил прояснить ситуацию Толя.
- Очень-с, очень-с зачем-с, вы же-с - посторонний человек, вы же-с
нас с Еленой рассудить можете. Ведь она мне не верит, ему-с верит, вам
верит, а мне - нет-с. Вы же одне среди них норальные-с, вот и объясни-
те...
- Какой же теперь смысл?
- Вы имеете в виду развод-с? Это ничего-с, это даже для пользы-с,
пусть она почувствует свободу. Я так ее не оставлю, ведь должна она по-
нять куда попала.
- Как же я объясню?
- Ах, какие мы беспомщные-с! Ничего-с не можем, - Разгледяев обречен-
но похлопал себя по бокам. - Да ведь изобретение к вам направленно, по
нему же все ясно, что у него в голове!
- Рукопись я не читал, и вообще этим я не занимаюсь. Рецензию пишет
Суровягин.
- Петр Семенович? Лично-с? - удивился, впрочем не переставая еще
кривляться, Разгледяев.
- Да. В понедельник будет публичное обсуждение на ученом совете.
- Не много ли чести для графомана?
- Почему вы решили, что он графоман?
- Чистой воды. - Разгледяев переменился и перешел на шепот, - Посмот-
рите, как он живет, ходит, дышит. Все признаки налицо: работу бросил,
изобретения нигде пристроить не в состоянии. А почему не в состоянии? Не
нужны его изобретения никому.
- Мало ли кто чего пристроить не может, - возмутился Толя.
- Намекаете на мучеников и подвижников, якобы не признанных современ-
никами? Эх, молодой человек, плохо вас учили в университете, вы с диа-
лектикой не в ладах. Кто же это вас учил так плохо? Молчите, храбрый
студент?
Марк Ваисльевич недождавшись реакции отеческим уже тоном растолковал:
- Если эпоха не нуждается в личности, следовательно и личность эта в
данный исторический момент вовсе никакая не личность, а просто, сумасб-
род, кривляка, балласт общества, гра-фо-ман! Да, только так. Причем тут
публичное обсуждение, а, впрочем, даже к лучшему. Отлично-с, вот и выяс-
нится, кто есть мыльный пузырь...
- Извините, мне пора.
Толя снова попытался обойти Разгледяева.
- Конечно-с, я провожу-с. Видите-с, я как собачонка за вами, только
что хвостиком не виляю, но ей-богу, был бы хвост - уж я бы все дорогу
перед вами подмел-с.
- Оденьте шапку, простудитесь, - посоветовал Толя, но Разгледяев лишь
поправил зачесанные назад волосы.
- Ну-с, обрадовали вы меня-с, то-то будет в понедельник! Тунеядцам
бой!
- Зря вы... Ведь он с такой бедой.
- Не понял-с.
Толя попытался подобрать слова, но Разгледяев уже и сам догадался:
- Вы насчет лагерей-с намекаете-с? Ну, что же лагеря-с, да-с, были-с,
были, жертвы-с, как бы невинные, только если поразмышлять, внимательно,
конечно-с, постепенно, то получается совсем другое-с, у меня даже-с мыс-
лишка закралась...
- Какая мыслишка?
- А так ли уж не виновны эти жертвы культа личности?
- То есть? - Толя опешил.
- Елена тоже удивилась, когда я ей сформулировал. Да возьмите, хоть
инженера. Сколько такой изобретатель вреда может принести! Целый научный
институт, в ущерб фундаментальным исследованиям на благо отечества, вы-
нужден копаться, извиняюсь в чепухе.
- Причем здесь изобретение? Мало ли кто в науке ошибается, что же
из-за этого...
- Именно, дорогой мой ученейший друг, именно из-за этого. - Разгледя-
ев как будто окночательно протрезвел. - Сегодня - в науке перекос, завт-
ра в мировозрении, так не лучше ли избавиться от вредоносного влияния?
Здесь они подошли к остановке и Толя с тоской посмотрел вдаль - не
идет ли спасительный тролеейбус.
- Ладно, придет ваш троллейбус, - как-то жестко сказал Разгледяев. -
Но скоро мы еще встретимся и мне кажется - мы еще с вами подружимся.
