-- Но ты ведь и сама употребляешь это словечко, -- заметил Аллан.
-- Да, когда говорю о людях, вообще не покидавших Земли.
-- Мы с тобой тоже не раз говорили, что если бы обладали достаточным
здравым смыслом, то никогда не покинули бы Землю. В душе мы с тобой
землеройки, Джо.
-- Да, но... Ах, Аллан, ты просто невыносим. Ведь это счастливейший
день в моей жизни! А ты разве не рад, что едешь домой? Неужели не рад?
-- Конечно, рад. Это же так здорово -- вернуться! Верховая езда...
Лыжи...
-- И опера. Настоящая, живая опера! Аллан, поживем недельку-другую на
Манхаттане, прежде чем уехать в деревню?
-- Вот те раз! А я-то думал, что ты жаждешь ощутить дождевые капли на
лице.
-- Хочу! Страшно хочу! Хочу многого и немедленно. Ах, милый, правда,
похоже, что мы из тюрьмы выходим на волю?
Она прильнула к мужу. Лифт остановился, и он отстранил ее.
-- Перестань реветь!
-- Аллан, ты ужасен, -- сказала она мечтательно. -- Я так счастлива!
Им пришлось немного задержаться на этаже, где находились отделения
банков. Клерк из конторы Национального городского банка уже приготовил их
аккредитивы.
-- А-а, домой едете? Распишитесь здесь. Завидую вам: охота, рыбная
ловля...
-- Да нет, я предпочитаю купание в прибое и прогулки на яхте.
-- А я, -- сказала Джо, -- хочу просто поваляться на зеленой травке и
посмотреть на голубое небо.
Клерк кивнул:
-- Вполне понимаю вас. Тут ведь ничего подобного и в помине нет. Желаю
приятного отдыха. На три месяца едете или на шесть?
-- Мы больше не вернемся, -- твердо сказал Аллан. -- Три года прожили,
как рыбы в аквариуме, хватит.
-- Ах, так. -- Клерк уткнулся в лежавшие перед ним бумаги и с дежурной
вежливостью добавил: -- Что ж, удачного старта.
-- Спасибо.
Они поднялись на последний подземный этаж и встали на эскалатор,
ведущий к космопорту. В одном месте тоннель выходил на поверхность. Тут
находилась кессонная камера. В смотровое окошко, обращенное на запад, была
видна поверхность Луны, а за холмами -- Земля. Вид ее, огромной, зеленой и
щедрой, на фоне черного лунного неба и суровых немигающих звезд вызвал на
глазах Джо слезы. Дом! Эта прекрасная планета принадлежит ей! Аллан
рассматривал Землю с меньшими эмоциями: он пытался определить гринвичское
время. Восходящее Солнце как раз коснулось своими лучами Южной Америки.
Должно быть, восемь двадцать, надо поторапливаться.
Они сошли с эскалатора, и попали в объятия друзей, пришедших проводить
их.
-- Эй, копуши, где вы были до сих пор? "Гном" отправляется через семь
минут!
-- А мы на нем вовсе и не летим, -- ответил Мак-Рей. -- Можно не
спешить.
-- Как не летите? Вы что, передумали?!
Джозефина рассмеялась:
-- Да нет, просто мы взяли билеты на экспресс. Поменялись кое с кем.
Так что у нас еще минут двадцать в запасе.
-- Вот как! Парочка богатых туристов, а?
-- Ну, разница в цене невелика, зато избежим двух пересадок, и не будем
болтаться в космосе целую неделю вместо двух дней. -- Джо многозначительно
потерла поясницу.
-- Она плохо переносит невесомость, Джек, -- объяснил Аллан.
-- Я и сам се плохо переношу, всю дорогу мучился. И все же не думаю,
чтобы вам пришлось уж так скверно, Джо: па Луне вы уже достаточно привыкли к
слабому тяготению.
-- Может быть, -- согласилась она, -- но все же большая разница -- одна
шестая земной гравитации или совсем никакой.
В разговор вступила жена Джека Крейла:
-- Джозефина Мак-Рей, вы что, захотели рисковать жизнью, летя в ракете
с атомным двигателем?
-- А почему бы и нет, дорогая? Вы же работаете в атомной лаборатории.
