- Пойду. - Угрюмо. - А куда мы направимся?
- Сегодня мы будем подыматься в гору. Перейдя через пере-
вал, мы выйдем в другую долину, где люди уже не ходят.
- Почему туда?
- Меня направляют.
- Мне собирать рюкзак и спальный мешок?
- Оставь их здесь.
- Но разве мы...
- Я же сказал: оставь их здесь! - В голосе Катсука появи-
лась какая-то дикость.
Дэвид попятился вглубь пещеры.
- Я должен отказаться от любых хокватских вещей, - объяс-
нил Катсук. - Пошли.
Выйдя из пещеры, он повернул по оленьей тропе направо.
Дэвид пошел за ним.
- Держись поближе. О том, что промокнешь, не беспокойся.
на подъеме тебе станет жарко.
Они шли по тропе, пока солнце не пробилось сквозь тучи.
Вся тропка была покрыта мелкими углублениями, похожими на
оленьи следы. С обеих сторон тропа поросла папоротниками. С
деревьев свисали клочья мха. Потом тропа начала подыматься
вверх. в мелких ямках стояла вода.
Когда солнце взошло, Катсук, хватаясь за ветки, перебрал-
ся на другую сторону горного уступа, а там нашел другую тропу.
здесь он свернул направо, и уже довольно скоро им стал попа-
даться лежащий на земле снег. Он собирался в длинных углубле-
ниях по краю дороги, но на склонах таял. Дэвид с индейцем
продвигались по узкой полоске обнаженной почвы. На снегу пят-
нами рос лишайник цвета мочи.
Один раз они услыхали шум самолета, летящего под самыми
облаками, но низко нависаюая листва не давала его увидеть.
По мере подъема, деревья становились все меньше и тоньше.
Оленья тропа пересекла парковую, где стояла табличка, указы-
вающая влево: ПИК КИМТА.
Катсук повернул направо.
Все чаще и чаще стали им попадаться ложбинки полностью
засыпанные снегом. На нем было множество старых следов. Они
уже не были похожи на следы, оставленные человеком, наполня-
лись дождевой или талой водой. В некоторых были пятна грязи.
Катсук указал на эти следы:
- Они шли на пик Кимта. Это было на прошлой неделе.
Дэвид тоже изучал следы. Он не мог сказать, куда те ведут.
- Откуда ты знаешь?
- Ты заметил, когда мы оставляем в следах грязь? Только,
когда перед тем мы шли по голой земле. Они оставили грязь еще
на склоне. И следы подтаяли, как минимум, неделю назад.
- И кто это был, как ты считаешь?
- Наверное, те хокваты, что разыскивали нас.
Дэвид поежился, потому что ветер стал сильнее. В воздухе
чувствовался холод льда и снега. Даже необходимость спешить за
Катсуком не согревала мальчика. Он удивлялся про себя, как
терпит холод индеец, на котором только мокасины и набедренная
повязка. Мокасины, тем более, давно потемнели от влаги. Набед-
ренная повязка тоже промокла насквозь. Теннисные туфли Дэвида
хлюпали на каждом шагу. От холода и сырости у мальчика онеме-
ли ноги.
Они дошли до следующей таблички: УБЕЖИЩЕ ТРЕХ ДИКИХ СЛИВ.
Стрелка показывала направо, вниз по склону.
В этом месте Катсук сошел с парковой тропы. Он обнаружил
оленьи следы, ведущие прямо вверх по склону. Дэвид держался из
последних сил.
В просветах листвы можно было заметить, что небо очищает-
ся от туч. дэвид молился про себя, чтобы они как можно скорее
вышли на теплое солнце. Руки его замерзли и почти потеряли
чувствительность. Он пробовал сунуть их поглубже в карманы
курточки, но она тоже промокла.
Они подошли к каменному гребню. Катсук пошел вдоль него,
направляясь прямо к вершине, вздымающейся выше облаков. Де-
ревья по обеим сторонам дороги были низкорослые, корявые, сог-
нутые ветром. На камнях повсюду пятна лишайников.
- Мы вышли к самой верхней границе распространения леса, -
сказал Катсук. - Вскоре мы уже начнем спускаться.
