альдия. Глянулась эта альдия Рагнарису, потому озаботился он так потеху
устроить, чтобы и та альдия могла ее видеть.
Рагнарис одним щитом отбивался от двух огромных гепидских псов. И
погрызли псы ему щит. Славы в том было немного, потому и не рассказывал
Рагнарис об этом детям своим, дабы чтили они отца своего, как подобает.
Впоследствии и самому казаться стало, что Арбр щит ему погрыз.
И в восхищение пришел Аларих от доблести Рагнариса и умения его. Ис-
пуган был Теодобад, но страх свой скрывал искусно, ибо отца своего
больше, чем псов боялся. Аларих же, ревнуя к Рагнарису, так распалился,
что рвался против псов нагишом и с голыми руками выйти. Насилу его удер-
жали, хитрость применив. Подговорили раба одного вбежать, будто бы в
волнении, и закричать, что пиво, мол, перебродило и медовуха испорти-
лась! Услыхав эту недобрую весть, вскочил Аларих, и сына своего, и собак
позабыв, помчался смотреть - какая напасть на питье божественное напала.
Когда же вернулся, псов уже увели, а раб скрылся, гнева аларихова спра-
ведливо опасаясь. Ибо гневлив был Аларих, но очень отходчив. Вот и тогда
- как отлегло от сердца, так сразу раба того изловил и на волю отпустил.
В тот же день, когда одолел Рагнарис двух гепидских псов, одним щитом
от них отбиваясь, был зачат дядя Храмнезинд, тот самый, которому потом
Лиутпранд голову срубил.
Еще долго сидел и молчал после того Хродомер. Наконец, собрался ухо-
дить. И напоследок поведал, что еще в те времена, когда дружили мальчи-
ками Арбр, Хродомер и Рагнарис, был между ними условный свист. А потом,
когда на Рагнариса дух Вотана нисходить начал, свистом этим можно было
Рагнариса нарочно в священную ярость ввести. Хродомера это не раз выру-
чало, когда они с Рагнарисом бок о бок против врагов бились и враги одо-
левать начинали. Но Вотан стал по свисту этому в Рагнариса входить
только после того, как Рагнарис Арбра убил; а прежде такого не случа-
лось.
И спросил дядя Агигульф, какой то был свист. И свистнул Хродомер осо-
бым свистом.
И вдруг тихонько зарычал Ульф, и видно было, что испугался Хродомер.
Поднялся и ушел поскорее.
А Ульф хмыкнул ему вслед.
ДРУЖИННИК СНУТРС
Дни шли, а ничего не происходило. Ульф у нас в селе распоряжался, как
военный вождь, и никто ему не перечил. Тинг собрал, будто старейшина.
Говорить никому не дал, сам говорил - другие слушали.
Говорил же Ульф о том, куда уходить тем, кто уцелеет, когда на село
чужаки нападут. За кузницу велел уходить и в болота. Чужаки - конные, в
болото не пойдут.
После того, как Ульф сказал все, что хотел, все зашумели, стали су-
дить и рядить, а Ульф молчал. В споры не вступал.
Агигульф-сосед стал возражать Ульфу, говоря:
- Отчего нам в болота уходить? На той седмице тын начнем ставить. Уж
и деревья заготовлены.
Услышав это, Ульф затрясся, будто припадочный:
- Тын?.. Тын?..
Только это и вымолвил. Рукой махнул и прочь пошел, никому уважения не
выказав.
Лиутпранд с Галесвинтой по углам жался. Нас с Гизульфом это смешило.
К ним подкрадешься, крикнешь что-нибудь над ухом, они разбегаются с ку-
дахтаньем, как куры, если в них камнем бросить.
А когда Лиутпранд Галесвинту, сестру нашу, не тискал, он по дому сло-
нялся, громко зевал и томился скукой. Либо же к Гизульфу и ко мне прис-
тавал с дурацкими шутками - лангобардскими, надо полагать.
Один только Ульф бродил ворона вороной. Одичал он у вандалов, что ли?
Так мать наша, Гизела, говорит.
Шептались женщины о том, что не зря повадился Ульф у Хродомера кор-
миться. Там уж Брустьо с Хильдефридой друг другу в волосы вцепиться го-
товы. А золотушная Фаухо - та, почитай, половины волос лишилась. Только
в одном и были все три согласны между собой: ненавидели они Арегун-
ду-вандалку.
Ульфа хоть и преследуют несчастья - вот и семью он потерял - а все же
не жаль Ульфа. Есть в нем что-то такое, отчего его жалеть не хочется.
