многими индивидами. Планирование в том особом смысле, в каком это понятие
употребляется в современных дискуссиях, всегда означает централизованное
планирование -- управление всей экономической системой согласно одному единому
плану. И напротив, конкуренция означает децентрализованное планирование
множеством отдельных лиц. Промежуточный путь между двумя вариантами, о котором
многие говорят, но лишь немногие одобряют, когда сталкиваются с ним воочию, --
это делегирование планирования отраслевым организациям, или, другими словами,
монополиям.
Какая из этих систем обещает быть более эффективной, зависит в основном от
ответа на вопрос, от какой из них мы можем ожидать более полного использования
существующего знания. Это, в свою очередь, зависит от того, в каком случае у
нас больше шансов преуспеть -- при передаче всего знания, которое необходимо
использовать, но которое изначально рассредоточено среди множества индивидов,
в распоряжение единой центральной власти или при передаче индивидам того
дополнительного знания, которое требуется им, чтобы согласовывать свои планы с
планами других людей.
3
Сразу становится очевидно, что позиция здесь будет различной смотря по тому, о
каких видах знания идет речь. Поэтому ответ на поставленный вопрос будет в
основном зависеть от относительной значимости различных видов знания: того,
которое, скорее всего, окажется в распоряжении отдельных индивидов, и того,
которое мы с высокой долей вероятности ожидали бы обнаружить в распоряжении
властного органа, состоящего из должным образом подобранных экспертов. Если
именно сегодня так часто предполагают, что последние будут в лучшем положении,
то только потому, что один вид знания, а именно научное знание, занимает
сейчас столь видное место в воображении публики, что мы склонны забывать, что
это не единственный его нужный для дела вид. Можно согласиться, что в той
мере, в какой речь идет о научном знании, орган из хорошо подобранных
экспертов способен наилучшим образом распорядиться всеми наилучшими знаниями,
-- хотя это, конечно, просто переводит проблему из одной плоскости в другую:
как подобрать экспертов. Я хочу подчеркнуть, что это затруднение -- даже если
мы допустим , что оно вполне преодолимо, -- составляет лишь малую часть более
общей проблемы.
Сегодня мысль о том, что научное знание не является суммой всех знаний, звучит
почти еретически. Однако минутное размышление покажет, что несомненно
существует масса весьма важного, но неорганизованного знания, которое
невозможно назвать научным (в смысле познания всеобщих законов), -- это знание
особых условий времени и места. Именно в этом отношении практически любой
индивид обладает определенным преимуществом перед всеми остальными, поскольку
владеет уникальной информацией, которую можно выгодно использовать. Однако
использовать ее можно, только если зависящие от этой информации решения
предоставлены самому индивиду или выработаны при его активном участии. Здесь
достаточно вспомнить, сколь многому мы должны научиться в любой профессии
после того, как завершена теоретическая подготовка, какую большую часть нашей
активной жизни мы тратим на обучение конкретным работам и сколь ценное благо
во всех сферах деятельности являет собой знание людей, местных условий и
особых обстоятельств. Знать о неполной загруженности станка и использовать его
полностью или о том, как лучше употребить чье-то мастерство, или быть
осведомленным об избыточном запасе, которым можно воспользоваться при сбое в
поставках, -- с точки зрения общества так же полезно, как и знать, какая из
имеющихся технологий лучше. Грузоотправитель, зарабатывающий на жизнь,
используя рейсы грузовых судов, которые иначе оставались бы пустыми или
заполненными наполовину, или агент по продаже недвижимости, чье знание почти
исключительно сводится к знанию временных благоприятных возможностей, или
arbitrageur <спекулянт (фр.)>, играющий на разнице в местных ценах на товары,
¬ все они выполняют в высшей степени полезные функции, основываясь на особом
знании быстротекущих обстоятельств, неизвестных другим людям.
Любопытно, что к этому виду знания сегодня относятся, как правило, с изрядной
подозрительностью и считают, что почти позорно поступает всякий человек,
получающий за счет такого знания преимущество перед кем-либо, кто лучше
оснащен теоретическим или техническим знанием. Извлекать преимущества из
лучшего знания средств связи или транспорта временами считается почти
нечестным, хотя использовать открывающиеся здесь благоприятные возможности для
общества так же важно, как и использовать новейшие научные открытия. Это
предубеждение в значительной мере повлияло на общее отношение к коммерции по
сравнению с производством. Даже экономисты, считающие себя надежно защищенными
от грубых материалистических заблуждений прошлого, постоянно совершают ту же
ошибку, когда речь заходит о действиях, направленных на приобретение подобного
практического знания, -- очевидно, потому, что в их картине мира все оно
считается Уданнымы. Сегодня бытует расхожее представление, что все такое
знание, само собой разумеется, должно быть готово к услугам каждого, и упрек в
иррациональности, направляемый против существующего экономического порядка,
часто основан на том, что оно не так уж доступно. Этот взгляд не учитывает
того, что способ сделать такое знание настолько широко доступным каждому,
насколько вообще возможно, как раз и составляет проблему, для которой нам
надлежит найти решение.
4
Если сегодня стало модно принижать важность знания конкретных обстоятельств
времени и места, то это тесно связано с тем, что меньше значения придается
теперь изменению как таковому. В самом деле, немного есть вопросов, по которым
допущения (обычно только неявные) сторонников планирования и их оппонентов
отличаются так сильно, как в отношении значения и частоты изменений,
вызывающих необходимость коренного пересмотра производственных планов.
