лучшую физиотерапию. Для вас мы получили особое разрешение.
-- Правда, коммодор? -- Джо казался озадаченным.-- Разве не смешно, что
я буду лежать в лечебнице для престарелых?
-- Все в полном порядке, сынок.
-- Хорошо, коммодор, -- слабо усмехнулся Джо.-- Если вы так говорите...
-- Они пошли к двери.
-- Доктор, задержитесь на минуточку. Ординарец, помогите господину
Эплби.
-- Джо, вы сможете двигаться?
-- О, конечно, конечно, коммодор. Моей ноге уже много лучше. Вы же сами
видите,-- он оперся на ординарца и они медленно вышли.
-- Доктор,-- спросил Беррио,-- давайте открытым текстом. Джо
выздоровеет?
-- Нет, коммодор.
-- Поправится ли он, по крайней мере?
-- Может быть, немного. Небольшое лунное притяжение поможет
активировать силы, заложенные в природе человека.
-- Умственные способности восстановятся?
Доктор помялся.
-- Значит так, коммодор: большое ускорение -- это ускорение процессов
старения. Ткани рвутся, тонкие сосуды лопаются, а сердце выполняет
практически непосильную работу. Начинается распад нервной ткани, потому что
мозг получает недостаточно кислорода.
Коммодор треснул кулаком по столу. Врач тихо сказал:
-- Не усложняйте все это еще больше, коммодор.
-- Проклятье, доктор! Вспомните, каким он был раньше! Почти ребенок и
такой жизнелюб, а теперь? Старик!
-- Попробуйте посмотреть на это под другим углом,-- сказал врач.-- Вы
потеряли одного человека, а спасли двести семьдесят.
-- "Потерял одного человека?" Если вы говорите о Клюгере, то он
посмертно получит медаль, а его жена -- пенсию. Большего мы не в силах
сделать. Только я думал не о Клюгере.
-- Я тоже,-- ответил врач.
Роберт Хайнлайн.
Логика империи
Robert Heinlein. Logic of Empire (1941)
перевод на русский язык И. Ермашовой
- Не будь таким сентиментальным болваном. Сэм!
- Сентиментальный я или нет, - упорствовал Сэм, - но, когда я вижу
рабство, я понимаю, что это-рабство. А на Венере царит самое настоящее
рабство!
Хэмпфри Уингейт фыркнул.
- Просто смешно! Клиенты Компании - служащие, работающие по законным,
добровольно заключенным контрактам.
Джонс удивленно поднял брови.
- В самом деле? Что же это за контракт, на основании которого
человека бросают в тюрьму, если он уходит с работы?
- Неверно! Каждый рабочий имеет право уволиться после обычного
двухнедельного предупреждения - уж мне ли не знать! Я...
- Да, да, - устало согласился Джонс. - Ты юрист. Тебе все известно
насчет контрактов. Но дело в том, глупый ты человек, что все это - только
юридическая видимость. Свободный контракт великолепно! А то, о чем говорю
я, факты, а не казуистика. Мне безразлично, что написано в контракте, но
фактически люди там рабы!
Уингейт осушил свой бокал и поставил его на стол.
- Так что я, по-твоему, круглый дурак? Ну, что же, я скажу тебе, Сэм
Хоустон Джонс, кто ты такой: обыкновенный салонный болтун! Тебе никогда в
жизни не приходилось зарабатывать на хлеб, и ты находишь просто ужасным,
что другому приходится это делать. Нет, погоди минутку, - продолжал он,
увидев, что Джонс порывается что-то сказать, - послушай меня. Клиенты
Компании на Венере гораздо лучше устроены, чем большинство людей их класса
здесь, на Земле. Им обеспечены работа, питание, жилье. Если они
заболевают, им оказывается медицинская помощь. Но беда в том, что эти люди
не хотят работать...
- А кто хочет работать?
- Не будь смешным. Если бы они не были связаны довольно жестким
контрактом, ничто не помешало бы им бросить хорошую работу, как только она
им надоест, и потребовать от Компании бесплатного проезда обратно на
Землю. Так вот, хоть это и не приходит тебе в голову, в твою благородную,
свободолюбивую, милосердную голову, но Компания имеет обязательства по
отношению к своим акционерам - к тебе, в частности! - и не может позволить
себе гонять туда и обратно межпланетный транспорт для людей, считающих,
что мир обязан их содержать.