На нас глядел Ульф, как на полных дураков. Будто ему, Ульфу, открыто
нечто важное, а вот нам, по скудоумию нашему, не открыто. И втолковать
нам он никак этого не может.
Больше других ярил Ульфа Лиутпранд, от скуки изнывающий. Ульф ему ни-
чего не говорил, только глазом зыркал и носом по-особенному дергал.
Лиутпранд, чтобы с Ульфом пореже встречаться, на охоту стал ходить.
Пропадал на пустошах по ту сторону реки. Изготовил себе лучек маленький,
будто игрушечный, двумя пальцами натянуть можно, и силки сплел. Бродил,
брюхо выкатив, птицу мелкую ловил. Ему одному чтобы насытиться, штук
пять таких птиц нужно. Да и не ел он их, Одвульфу отдавал, чтобы тот с
голоду не помер. Ибо урожай у Одвульфа в этом году такой был, что и мышь
бы с голоду подохла.
Одвульф говорил, что в бурге зимовать будет. В дружину, дескать, уй-
дет. Только он говорил это, когда ни Ульфа, ни дяди Агигульфа поблизости
не было. Он перед Ильдихо хвастался.
Ульф тоже маялся, как и Лиутпранд, только не от скуки. Заботы грызли
его. Подолгу у Хродомера пропадал. И спал плохо, ночами вскакивал. Я
знаю, потому что Ульф рядом со мной ночевал.
Ну вот, из бурга в село долгожданные гости пожаловали. Явились трое:
Рикимер - тот, у которого шрам через все лицо, а ликом с конем сходен и
зубы крупные; старый Снутрс, который за свою жизнь много насыпей и ук-
реплений иных воздвиг, а еще более - разрушил; и Арнульф, приемный сын
его.
Рикимер и Арнульф, оба воины отважные, были закадычными друзьями на-
шего дяди Агигульфа. Как увидел их дядя Агигульф, так подскочил от ра-
дости. Рябой же Арнульф на него прямо с седла прыгнул, и покатились они,
радостно рыча и друг друга шутейно волтузя, - только клочья во все сто-
роны летели. Снутрс глядел на них с ухмылкой. И видно было, что и сам
таков был некогда старый Снутрс, да только померли все друзья его.
Рикимер, от забавы отставать не желая, коня своего к друзьям, в пыли
барахтающимся, направил и вздыбил над ними, пугая. Дядя Агигульф с Ар-
нульфом в разные стороны раскатились, от копыт уходя. После же объедини-
лись и Рикимера из седла вынули.
Пока друзья друг друга приветствовали, вышел Ульф. На брата своего и
приятелей его только взгляд метнул и поморщился; после к Снутрсу голову
поднял (тот в седле неподвижно сидел) - и видно было, что обрадовался
ему Ульф. Несказанно обрадовался.
Был этот Снутрс таков, что раз увидев, больше его не забудешь. Мосла-
тый, весь какой-то выцветший, выгоревший, вылинявший, будто долго под
солнцем лежал: глаза тусклые, светло-голубые, брови и волосы как желто-
ватая пакля - не поймешь, седые ли. А как посмотрит на тебя, так не по
себе делается. Снутрс глядит, будто кишку за кишкой у тебя в животе пе-
ребирает.
А Ульф перед ним едва не стелется. Это Ульф-то!..
А про Снутрса Агигульф нам потом вот что рассказывал. Ульф его чуть
ли не за отца родного почитает. Оттого так и стелется перед ним. Ведь
раньше как оно было. Жил в бурге воин один, Фретила его звали. Его де-
душка наш Рагнарис хорошо знал.
И был этот Фретила воином великим. Обоеручным боем владел Фретила. С
двумя мечами бился, щитом же брезговал. Трусами называл тех, кто с щитом
в бой ходил. Оттого и недолюбливали в дружине Фретилу. Особняком держал-
ся.
Однако Ульфа заприметил. И учить стал. Тяжко было учение Ульфа, ибо
не жалел его Фретила. Смертным боем бил Ульфа, он, Агигульф, сам видел.
И при Рагнарисе бил, а Рагнарис лишь смеялся.
Доволен был Рагнарис, что Фретила Ульфа учит. Редкостное это умение -
обоеручный бой. И радовался Рагнарис, что семя его умение это воспринять
способно.
Учил Фретила Ульфа, учил - и выучил. Стал и Ульф двумя мечами биться.
Ни в чем Фретиле не уступал. И столь же угрюм стал и высокомерен. Прямо
как герул.
