прижалась к нему.
-- Ой, милый, погляди-ка! Голубое небо -- мы дома! Я и забыла, какое
оно чудесное.
-- А ведь здорово вернуться! Как ты себя чувствуешь?
-- Гораздо лучше. А ты?
Великолепно. -- Он откинул одеяло. Она взвизгнула и натянула одеяло на
себя.
-- Не смей! Ты с ума сошел! Закрой окно, а я пока хочу понежиться в
тепле.
-- Ладно.
Аллан двигался куда легче, чем накануне, но лежать в кровати было еще
приятнее. Он снял телефонную трубку и сказал:
-- Отдел обслуживания.
-- Что вам угодно заказать? приятным контральто ответила трубка.
-- Апельсиновый сок и кофе на двоих, шесть яиц -- лучше яичницу, белый
хлеб. И пришлите "Таймс" и "Сатердей ивнинг пост".
-- Через десять минут будет исполнено.
-- Спасибо.
Подающее устройство загудело, когда он брился. Аллан взял поднос и
подал Джо завтрак в постель. Поев, он отложил газету и сказал:
-- Оторви-ка на минуту нос от своего журнала.
-- С удовольствием. Уж очень велика эта проклятая штуковина, ее и
держать-то устанешь.
-- А ты бы выписала облегченное лунное издание. Правда, обойдется оно в
восемь или девять раз дороже, но...
-- Не дури. Ну что ты задумал?
-- Как насчет того, чтобы выбраться из нашего затхлого гнездышка и
отправиться покупать одежду?
-- 0-о-ох... Нет. Не пойду я на улицу одетая по лунной моде!
-- Боишься, что станут глазеть. Для своих лет ты стала чересчур
стыдливой.
-- Нет, милорд, просто не могу я выходить на улицу всего-навсего в
шести унциях нейлона и паре сандалий. Для начала мне нужна теплая одежда. --
И она еще глубже запряталась под одеяло.
-- Прямо-таки больно слышать такие слова от отважной покорительницы
космоса. Слушай, а может, вызвать портного в номер?
-- Пожалуй, слишком накладно. Ты-то все равно собирался выходить? Так
купи мне любую тряпку, лишь бы она согревала.
Мак-Рей заупрямился:
-- Пробовал я уже для тебя покупать...
-- Ну, пожалуйста, в последний раз... Сбегай к Суку и купи синее джерси
для улицы, десятый размер. И пару чулок.
-- Уговорила.
-- Вот и молодец. А я тут бездельничать не буду: вон какой длиннющий
список людей, которым я должна позвонить, а кое с кем и повидаться.
Сначала Аллан отправился купить одежду для себя. Привычные ковбойка и
шорты грели не лучше соломенной шляпы в зимнюю вьюгу. Хотя в
действительности было совсем не холодно, солнце излучало приятное тепло, но
человеку, привыкшему к постоянной температуре не ниже семидесяти по
Фаренгейту, погода казалась холодной. Аллан всячески старался либо подольше
оставаться в метро, либо идти по той стороне Пятой авеню, которая была
защищена крышей.
Аллан подозревал, что продавец всучил ему завалящий костюм и что он
выглядит в нем деревенщиной. Костюм, правда, согревал, но и весил изрядно. К
тому же он стягивал грудь и затруднял дыхание. Интересно, думал Аллан, долго
ли еще придется мучиться, пока снова обретешь земную походку?
Заботливая продавщица выполнила заказ Джо и сверх списка подобрала для
нее теплую пелеринку. Аллан отправился домой, согнувшись под тяжестью
пакетов. Тщетно он пытался поймать такси. По-видимому, спешили все, а не он
один. Один раз его чуть не сбил с ног какой-то мальчишка лет
тринадцати-четырнадцати. Мальчишка крикнул: "Разинь глаза, соня!" -- и
скрылся прежде, чем Аллан подобрал подобающий ответ.
Когда он вернулся, все у него ныло и он мечтал горячей ванне. Принять
ванну не удалось: у Джо сидела гостья.
-- Миссис Эпплби, это мой муж. Аллан, это матушка Эммы Крейл.
-- Как поживаете доктор... или вас следует называть профессором?
-- Лучше просто мистер.