- Ты убил меня своим сарказмом, дружище, проговорил Джонс, сделав
гримасу. - Я стыжусь того, что я акционер.
- Тогда почему же ты не продашь свои акции?
На лице Джонса отразилось негодование.
- Какое же это разрешение вопроса? Ты думаешь, что, спустив свои
акции, я могу снять с себя ответственность за то, что мне известно о
Венере?
- Да ну их к черту! - воскликнул Уингейт. - Пей!
- Ладно, - согласился Джонс. Это был его первый вечер после
возвращения из учебного полета в качестве офицера запаса: теперь надо было
наверстывать упущенное.
Скверно, подумал Уингейт, что этот полет привел его именно на
Венеру...
"Вставайте! Вставайте! Поднимайтесь! Поднимайтесь, бездельники!
Выкатывайтесь отсюда! Пошевеливайтесь!"
Уингейту показалось, что этот хриплый голос пропиливает насквозь его
больную голову. Едва он открыл глаза, как его ослепил резкий свет, и он
тут же зажмурился, но голос не собирался оставлять его в покое: "Десять
минут до завтрака, - дребезжал он. - Идите, получайте свой завтрак, не то
мы его выкинем!"
Уингейт опять открыл глаза и, напрягая всю силу воли, заставил себя
поглядеть вокруг. На уровне его глаз двигались ноги, большей частью в
обмотках, хотя некоторые босые - то была отталкивающая, обросшая волосами
нагота. Неразбериха мужских голосов, в которой он мог уловить отдельные
слова, но не фразы, сопровождалась неотвязным аккомпанементом
металлических звуков, приглушенных, но проникающих повсюду: шррг, шррг,
бомм! Шррг, шррг, бом! Каждое такое "бом" ударяло по его трещавшей от боли
голове. Но еще сильнее бил по нервам другой шум - беззвучное жужжание и
шипение; он не мог определить, откуда идет этот шум.
Воздух был насыщен запахом человеческих тел, скученных на слишком
тесном пространстве. Запах не был настолько отчетлив, чтобы назвать его
зловонием, и в воздухе было достаточно кислорода. В помещении ощущался
теплый, слегка отдающий мускусом запах тел, все еще согретых постелью, -
не грязных, но и не свежевымытых. Это было угнетающе и неаппетитно, а в
его нынешнем состоянии почти тошнотворно.
Уингейт мало-помалу начал осматриваться: он находился в каком-то
помещении, тесно уставленном койками. Оно было полно народу - мужчин,
которые вставали, шлепали ногами но полу, одевались. Уингейт лежал на
нижней, первой из четырех узких коек, громоздившихся у стены. Сквозь
просветы между ног, двигавшихся мимо его лица, он мог видеть такие же
этажи коек вдоль стен, от пола до потолка. Кто-то присел на край койки и,
натягивая носки, прижался широкой спиной к его ногам. Уингейт подтянул
ноги. Незнакомец повернул к нему лицо.
- Я толкнул вас, голубок? Извините. - Затем добродушно добавил:
"Лучше выматывайтесь отсюда. Жандарм будет орать, чтобы все койки были
подняты." Он широко зевнул и встал, уже позабыв об Уингейте и его делах.
- Погодите минутку! - быстро окликнул его Уингейт.
- А?
- Где я? В тюрьме?
Незнакомец с беззлобным интересом пристально посмотрел на залитые
кровью глаза Уингейта, на его отекшее, неумытое лицо.
- Эх, парень-парень, вы, видно, здорово влопались, пропив свои
подъемные!
- Подъемные? О чем вы, черт возьми, толкуете?
- Вот еще, господи! Вы что, не знаете, где находитесь?
- Нет.
- Да ведь... - у него, казалось, не было большой охоты говорить о
вещах, само собой разумеющихся, однако по лицу Уингейта видно было, что
тот действительно ничего не знает. - Что ж, вы на "Вечерней Звезде" летите
на Венеру.
Несколько минут спустя незнакомец тронул его за рукав.
- Не огорчайтесь так, голубок. Право же, не стоит так волноваться.