Фретила тот в бурге во время чумы помер. Не спасло Фретилу умение
его. Это оттого, что семя у фретилы, должно быть, слабое было. А вот у
дедушки Рагнариса оно сильное было. И у него, у Агигульфа сильное. У ге-
рулов теперь оно тоже сильное, потому что укрепил его Агигульф. Вот ког-
да он, Агигульф, в великом сражении смерть славную примет, трупы врагов
тыном вокруг себя нагромоздя, - вот тогда-то герулы и подомнут нас. Ибо
сильнее нас семенем окажутся.
Когда племя герульское, дядей Агигульфом укрепленное, в силу вошло и
Ульфу глаз выбило и, в плену его бесславно потомив, отпустило, лишился
Ульф вместе с глазом вторым обоерукого боя. Ибо для того широкий обзор
надобен. А с одним глазом какой обзор? Половинный, считай. Узко стал
глядеть Ульф. И мысли стали у Ульфа узкие.
Дядя Агигульф хорошо помнит, как Ульф после увечья впервый в бург
приехал. Каждой бабы шарахался. Дядя Агигульф - брат ведь! - над ним
тогда опеку взял. И ничего, пообвыкся Ульф. Умом, правда, так и остался
узок.
Вот тогда-то и сжалился над Ульфом Снутрс. Снутрс и сам разумом неши-
рок, потому родную душу почуял и обучать Ульфа начал, как со щитом
биться. Ибо пришлось Ульфу в левую руку щит взять, как ни презирал он
прежде щит.
Однако великое умение Фретила в Ульфа вложил - даже на бой со щитом
хватило. И вскоре вновь уже стал заноситься Ульф, ибо опять не стало ему
равных (Фретила-то помер).
А Снутрса с той поры почитает. Ибо никто в дружине не соглашался с
Ульфом сражаться, руку Ульфу набивать - памятны были и насмешки ульфовы,
и высокомерие его былое. Один только Снутрс не погнушался. А Ульф - он
хоть и узок умом, хоть и чванлив, но добро помнит очень долго. Хотя зло
- еще дольше.
В дом входя, взялся Снутрс рукой за столб дверной, будто на прочность
его пробуя. На скамью садился - скамью потрогал. Плошку ему подали за
трапезой - плошку в пальцах повертел, не развалится ли. Говорил Снутрс
хрипло, отрывисто, будто гавкал.
Это гавканье потом по всему селу разносилось, пока Снутрс повсюду хо-
дил, ко всему приглядывался, взором щупал да руками трогал. И на всякое
слово, к себе обращенное, хмыкал. Либо задумавшись.
Ильдихо хлопотала - хватил ее за зад и хмыкнул. Богов дедовых рукой
огладил - хмыкнул. К хродомерову подворью подошел - аж два раза хмыкнул.
Спросил Ульфа:
- Здесь, что ли, тын ставить предлагаешь?
Ульф кивнул.
Снутрс спросил:
- А что Рагнарис говорил, будто на кургане ставить собираетесь?
- На кургане смысла нет. Место, может, и хорошее, а воды нет.
- Теодобад сказал, чтоб курган не трогали, - обронил Снутрс.
И тут навстречу им Хродомер вышел. Не успел поздороваться, как Снутрс
уже загавкал ему в лицо:
- Много про твой колодец разного болтают, Хродомер! Слыхали мы в бур-
ге, будто дрищете вы с этой воды уже два десятка лет. Вот, посмотреть
пришел на это диво!..
Хродомер лицом потемнел. И спросил:
- Кто это в бурге такое про мой колодец говорит?
- Агигульф, рагнарисов младший, говорил. Да и сам Рагнарис, когда его
удар хватил, как раз об этом печалился...
Только рукой махнул Хродомер.
- Рагнарис меня и из хеля достанет, - сказал он.
А Снутрс засмеялся, точно пес залаял.
- Дай мне, что ли, водицы из твоего колодца, - попросил он. - Не зад-
рищу, стало быть - быть по твоему: здесь и будем тын ставить.
- Видано ли, чтобы от задницы старого пердуна такое важное дело зави-
село - где оборонительный вал ставить? - разворчался Хродомер.
- Ха, ха. Не ворчи, старик, - молвил Снутрс. - Теодобад тоже думает,
что твое подворье укреплять надо. "Иди, - так сказал мне вождь, - сту-
пай, Снутрс, к Хродомеру, и испей. Не задрищешь - ставь тын!" Так он
сказал.
- Мало ли какие глупости сопляк Теодобад следом за сопляком Аги-
гульфом повторяет, - рассердился вконец Хродомер и палкой на Снутрса
затряс.
- Сам посуди, - ничуть не испугался Снутрс, - коли все село у тебя на
подворье задрищет, так никаких лопухов не хватит. А кругом враги вас