-- Когда я узнала, что вы в городе, я чуть не сгорела от нетерпения,
так хотелось поскорее услышать о моей драгоценной девочке... Как ей там
живется? Похудела? Хорошо ли выглядит? Уж эти мне современные девицы... Я
всегда втолковывала ей, что надо побольше гулять. Сама я ежедневно совершаю
променад в парке -- вы только посмотрите на меня. Она прислала свою
фотографию, кажется, я ее захватила с собой. На ней она выглядит совсем
плохо, наверно, неважно питается. Эта синтетическая пища...
-- Не ест она синтетической пищи, миссис Эпплби.
-- ... должно быть, малопитательна, не говоря уже о вкусе. Что вы
сказали?
-- Ваша дочь питается вовсе не синтетической пищей, -- повторил Аллан.
-- Свежие фрукты и овощи у нас в Луна-Сити в избытке. Растения, понимаете
ли, выращиваются в специальных условиях.
-- Вот я об этом? и толкую. Признаться, не понимаю, как это вы
получаете пищу из этих машин, кондиционирующих воздух, там: у себя, на
Луне...
-- В Луне, миссис Эпплби.
--... но она не может быть здоровой. Наши домашние установки для
кондиционирования воздуха вечно ломаются и ужасно пахнут. Просто невыносимо,
мои дорогие. И вы думаете, что, возможно, построить небольшую установку,
такую, что... Хотя, конечно, если вы хотите, чтобы она еще изготавливала
синтетическую пищу...
-- Миссис Эпплби...
-- Да, доктор? Вы что-то хотели сказать? Лично я...
-- Миссис Эпплби, -- с отчаянием заговорил Мак-Рей, -- растения в
Луна-Сити выращиваются на огромной гидропонической ферме, в колоссальных
чанах. Там масса зелени. Растения извлекают из воздуха углекислоту и
обогащают его кислородом.
-- Но... вы в этом уверены? Помнится, Эмма говорила...
-- Совершенно уверен.
-- Ну-ну... Я не претендую на понимание подобных вещей, я ведь натура
художественная, как частенько говаривал мой бедный Герберт. Герберт -- это
отец Эммы, он был всецело поглощен техникой, хотя я и настаивала, чтобы он
слушал хорошую музыку и просматривал критические обзоры бестселлеров. Боюсь,
что Эмма пошла по стопам отца. Я просто мечтаю, чтобы она бросила свою
дурацкую работу. Неподходящее это дело для женщины, как вы считаете, миссис
Мак-Рей? Все эти атомы и нейтроны, и прочие штуки, которые летают вокруг нас
в воздухе. Я читала о них в разделе "Популярная наука" в журнале...
-- Она хорошо в этом разбирается, и работа ей по душе.
-- Ну, разумеется, так и должно быть. Это же так важно -- быть
удовлетворенной тем, что делаешь, пусть ты даже и занимаешься ерундой. И все
же я беспокоюсь о девочке похоронить себя вдали от цивилизации! Поговорить
не с кем, ни театров, ни культурной жизни, ни общества...
-- В Луна-Сити демонстрируются стереокопии каждого бродвейского
спектакля, имеющего успех. -- В голосе Джо зазвучали резкие нотки.
-- ...--О-о? В самом деле? Но ведь это совсем не то, что пойти в театр,
моя дорогая, там же общество изысканных людей. Вот когда я была девушкой,
мои родители...
Аллан, позабыв о всяком приличии, сказал:
-- Уже час. Ты обедала, родная? Миссис Эпплби выпрямилась в кресле:
-- О боже! Пора бежать. Моя портниха -- такая тиранка, но она
гениальна, надо будет дать вам ее адрес, Вы были очаровательно любезны, мои
дорогие, и я вам бесконечно благодарна за рассказ о моей бедняжке. Как бы
мне хотелось, чтобы она оказалась такой же благоразумной, как вы. Она ведь
знает, что я всегда готова предоставить свой дом в ее распоряжение, да уж
если на то пошло, то и в распоряжение... ее мужа. Заходите ко мне почаще.
Обожаю разговаривать с людьми, которые побывали на Луне...
-- В Луне.
-- Это так сближает меня с моей милой крошкой. До свидания, до
свидания.
Когда дверь за ней закрылась. Джо сказала:
-- Аллан, мне необходимо глотнуть чего-нибудь покрепче.
-- Мне тоже.
