меня сводит челюсти, так сильно я сжимаю зубы. И узнал я, что среди сво-
его народа это были великие воины.
И еще я понял, что Теодагаста с Гизарной никто не похоронит. Их обг-
лодает ветром и занесет землей.
И снова видел я, как Теодагаст и Гизарна возвращаются домой из дозо-
ра, весело переговариваясь между собой. Они говорили о свадьбе Лиутпран-
да с Галесвинтой и смеялись. И вдруг в горле у Гизарны выросла стрела. И
захлебнулся Гизарна смехом и стал валиться с седла. А Теодагаст пал на
гриву лошади и пустил ее в галоп. Тотчас же из-за взгорка выскочили два
всадника на низкорослых лошадках - будто из-под земли они вынырнули - и
понеслись за ним, высоко поднимаясь в стременах и на скаку пуская стре-
лы. Две стрелы настигли Теодагаста.
Те, что убили его, смеялись. Я видел их лица - не поймешь, людские ли
это лица или же морды животных, плоские, как сковородка, с вдавленной
переносицей, вместо глаз - прорези, черные волосы в косицы заплетены.
Личина, в какой кузнец на празднике скачет, Вотана славя, - и та краше.
Видел я, как из тумана к ним подъехало еще несколько человек. Один
был такой же страхолюдный, двое же других с виду как мы. Они коротко пе-
реговорили. Страхолюдины смеялись, щеря зубы.
Теперь я видел, что туман, в тот вечер окруживший село плотным
кольцом, был населен воинами и конями. В тумане все непрерывно шевели-
лось, переходило с места на место, ждало, исходя нетерпением. Не решаясь
броситься на лакомый кус вслепую, отправили чужаки двоих подъезды к селу
разведать. Облачаясь в снятые с убитых одежды, скалились и смеялись два
отважных воина, опасность предвкушая.
Я знал, что они оба и сейчас живы. Они мне нравились. Сейчас я был
рад, что мы их не раскрыли.
Но мгновение спустя я горько пожалел об этом, ибо увидел, как падает
под ударом меча мой отец Тарасмунд. От ненависти к этим двум дерзким во-
инам губы мои онемели.
И вдруг все вокруг озарило пламя. Огонь взвился к небу и, ревя, стал
пожирать дерево и ночь, плоть и туман. Все, к чему он прикасался, стано-
вилось огнем. Мой брат Гизульф выбежал из горящей конюшни, где бесновал-
ся конь дяди Агигульфа, и за его спиной обрушилась крыша. Во дворе не-
подвижно лежал Тарасмунд. Неподалеку от него шевелился чужак. Тарасмунд
убил под ним коня. Теперь чужак выбрался из-под конской туши, но видно
было, что у него сломана нога.
Гизульф метнулся от конюшни к Тарасмунду, но, не добежав, сильно за-
шиб ногу о камень, который лежал у нас на дворе. Сколько раз дедушка
Рагнарис ругал дядю Агигульфа, чтобы тот убрал этот камень - да так все
и осталось без толку. Валун этот был размером с двухмесячного щенка Тви-
зо.
Гизульф запрыгал на одной ноге, кривя лицо. И вдруг выхватил этот ка-
мень из земли - с нежданной легкостью - и захромал в сторону чужака. Чу-
жак понял, что сейчас его убьют, и замер, глядя Гизульфу в глаза. Ги-
зульф только раз глянул на него - ему хватило, чтобы переполниться
яростью. Поднял камень над головой и с силой обрушил чужаку на вторую
ногу. Я увидел, как широко раскрылся в крике рот чужака, но крика не ус-
лышал. Все перекрыл рев пламени. Гизульф обернулся (и я обернулся вместе
с ним) - и мы увидели, как упала крыша дома, погребая под собой нашу
мать Гизелу и нашу сестру Галесвинту.
Несколько мгновений Гизульф, полуоткрыв рот, смотрел, как пламя пожи-
рает наш дом. Затем в растерянности оглядел двор, будто искал старших -
дедушку, отца, дядю Агигульфа. Но не было старших, кроме Тарасмунда, а
Тарасмунд был мертв.
Гизульф даже ногой топнул. Мертв именно сейчас, когда он так нужен
своим сыновьям.
Зато у ворот из земли торчало копье. Само оно там выросло, что ли?..
...Гизела была уже мертва, когда на нее обрушилась продольная балка.
Она задохнулась в дыму. Галесвинта прожила немного дольше. Золотой брас-
лет, подарок Лиутпранда, страшно жег ей кожу.