-- Ну! В лаборатории мы соблюдаем все меры предосторожности. Торговой
палате следовало бы запретить эти экспрессы. Может быть, я и старомодна, но
я-то вернусь так же, как и приехала сюда, -- на добром старом химическом
топливе.
-- Не запугивай ее, Эмма, -- возразил Крейл, -- технические дефекты на
этих ракетах уже устранены.
-- Не все. Я бы..
-- Неважно, -- перебил ее Аллан. -- все решено, пора на стартовую
площадку. Прощайте, друзья! Спасибо, что проводили. Рады были с вами
познакомиться. Если вернетесь в наши богоспасаемые края, обязательно
навестите нас.
-- До свидания, ребята!
-- До свидания, Джо!
-- Привет Бродвею!
-- Пока! И непременно пишите!
-- Хорошего старта!
Они предъявили билеты и через переходную камеру прошли в вагончик
скоростной дороги, соединявшей собственно порт со стартовой площадкой.
-- Пристегните ремни! -- бросил через плечо водитель.
Они поспешно уселись на мягкие сиденья. Люк захлопнулся: тоннель
впереди был лишен воздуха. Через пять минут Аллан и Джо уже вылезали из
вагончика в двадцати милях от порта, за холмами, которые покрывали крышу
Луна-Сити, предохраняя от радиоактивных излучений двигателей космических
экспрессов.
На "Ястребе" они попали в одно купе с семьей миссионера. Достопочтенный
доктор Симмонс счел нужным объяснить, почему он путешествует в такой
роскоши.
-- Все из-за ребенка, -- говорил он, пока его жена привязывала девочку
к маленькому противоперегрузочному креслицу, укрепленному тяжами между
креслами родителей, -- она никогда не бывала в космосе, вот мы и решили не
рисковать ее здоровьем.
При звуке сигнальной сирены все застегнули ремни. Сердце Джо забилось
еще сильнее. Наконец... наконец-то!
Заработали двигатели, вжимая их в подушки. Джо и не подозревала, что
можно чувствовать себя такой тяжелой. Ей было хуже, куда хуже, чем на пути
сюда с Земли. Все время, пока ракета набирала скорость, ребенок громко рыдал
от ужаса и непривычных ощущений. Казалось, прошло бесконечно долгое время,
прежде чем корабль перешел в свободный полет. Когда исчезло отвратительное
ощущение огромной тяжести, Аллан отстегнул верхний ремень, стягивавший
грудь, и сел.
Как ты, малышка?
-- Прекрасно. -- Джо тоже отстегнула ремень и обернулась к нему. Потом
она икнула. -- Ох, нет, совсем не прекрасно.
Минут через пять у нее уже не было никаких сомнений в характере своих
ощущений: ей хотелось только одного -- умереть. Аллан выплыл из каюты и
вызвал корабельного врача, который сделал ей укол. Аллан подождал, пока
подействует наркотик, а потом отправился разыскивать буфет, чтобы
испробовать собственное средство от космической болезни -- микстуру
Мазерсилла от тошноты, смешанную пополам с шампанским. К сожалению, ему
пришлось убедиться, что эти великолепные порознь средства не действуют.
Может, не надо было их смешивать?
У маленькой Глории Симмонс космической болезни не было. Вскоре она
обнаружила, что невесомость очень забавна, и упруго, точно воздушный шарик,
отскакивала от потолка, пола и переборок. Джо не могла на это смотреть. Ей
хотелось шлепнуть девчонку.
Торможение, хотя и превратило их вновь в неподвижные бревна, было все
же огромным облегчением после тошнотворной невесомости. Для всех, кроме
Глории. Она снова заплакала от страха и боли. Мать что-то пыталась ей
объяснять, отец молился.
Они ощутили резкий толчок, завыла сирена. Джо с трудом подняла голову:
-- Что это? Авария?
-- Не думаю. Кажется, мы приземлились.
-- Не может быть! Мы продолжаем тормозить -- я же тяжелая, как свинец.
Аллан слабо улыбнулся:
-- Я тоже. Земное притяжение -- Забыла?
Они распрощались с семьей миссионера еще на корабле, так как миссис
Симмонс решила подождать стюардессу из космопорта. Чета Мак-Рей, поддерживая
друг друга, с трудом выбралась из ракеты.