Ему приходилось перекрикивать шум речки, грохочущей в
глубоком ущелье справа. Потом они вышли на лосиную тропу, иду-
щую параллельно реке. Дэвид спускался за Катсуком, скользя, и
стараясь, где только можно, не идти по снегу. Катсук же мерял
тропу длинными, пружинистыми шагами. Дэвиду приходилось чуть
ли не бежать, и тогда он перегонял индейца. Но тот придержал
его.
- Очень опасно так сбегать по склону. Ты можешь сва-
литься прямо на камни.
Дэвид кивнул, а внутри похолодел от ужаса.
Они продолжали спускаться. Теперь их путь лежал вдоль бе-
рега реки, по гранитному уступу. Внизу грохочущая вода смеши-
валась с ледяным воздухом и молочным туманом. Катсук повернул
налево, идя теперь вверх по течению. Довольно скоро деревья
почти закончились. На камнях опять появились пятна лишайников.
Их зеленая паутина покрывала и наносы снега. Река становилась
уже, со дна торчали серые валуны. Река уже и шумела меньше. От
тающего снега вода была серо-зеленой. Ширина речки была здесь
не больше чем футов шесть. На поверхности подымались облачка
пара.
Катсук подошел к давно разыскиваемому им месту - броду из
камней. Вверх по течению можно было видеть стену ледника, от-
куда и брала начало речка. Катсук глядел на холодный, гряз-
но-белый ледник. Лед... лед...
Мальчик стоял у него за спиной, нахохлившись, дрожа от
холода. Катсук быстро глянул на Хоквата, затем поглядел вниз и
направо, где река вонзалась в стену леса - далеко-далеко вни-
зу. Солнце пробило завесу туч. Индеец увидал глубокую расщели-
ну, заполненную речной водой: течение здесь устраивало завих-
рения и водовороты, прежде чем вернуться в основное русло. Он
ощущал, как беспокойно бурлит в своих берегах река. Кто может
отвернуть эту воду, изменить ее бег? Вода соединялась сама с
собой; один конец соединялся с другим.
- Чего мы ждем? - спросил Дэвид.
Катсук не слушал его, размышляя: Все здесь стекает от
этого места вниз. Здесь находится первоначало.
Духи реки пребывали здесь. Они не давали отдохнуть пото-
ку воды, они же не давали передохнуть и ему, Катсуку. Каждый
обязан спешить, пока не превратит свою энергию в какую-то иную
форму. Все вокруг было движением, энергией и потоком - на це-
лую вечность!
В этих своих мыслях Катсук обнаружил какое-то глубинное
спокойствие и радость. Его разум уже готов был к скачку-прев-
ращению, он уже не спрашивал "зачем"6 а только "как".
Как?
И духи сказали ему:
- Не останавливайся, один вид энергии переходит в другой!
- Пошли, - сказал Катсук. И он начал переправу, прыгая с
одного валуна на другой.
Мальчик последовал за ним.
* * *
Шериф ПАЛЛАТТ:
Проклятье, мне известно, что ФБР считает, будто он скрыл-
ся в подполье, в каком-то городе. Все это чепуха! Этот долба-
ный, крученый индеец где-то здесь, на своих родных землях. Я
уверен, что они перешли Хох. Я сам видел следы. Это могли быть
взрослый мужчина и мальчик. Да, у самой средней развилки. Как
им удалось перейти реку, когда река так вздулась, не имею по-
нятия. Может он и вправду лесной дьявол. Считаю, что если вы
достаточно сумасшедши, то можете совершать невозможное.
* * *
Тень от темно-красных кленовых листьев падала в реку у
самых ног Катсука. Листья блестели будто отполированные.
Индеец присел на размытом водой краю старой лосиной тропы и
предался размышлениям.
Мальчик лежал неподалеку, животом вниз, на узенькой по-
лоске травы у самой воды. Поросший травой клочок земли одним
своим краем касался покрытой мхом скалы, вокруг которой заво-
рачивала тропа. Мальчик жевал сочный стебель и снимал с травы
красных муравьев, чтобы, оторвав им головы, тоже отправить в
рот. Катсук сказал, чтобы он попробовал ни о чем не думать.
Но, тем не менее, мысли были: Как странно! А как он уви-
дит, что я ни о чем не думаю?
Только Катсук сразу же заметил его хитрую попытку поду-
мать. Он уже обвинил мальчика в том, что тот думает в основ-
ном словами, и сказал, что в этом заключается ошибка всех хок-
ватов.