...Обагренный заревом пожара в своей сверкающей кольчуге, скакал Ли-
утпранд на широкозадом своем коне - тяжкой галопом, от которого содрога-
ется земля, медленно, неотвратимо, будто Вотан на своем восьминогом же-
ребце, пожирающем людей. И мчались перед ним, спасая свои шкуры, чужаки
- бежали от Лиутпранда, точно зайцы. И гнал их Лиутпранд, смеясь, по
улице, прочь из села, в холодную туманную сырость, туда, откуда пришли.
И... Ульф, выскочивший из кузницы и смотрящий на багровое пятно в ту-
мане в той стороне, где село. Смотрит, выкатив единственный свой глаз.
Страшное лицо Ульфа. Кузница, утонувшая во мгле. Кто-то выскочил босиком
на холодную траву... Филимер. "Что там горит?" Ульф, не оборачиваясь,
закрыл Филимеру глаза своей широкой ладонью. "Не смотри"...
...Но я смотрел - смотрел во все глаза, как Гизульф, зверски оска-
лясь, все вонзает и вонзает тяжелый ангон в тело чужака, давно уже не-
подвижное, истерзанное, как будто лисицы его обгрызли.
...Од-пастух один из первых удар на себя принял, потому что его хижи-
на на самом краю села стояла. К нему сразу пятеро ворвались. И тотчас
бесстрашно метнулись навстречу чужакам две свирепые суки - Айно и Твизо.
Од спросонок мало что понимал. Так и не понял Од, что случилось. Всадник
мечом его ударил. И умер Од прежде, чем упал.
Твизо у коня на горле повисла. Встал на дыбы конь, сбросив всадника.
Прямо на порог хижины Ода упал. Айно безмолвно впилась в его тело клыка-
ми и заела. Щенки были в хижине.
Чужаки насадили Айно на копье, и грызла Айно копье, покуда не издох-
ла. Твизо же конь забил копытами.
Тарасмунд в это время стоит на дворе, в руке меч - вслушивается...
...Дядя Агигульф - наконец-то! Несказанная радость увидеть его - без
портков, в одной рубахе и со щитом в левой руке. В щите тряслась стрела
- вошла наискось между деревом и натянутой кожей. В правой руке дядя
Агигульф держал жердь... Вытаращенные глаза, всклокоченные белокурые во-
лосы... Вертится в воротах нашего дома на чужой лошадке, маленькой, гри-
вастой. Гизульф, с копьем - все древко забрызгано кровью, будто грязью -
вьется перед мордой лошади. Лошадь злится, косит глазом, тянет шею, пы-
тается укусить. Дядя Агигульф поводьями ей губы рвет. Стремена короткие,
седло непривычное - дядя Агигульф сидит неловко, задирая голые колени,
как кузнечик. Орет что-то Гизульфу, жердью потрясает, тычет в сторону
кузницы.
...Ильдихо - бежит огородами, прочь от села, в туман, в сторону выго-
нов.
...Агигульф-сосед - с боевой секирой мечется по двору, уворачиваясь
от трех конных. А Фрумо, с распущенными волосами, выпятив живот, стоит в
дверях и смеется.
...Никто из них не знал, сколько чужаков скрывается там, в тумане.
Никто не знал, что в сырой мгле скрывается второй отряд - со стороны
хродомерова подворья. Только я об этом знал. Но лицо мое онемело, и губы
не слушались. И не мог я крикнуть о том, что мне было открыто.
По улице с тяжким топотом мчался Лиутпранд, гоня перед собой чужаков,
как ветер гонит листья. Вот выскочил он за околицу... Один из тех, кто
убегал от его гнева, вдруг что-то гортанно выкрикнул и нырнул в туман. В
следующий же миг из тумана показались еще чужаки, человек пять или
шесть. Они схватились с Лиутпрандом. Те же, кого Лиутпранд только что
гнал, заверещали, загикали и снова полетели назад, в село.
Первого врага Лиутпранд развалил одним ударом...
...Понукая лохматую чужую лошадку, дядя Агигульф скачет к горящему
храму. Храм Бога Единого пылает неугасимо, как тот куст, о котором годья
Винитар нам рассказывал. Будто Бог Единый к нам сошел и вот-вот загово-
рит из пожара. Перед пылающим храмом беснуется вутья. Страшен вутья. Так
страшен был, наверное, Гиба, которого на цепях водили. Так страшен был
Арбр, когда Гиба медвежью шкуру у него порвал. Совершенно нагой, высо-
ченного роста, широкоплечий и кряжистый, с разлохмаченной гривой волос и
бородой, страшно ревя, разил он налево и направо, не разбирая, огромным
обоюдоострым топором. Казалось - сунься свой, поразит и своего, лишь бы
крушить живую плоть. Рев вутьи с ревом пламени соперничает и одолевает
пламя. Пламя жрет только то, что горит; вутья же пожирает все, что
только ни видит.