Конечно, если бы можно было заранее составить детальный экономический план на
достаточно долгий период и затем точно его придерживаться, так что не
потребовалось бы никаких серьезных дополнительных экономических решений, тогда
задача составления всеобъемлющего плана, регулирующего всю экономическую
деятельность, была бы далеко не такой устрашающей.
Вероятно, стоит подчеркнуть, что экономические проблемы возникают всегда в
связи с изменениями и только вследствие них. Пока все идет как прежде или, по
крайней мере, как ожидалось, не возникает никаких новых проблем, требующих
решения, никакой нужды составлять новый план. Убеждение, что изменения или, по
крайней мере, каждодневные приспособления стали в нынешние времена менее
важны, равносильно утверждению, что экономические проблемы также стали менее
важными. Недаром веры в уменьшающееся значение изменений обычно придерживаются
те же люди, которые доказывают, что важность экономических соображений
оказалась отодвинута на задний план возросшей ролью технического знания.
Правда ли, что благодаря изощренному техническому аппарату современного
производства экономические решения требуются только через длительные
интервалы, как, например, когда нужно построить новую фабрику или ввести новый
технологический процесс? Верно ли, что раз завод построен, то все остальное
решается более или менее механически, определяется характером производства и
оставляет мало места для изменений с целью адаптации к вечно меняющимся
обстоятельствам текущего момента?
Достаточно широко распространенное убеждение, что ответ может быть только
утвердительным, не подтверждается, насколько я могу судить, практическим
опытом делового человека. Во всяком случае, в конкурентной отрасли -- а только
такая отрасль может служить мерилом -- задача сдерживания роста издержек
требует постоянной борьбы, поглощающей большую часть энергии менеджера.
То, с какой легкостью неумелый менеджер сводит на нет превосходство в ведении
дел, лежащее в основе получения прибыли, и то, что при одинаковых технических
возможностях можно вести производство с самыми разными издержками, -- это все
общие места делового опыта, но, которые, похоже, менее привычны для
исследований экономиста. Сам напор постоянно исходящих от производителей и
инженеров требований дать им возможность действовать, не сковывая их
соображениями денежных издержек, служит красноречивым свидетельством, до какой
степени эти факторы вмешиваются в их повседневную работу.
Причина все большей склонности экономистов забывать о непрерывных мелких
изменениях, из которых и складывается вся экономическая картина, заключается,
вероятно, в их поглощенности статистическими агрегатами, отличающимися гораздо
большей стабильностью, чем поведение деталей. Сравнительную стабильность
агрегатов нельзя тем не менее объяснить -- как иногда, видимо, склонны
полагать статистики -- законом Убольших чиселы или взаимопогашением случайных
колебаний. Число элементов, с которыми нам приходится иметь дело, недостаточно
велико для того, чтобы такие случайные силы обеспечивали стабильность.
Непрерывный поток товаров и услуг поддерживается постоянными сознательными
корректировками, новыми приготовлениями, совершающимися каждый день в свете
новых обстоятельств, неизвестных накануне, немедленным включением в дело В,
когда А оказывается не в состоянии осуществить поставки. Даже большой
высокомеханизированный завод продолжает работать в значительной степени
благодаря окружению, из которого он черпает все, что неожиданно может
потребоваться: кровельные материалы, канцелярские принадлежности и бланки и
еще тысячу и одну вещь, в обеспечении которыми он не может быть самодостаточен
и наличие которых на рынке требуется планами его работы.
Пожалуй, здесь мне нужно еще раз напомнить, что разновидность знаний,
занимающая мое внимание, есть знание особого рода, которое по своей природе не
может схватываться статистикой и, соответственно, не может передаваться
никакому центральному органу в статистической форме. Статистические данные,
которыми довелось бы пользоваться такому центральному органу, должны были бы
получаться именно за счет абстрагирования от малозаметных различий между
вещами и соединения в общую массу как ресурсов одного вида, предметов,
отличающихся по местонахождению, качеству и другим деталям, причем способ,
каким бы это осуществлялось, мог бы оказаться далеко не безразличен для
принятия конкретных решений. Отсюда следует, что централизованное
планирование, основывающееся на статистической информации, по самой своей
природе неспособно принимать во внимание все эти обстоятельства времени и
места и что центральный планирующий орган вынужден будет найти какой-то способ
передоверить Улюдям на местахы принятие решений, зависящих от таких
обстоятельств.
5
Если мы согласимся с тем, что экономическая проблема общества заключается
прежде всего в быстрой адаптации к изменениям конкретных обстоятельств времени
и места, из этого, по-видимому, будет следовать, что принятие окончательных
решений следует оставить людям, знакомым с этими обстоятельствами, которым
непосредственно известно о происходящих изменениях и о ресурсах, имеющихся
прямо под рукой, чтобы на них реагировать. Мы не вправе ожидать, что проблема
будет решена путем предварительного сообщения всей такой информации
центральному органу, который, интегрировав ее, отдаст соответствующие приказы.
Мы должны решать ее с помощью той или иной формы децентрализации. Но это ответ
лишь на часть нашей проблемы. Нам необходима децентрализация, поскольку только
так мы можем обеспечить незамедлительное использование знаний о конкретных
обстоятельствах времени и места. Однако Улюди на местахы не могут принимать
решения исключительно на основании ограниченного, пусть и глубокого, знания
фактов из своего ближайшего окружения. Остается еще проблема передачи им такой
дополнительной информации, в которой они нуждаются для того, чтобы вписать
свои решения в общую картину изменений более широкой экономической системы.