Дэвид глянул на индейца. Тот, конечно же, сейчас задумал-
ся, сидя на корточках. Интересно, а сам Катсук пользуется сло-
вами?
Большую часть дня они спускались в низины, перевалив гор-
ный гребень и перейдя реку. В кармане у Дэвида было семь ка-
мешков - семь дней, целая неделя. Ночь они провели в запущен-
ном парковом приюте. Катсук откопал спрятанные браконьерами
одеяла и смазанные жиром жестянки с консервами. Он развел не-
большой костер, они поели бобов и легли спать на еловых вет-
ках, уложенных на золу.
Они уже прилично отошли от приюта. Дэвид глянул на сол-
нце: от полудня прошло немного. Совсем немного. Мальчик и
вправду уже не задумывался о времени.
Ведущая вниз тропа проходила вдоль речки. Она пересекала
заросли колючих кустарников, саму речку, потом шла по сухим
отмелям. На пути Катсук с индейцем напугали лосиху, мирно
глодавшую кору на осине. Шкура лосихи вся блестела.
Дэвид сконцентрировал все внимание на том, чтобы не ду-
мать. Он начал повторять про себя: "Дэвид". Ему хотелось ска-
зать это громко, но знал, что это лишь распалит сумасшествие
Катсука.
Он подумал: Я Дэвид, а не Хокват. Вообще-то я хокват, но
меня зовут Дэвид, а не Хокват.
Так эти мысли и катились в его сознании: Дэвид-а-не-Хок-
ват. Дэвид-а-не-Хокват...
Та лосиная тропа, по которой они спускались с горной гря-
ды, дважды пересекала парковую дорогу. В одном месте на ней, в
грязи хорошо сохранились отпечатки сапог. Катсук обошел гряз-
ное место и перешел на звериную тропку, идущую через старую
гарь. Пройдя пожарище, они пересекли еще одну речку, а потом
Катсук сказал, что больше человеческих троп им не встретится.
Катсук все шел и шел, без каких-либо признаков усталости.
даже теперь, когда он сидел у реки на корточках, в нем чув-
ствовалась нервная, свежая энергия. Из тайника браконьеров он
забрал несколько одеял, одно из них свернул и привязал к поя-
су, другое своблдно свисало у него с плечей. Только когда они
расположились влзле реки, он снял их. Его темное, плоское ли-
цо было совершенно неподвижно. Одни только глаза блестели.
Дэвид думал: Я Дэвид, а не Хокват.
Было ли это его второе имя, или то была лишь частичная
идентификация: Дэвид, а не Хокват? Он напомнил себе, что мать
называла его Дэви. Отец иногда называл его Сын. Бабушка Мор-
генштерн всегда называла его Дэвидом.Все эти имена были лишни-
ми. Но как мог он быть Хокватом в собственном представлении?
О чем размышляет Катсук?
Возможно ли было, что Катсук знает, как это - не думать?
Дэвид приподнялся на локтях,вытолкнул языком травяную
жвачку и спросил:
- Катсук, о чем ты задумался?
Не отрывая глаз от реки, тот ответил:
- Я размышляю, каким образом сделать лук и стрелу, как
делали это древние. Не нарушай моих мыслей.
- Как делали древние? Это как же?
- Лежи спокойно.
Дэвид почувствовал в голове Катсука нотку безумия и вер-
нулся к угрюмому молчанию.
Катсук глядел на речку, на ее молочно-зеленые волны. В
спутаных ветках он увидал какую-то тень.
По течению, крутясь в потоке, плыл пень с обрубленными
корнями. Пень был очень старый, возле корней проглядывала тем-
ная красно-коричневая древесина. Он крутился медленно, корот-
кие обрубки корней походили на торчащие руки. Когда они опада-
ли, в воде, освещенной полуденным солнцем, появлялся обрублен-
ный комель. Течение закручивало пень опять, и все повторялось
с самого начала.
Вращаясь, пень издавал особый звук - кланг-шламк-хаб-лаб.
Катсук прислушивался, дивясь про себя языку пня. Он чув-
ствовал, что пень разговаривает с ним, но на языке, которого
он сам не понимал. О чем мог он говорить? Срезанный край пня
был серым от старости. Это был шрам, оставленный хокватами.
Но, похоже, пень не собирался говорить о своих трудностях. Он