Топот со стороны околицы.
А вутья засеивал свое поле. Семь трупов лежали вокруг него.
Дядя Агигульф, проклиная неудобные стремена, согнул ноги в коленях и
сжал ими бока лошадки. Отбросил щит и взялся за жердину обеими руками.
От околицы неслись пятеро чужаков. На полпути к храму они, не сгова-
риваясь, разделились: двое помчались на дядю Агигульфа, заранее поднимая
мечи и крича на скаку; трое устремились к вутье. Дядя Агигульф радостно
оскалил зубы и заревел им в ответ, пуская лошадку рысью...
...Валамир у себя на дворе поспешно сует старому дядьке-рабу охот-
ничью рогатину. Марда с плачем виснет на Валамире, и тому приходится от-
цеплять от себя ее руки...
...Дядя Агигульф принимает на жердину первый удар меча...
...И вот уже на подмогу скачет Валамир! У Валамира два меча...
...Чужак с разрубленной головой сползает по воротам валамирова дво-
ра...
...И вот уже, как встарь, бьются бок о бок два друга, два героя -
Агигульф и Валамир...
...И еще два всадника несутся со стороны кузницы: Ульф и Визимар. Я
знаю, о чем думает Ульф. Он думает - хорошо бы эта дура Арегунда послу-
шалась и ушла со Филимером на болото, как ей было велено, а не потащи-
лась следом за мужчинами делать мужскую работу...
...Валамиров дядька тащит Марду за собой. Марда хнычет, повисает у
него на руке неподъемной тяжестью. Подол у Марды мокрый, щеки мокрые,
волосы встрепаны. Дядька угрюмо бормочет что-то себе под нос. И вот уже
они выбрались из села и скрываются в тумане...
...Сванхильда у реки таится в ракитнике. Она жмурится, и я понимаю,
почему: закроешь глаза - и будто нет ничего. А у реки тихо, внизу вода
плещет. Словно и нет никаких чужаков. Она тискает пальцами рукоять но-
жа...
...Хродомер втолковывает что-то Снутрсу, показывая рукой в сторону
кузницы. Снутрс на коне, полностью вооруженный. Хродомеровы домочадцы
вооружены кто во что горазд. Оптила, сын Хродомера, встревожен. Мне
всегда казалось, что у Хродомера много домочадцев и рабов. Но теперь,
когда они собрались все вместе, я понял вдруг, что их очень мало. Куда
меньше, чем чужаков, которые сейчас появятся из тумана. К ним присоеди-
няется и Аргасп. Обменивается со Снутрсом быстрым взглядом. Оба неплохо
знают друг друга. Снутрс показывает Аргаспу, чтобы тот встал слева от
его коня. Они ждут...
...На другом конце села, за околицей Лиутпранд один бьется с нес-
колькими чужаками. Чужаки кружат вокруг Лиутпранда, как собаки вокруг
разъяренного медведя. Им до богатыря Лиутпранда не дотянуться, а Лиутп-
ранду их не поразить - больно верткие...
...Топор вутьи по обух входит в череп лошади чужака. Теперь я вижу,
что это не топор, а железный крест, что выковал годье Визимар-вандал. С
губ вутьи стекает пена. Теперь я вижу его лицо. Это Винитар.
...Гизульф на гизарновом огороде ловит чужую лошадь. Лошадь не дает-
ся. Гизульф злобно шипит. В нескольких шагах замер с копьем в руках Од-
вульф. Одвульф перетрясся со страху, он бледен до синевы, мокрый рот пе-
рекошен. Одвульф готов, не разбирая, разить все, что движется...
...Марда взахлеб плачет, хватается за живот, а дядька тащит ее за со-
бой и ругается на чем свет стоит.
Четверо чужаков в тумане.
Я знаю, что будет дальше...
У меня кружится голова, меня начинает тошнить. Я хочу крикнуть и
прогнать их всех, но никто не уходит. Они назойливо продолжают мелькать
у меня перед глазами. Черные хлопья падают на их лица и пачкают их са-
жей...
...На закопченном лице дяди Агигульфа сверкают белые зубы. Я вижу дя-
дин меч, блеснувший на мгновение в отсвете пожара. Чужакова голова с ры-