Джо долго возилась с покупками -- занятие, оказавшееся весьма
утомительным. К четырем часам они отправились в Центральный парк насладиться
красотой осеннего пейзажа под ленивое цоканье лошадиных копыт. Вертолеты,
голуби и перистые полосы, оставленные ракетными двигателями, придавали парку
идиллическую прелесть и безмятежность. Джо проглотила подступивший к горлу
комок и прошептала:
-- Аллан, разве это не прекрасно?
-- Да, конечно. Как все-таки здорово вернуться! Слушай, ты заметила,
что Сорок вторую улицу опять снесли?
Вернувшись в номер гостиницы, Джо рухнула на кровать, а Аллан
немедленно сбросил ботинки. Сев в кресло и растирая ноющие ноги, он сказал:
-- Весь вечер буду ходить босиком. Господи, как болят ноги!
-- И у меня. Но мы же собирались к твоему отцу, милый.
-- Что-о-о? Вот черт, я и забыл. Джо, нет, ты просто с ума сошла!
Позвони ему и договорись на другой вечер. Мы же совсем выдохлись.
-- Но, Аллан, он ведь наприглашал кучу твоих друзей.
-- Чушь собачья! Нет у меня в Нью-Йорке никаких друзей! Договорись на
ту неделю.
-- На ту? Гм-м-м... Слушай, Аллан, давай-ка лучше сразу уедем в
деревню.
У Джо был крошечный клочок земли в Коннектикуте -- старая, заброшенная
ферма, оставленная ей родителями.
-- А я-то думал, что тебе хочется недельки две походить по театрам и
концертам. С чего вдруг такая спешка?
-- Сейчас покажу. -- Она подошла к окну, которое не закрывалось с
самого полудня. -- Погляди-ка на подоконник. -- И она нарисовала на слое
сажи свои инициалы. -- Аллан, этот город грязен!
-- Было бы странно, если бы девять миллионов людей не поднимали пыли.
-- Но всю эту грязь мы вдыхаем в легкие! Почему здесь не соблюдаются
законы по борьбе со смогом?
-- Это не смог, а нормальная городская грязь.
-- Луна-Сити никогда не был таким грязным! Там можно носить одно и то
же белое платье, пока оно не надоест. Здесь его и на один день не хватит.
-- Над Манхаттаном нет крыши, а копоти в воздухе хоть отбавляй от
выхлопных газов.
-- В том-то и дело. Я тут или мерзну, или задыхаюсь.
-- А мне казалось, что ты мечтаешь о прикосновении дождевых капель к
своей мордашке.
-- Не будь занудой. Я и теперь хочу того же, но только на свежем
воздухе и среди зелени.
-- Ладно. Мне это тоже по душе: надо поскорее приступить к своей книге.
Я поговорю с твоим агентом по недвижимости.
-- Я уже говорила с ним сегодня утром по телефону. Мы можем ехать в
деревню когда угодно. Он начал там наводить порядок сразу же после получения
нашего письма.
В доме отца Аллана в тот вечер все гости ужинали стоя, но Джо сейчас же
уселась и попросила принести ей еду. Аллан тоже с удовольствием присел бы,
но положение почетного гостя обязывало его провести весь прием на ногах.
Возле буфета его поймал отец и ухватил за пуговицу:
-- Попробуй-ка эту гусиную печенку, сынок. Полагаю, после лунной диеты
она покажется тебе чудесной. Аллан согласился, что печенка великолепна.
-- Ну, сынок, а теперь ты должен рассказать гостям о своих странствиях.
-- Никаких речей, папа! Пусть они читают "Нейшнл джиогрэфик мэгэзин".
-- Чепуха! -- Отец повернулся к гостям: -- Внимание, сейчас Аллан
расскажет нам о жизни лунатиков!
Аллан закусил губу. Конечно, жители Луна-Сити именно так и называли
друг друга, но здесь это слово звучало совсем иначе.
-- Да мне и говорить не о чем. Лучше продолжайте ужинать.
Рассказывай, а мы будем закусывать!
-- Расскажите нам о городе лунатиков!
-- А вы видели лунного человека?
-- Давай, Аллан, загни-ка нам про жизнь на Луне!
-- Да не на Луне, а в Луне.
-- Какая разница?
-- Наверно, никакой. -- Он колебался: действительно, объяснить, почему
лунные колонисты так подчеркивали, что живут внутри земного спутника, было
трудно, но манера говорить "на Луне" раздражала его так же, как слово