-- Не может того быть, что это только сила тяжести, -- протестовала
Джо. Ей казалось, будто ноги вязнут в зыбучем песке. -- Я же прошла
специальный курс адаптации к земному притяжению на центрифуге там, у нас
дома, то есть я хотела сказать, в Луна-Сити. Наверное, мы просто ослабели от
космической болезни.
Аллан с трудом распрямился.
-- Ты права. Мы же два дня ничего не ели.
-- Аллан, разве ты тоже не ел?
-- Конечно. Назовем это не вполне регулярным питанием. Ты голодна?
-- Умираю от голода.
-- Как насчет обеда в бифштексной у Кина?
-- Чудесно. Ой, Аллан, мы ведь и вправду вернулись! -- У нее в глазах
опять блеснули слезы.
С Симмонсами они встретились снова, когда, перелетев через долину
Гудзона в вагончике скоростной дороги, вышли на Большом Центральном вокзале.
Пока они ожидали на перроне прибытия своего багажа, Джо увидела
достопочтенного пастора, который грузно выбирался из вагончика. На руках он
держал Глорию. Жена шла следом. Симмонс осторожно опустил девочку на перрон.
Глория с минуту постояла на дрожащих толстеньких ножках, потом рухнула
наземь. Так она и лежала, тоненько всхлипывая. Какой-то космонавт, судя по
форме -- нилот, остановился и с жалостью посмотрел на ребенка.
-- На Луне родилась? -- спросил он.
-- Ну да, конечно, сэр. -- Несмотря на все неприятности, Симмонс был
чрезвычайно обходителен.
-- Возьмите ее на руки. Ей снова придется учиться ходить.
Космонавт печально покачал головой и ушел. Симмонс постоял с
озабоченным видом, потом, не обращая внимания на грязь, сел на пол возле
ребенка.
Джо была слишком слаба, чтобы попытаться помочь Симмонсам. Она
огляделась, ища Аллана, но тот был занят: прибыл его рюкзак, который бросили
прямо к ногам Аллана. Казалось, кто-то пригвоздил рюкзак к полу. А ведь
Аллан прекрасно знал, что в мешке нет ничего, кроме цветных и черно-белых
микрофильмов, нескольких сувениров, туалетных принадлежностей и других
мелочей -- всего фунтов пятьдесят. Не мог этот рюкзак быть таким тяжелым,
просто не мог. И все же это было так.
-- Носильщика, мистер? -- обратился к Аллану щуплый седой старичок и
подхватил рюкзак, как перышко.
Аллан крикнул:
-- Пошли, Джо! -- и двинулся за старичком, чувствуя себя весьма
неловко.
Носильщик замедлил шаг, приноравливаясь к тяжелой поступи Аллана.
-- Вы что, с Луны?
-- Да.
-- Есть где остановиться?
-- Нет.
-- Ладно, придется вам помочь. Есть у меня один приятель, работает
портье в "Коммодоре"...
Носильщик довел их до полотна самодвижущейся дороги, а затем и до
гостиницы. Они были слишком измотаны, чтобы идти куда-нибудь обедать, и
Аллан заказал обед в номер. Джо уснула прямо в горячей ванне, и ее удалось
извлечь оттуда с большим трудом: никак не хотела расстаться с приятным
ощущением потери веса в воде. Аллан еле-еле убедил жену, что мягкий
резиновый матрац обладает почти такими же достоинствами. Спать они легли
рано.
Около четырех утра Джо пробудилась от тревожного сна.
-- Аллан, Аллан!
-- М-м-м? Что случилось? -- Он протянул руку к выключателю.
-- Да ничего особенного. Просто мне приснилось, что я опять в ракете...
Аллан, отчего здесь так душно? У меня ужасно болит голова.
-- А? Не должно быть душно, у нас ведь номер с кондиционированием. --
Аллан пошмыгал носом. -- А у меня голова тоже болит, -- признался он.
-- Ну, так открой окно.
Едва лишь холодный наружный воздух проник в комнату, Аллан задрожал и
быстро юркнул под одеяло. Он еще не успел заснуть, размышляя, можно ли
вообще спать под городской грохот, врывавшийся в открытое окно, как его жена
снова заговорила:
-- Аллан!
-- Ну? Что еще?
-- Милый, я совсем окоченела. Можно я переберусь к тебе?
Солнечный свет струился в окно, теплый и мягкий. Когда солнечный зайчик
коснулся век Аллана, он открыл глаза. Жена тоже проснулась. Она вздохнула и