Уингейт отнял руки от лица и прижал их к вискам.
- Не может быть, - сказал он, обращаясь больше к себе, чем к
кому-либо другому, - не может быть...
- Да бросьте! Пойдемте, возьмете свой завтрак.
- Я не хочу есть.
- Пустяки. Я понимаю, что с вами происходит... Со мной тоже так
бывало. Все же поесть надо.
Подошедший жандарм разрешил спор, ткнув Уингейта дубинкой в бок.
- Что здесь, по-вашему, лазарет или салон первого класса?
Поднимите-ка койки на крюки!
- Потише, начальник, - примирительно сказал новый знакомый Уингейта,
- нашему приятелю сегодня не по себе.
Он одной рукой стащил Уингейта с койки и поставил на ноги, а другой
поднял койку вверх, плотно прижав ее к стене: крюки щелкнули, и койка
закрепилась вдоль стены.
- Ему будет еще больше не по себе, если он вздумает нарушать
заведенный порядок, - предупредил унтер-офицер и прошел дальше.
Уингейт неподвижно стоял босиком на плитах холодного пола: его
охватило ощущение беспомощности и нерешительности, которое усиливалось
оттого, что он был в одном нижнем белье. Его покровитель внимательно
разглядывал эту жалкую фигуру.
- Вы забыли свой мешок. Вот... - Он просунул руку в углубление между
нижней койкой и стеной и вытащил оттуда плоский пакет из прозрачной
пластмассы. Сломав печать, он вынул содержимое - рабочий комбинезон из
грубой бумажной ткани. Благодарный Уингейт надел его. - После завтрака
добейтесь у надсмотрщика пары башмаков, - добавил его новый друг. - А
сейчас нам надо поесть.
Когда они подходили к камбузу, последний из очереди как раз отошел от
окошка, и оно захлопнулось. Товарищ Уингейта застучал в него кулаком:
- Откройте!
Окошко с шумом распахнулось.
- Добавок нет! - изрекла появившаяся в просвете физиономия.
Незнакомец просунул в окошко руку, чтобы оно снова не захлопнулось.
- Мы не хотим добавки, друг. - сказал он, - мы еще не начинали.
- Почему же вы, черт подери, не можете являться вовремя? - заворчал
человек в камбузе. Все же он кинул на широкий подоконник два порционных
пакета. Рослый товарищ Уингейта передал ему пакет и присел прямо на полу,
прислоняясь спиной к переборке камбуза.
- Как вас зовут, голубок? - спросил он, раскрывая свой картонный
пакет. - Меня - Хартли, Сэтчел Хартли.
- А меня Хэмпфри Уингейт.
- Ладно, Хэмп. Рад с вами познакомиться. Так вот, что это за
спектакль вы мне тут устроили? - Он подхватил ложкой огромный кусок
яичницы и отпил глоток сладкого кофе из уголка бумажного пакетика.
- Да меня, наверно, напоили и втащили на корабль. - сказал Уингейт, и
лицо его исказилось от тревоги. Он попытался выпить кофе, подражая Хартли,
по коричневая жидкость вылилась ему на лицо.
- Эй, это не дело! - воскликнул Хартли. - Суньте уголок в рот и не
нажимайте, а только сосите. Вот так! - Он продемонстрировал свой метод. -
Ваша теория звучит для меня не очень убедительно. Компании не приходится
вербовать людей обманным путем, когда целые толпы ждут очереди, что бы
завербоваться. Что же случилось? Вы не можете вспомнить?
Уингейт попытался это сделать.
- Последнее, что я помню, проговорил он, - это инцидент с пилотом
из-за проездной платы.
Хартли кивнул.
- Они всегда мошенничают. Вы полагает, он вас оглушил?
- Ну, нет... вряд ли. Я как будто чувствую себя недурно, если бы не
проклятое похмелье...
- Пройдет. Можете быть довольны, что "Вечерняя Звезда" - корабль с
большой силой тяжести, а не траекторная штука. А то бы вы были
по-настоящему больны, уж поверьте мне.
- Что это значит?
- А то, что на этом корабле регулируют скорость полета. Им приходится
это делать, потому что это пассажирский корабль. Если бы нас послали на
транспортном, было бы совсем другое дело. Вами просто-напросто