Когда подошел троллейбус, Разгледяев вопреки Толиному желанию, взял
его под руку и помог подняться по скользким ступенькам. Потом выпрыгнул
наружу и долго размахивал шапкой, словно провожал молодого человека в
дальний нелегкий путь.
Домой Толя вернулся далеко заполночь. Тихо, стараясь не будить домаш-
них, пробрался в свою комнату и мгновенно уснул.
Под утро ему приснился сон на транспортную тему. Снился полет на воз-
душном шаре солнечным летним днем. Перегнувшись через край корзины, с
высоты двух сотен метров, он разглыдывает медленно проплывающие поля и
рощи. По полям снуют люди, а в рощах - разная живность, в основном зайцы
и волки. Вокруг такая тишина, что легко слышен скрип телени, проезжающей
по проселочной дороге. Мужик в телеге заметил воздушный шар и кричит
что-то, размахивая кнутом. Толя берет в руки подзорную трубу системы Ло-
моносова и узнает в мужике Гоголя-Моголя, только с бородой и в телогрей-
ке.
- Парим? - кричит Гоголь-Моголь и радостно смеется. Толя не понимает
радости врага воздухоплавания.
- Равнодействие - это вещь! - кричит утопист и показывает большой па-
лец.
Наконец Толя замечает, что по полю, до самого горизонта, как на па-
рад, выстроилась цепочка вентиляционных шахт метрополитена. Толя тоже
радостно приветствует Гоголя-Моголя. Здесь обнаруживается, что в корзине
он не один, а с Еленой и инженером. Елена улыбается, шепчет на ухо:
- Нормальные люди иногда должны летать во сне.
Он не понимает, причем тут сон, если все так прекрасно складывается.
Вон и инженер, по-деловому снимает показания высотометра и записывает в
бортовой журнал.
Они обгоняют телегу. и теперь летят над рощей. Там, среди дерев кра-
дется охотник, видно разыскивает каких-нибудь зверей. С воздушного шара
шлют приветствия лесному человеку. Тот поднимает голову и вскидывает
двустволку. Елена и инженер продолжают радостно махать руками, а толя
через трубу узнает Марка Васильевича Разгледяева.
- Сейчас и проверим, кто есть мыльный пузырь, - шепчет Разгледяев.
Раздается хлопок и воздух со свистом вырывается из упругой радужной обо-
лочки.
- Мы теряем высоту, сбрасывайте балласт! - кричит инженер.
Толя лихорадочно оглядывается по сторонам и не видит ничего подходя-
щего. Баласт не предусотрели, утописты, мелькает е него в голове.
- Нет баласта, - докладывает Анатолий.
Корзина со свистом падает вниз. Ветер поднимет кверху волосы Елены, и
она безуспешно пытается привести их в порядок необычной заколкой в виде
серебристой стрекозы с выпученными глазками.
- Что же они, сволочи, по воздушным шарам стреляют?! - отчаянно кричт
Елена, - Вон и профессор твой!
Толя, видит, как к охотнику подбегает Петр Семенович и что-то ему
быстро говорит, указывая на воздушный шар.
- Есть балласт, - доносится Богдановский голос. Он уже взобрался на
край корзины, постоял там на краю немного и полетел свободно вниз, будто
камень, брошенный с Пизанской башни. Корзина было уже притормозилась, но
раздается второй выстрел и обреченные аэронавты неотвратимо устремились
навстречу Толиному пробуждению.
Проснувшись, Ермолаев долго лежал в постели, разглядывая портрет ин-
женера Кибальчича. Когда-то, давно, еще школьником, он вырезал из журна-
ла портрет с подробной схемой летательного аппарата, нацарапанной в ка-
мере смертников.
Наконец в комнату заглянула мама и позвала завтракать. Голос матери
вернул сына к обыденной жизни, из которой он кажется напрочь выпал в
последние дни.
- Толенька наш совсем загрустил, - послышался голос матери. - Навер-
ное, опять влюбился.
Время такое - весна, - глубокомысленно заметил отец.
