Прежде Сейя в другом селе жил, что на восход солнца от бурга. В том
селе были свои старейшины, как и повсюду от века ведется. Но вдруг слу-
чился пожар великий, и сгорело село со старейшинами. Те же, кто не сго-
рели, новых старейшин выбрали. Но не сладилось у Сейи с новыми старейши-
нами и оттого ушел в бург с женой Аутильдой и сыновьями Вутерихом и Фре-
дегастом и их женами, с треми конями и припасами немалыми. В бурге же
проведал Сейя, что новое село на берегу реки строится и старейшинами там
герои, что с богами разговаривают. Тосковал в бурге за тыном Сейя, ибо к
простору привык, чтобы ничто глаз не застило. Оттого ушел из бурга Сейя
и к новому селу прибился.
Так втроем зимы дождались, а по зиме назад, в бург, подались. Зима в
ратных потехах проходила. И снискали себе Хродомер и Рагнарис еще более
великую славу своей силой и ловкостью и отвагой. А Сейя не снискал, ибо
больше всего заботился о пахоте да севе. И не по душе было Алариху, что
Сейя в новом селе сядет. Опасался Аларих, чтобы не стало это новое село
на старые села похоже, откуда воинов в поход не докличешься. Но на Хро-
домера да Рагнариса глядя, радовался Аларих, и отпускала тревога сердце
его.
Зима миновала. Весной вернулись в село и зерно с собой привезли, что-
бы сеять. Когда же прибыли, то увидел Хродомер еще один знак величия
своего. Ибо в норе хродомеровой медведь перезимовал. Зверя уже не было,
только шерсть медвежья лежала клочьями. И дивились на то Рагнарис, и Се-
йя, и сыновья Сейи, и жены их.
Где дома ставить - то всю зиму решали, так и эдак судили, картинку
складывали чашами, ножами да мослами обглоданными, и всякий пир тем неп-
ременно заканчивался, что уединялись трое героев и начинали мослы дви-
гать и реку, пиво пролив, рисовать, крича при этом друг на друга преу-
жасно - Рагнарис, Хродомер и Сейя с Вутерихом и Фредегастом, сынами его.
И через то неоднократно в битву друг с другом вступали, ибо не соглаша-
лись друг с другом. Но после всегда мирились. И потехой эти битвы служи-
ли дружине, и любил Аларих смотреть на них.
Иной раз Аларих нарочно разговор о расположении домов в новом селе
заводил, чтобы доброй битвой насладиться.
Когда лето настало, битвы позади остались; все уже было обговорено и
решено. И стали они ставить дома. И поставили дома.
А когда поставили дома, решили в домах богов поставить, как положено.
И стали богов себе вырезать да вытесывать, кто как умел. И часто ходили
теперь друг к другу в гости и на богов ревниво смотрели: у кого боги
лучше получаются. Быстрее всех Сейя богов сделал, ибо сыновья ему помо-
гали. У Рагнариса боги получались кряжистые, как сам Рагнарис; у Хродо-
мера же наоборот - длинные да вытянутые. Зато у Хродомера более свирепы
боги были и глядели строже. И завидовал Хродомеру Рагнарис, ибо у Рагна-
риса так выходило, будто боги кривобоки, а лики то на одну, то на другую
сторону кривились. И пытался Рагнарис неумение свое тем скрыть, что
вставлял в тела богов клыки волчьи да кабаньи. Вотан же был у Рагнариса
с открытым ртом, будто застыл в крике. Зубы у Вотана получились крупные,
как у коня, за что пенял ему Хродомер. И гневом Вотана грозил. Но потом
по дружбе помог и то, что исправить надлежало, исправил.
В те дни дух божества переполнял героев. Все им удавалось. И пришел
жрец из капища. Дивно то было, ибо никто не призывал его. Первую жертву
богам принес во всех трех домах.
Но мало показалось то трем героям, ибо переполнял их в те дни дух Во-
тана. И подступил к жрецу Хродомер с просьбой великой: показать, как
надлежит столб указательный поставить, дабы знать всегда сроки, когда
солнце на зиму и на лето поворачивает, а когда день и ночь между собой
сравниваются.
Сказал жрец Хродомеру, чтобы возводил два столба, один выше другого,
а когда настанет срок - из капища придет жрец и укажет, где на тех стол-
бах каких богов вырезать. И показал место, куда столбы ставить: здесь,
мол, один, а тут - иной. Научил, как правильно с солнцем сверяться, дабы
ошибок не сделать. И велел еще заострить высокий столб.
Сделал все Хродомер, как велено было. На высоком столбе вырезал он
три мира и разукрасил все по своему разумению: великаншу Хель внизу,
солнце наверху, а в среднем мире - себя, Рагнариса с Тарасмундом и Сейю
с сыновьями. И крохотных Мидьо и Аутильду наметил: пусть уж будут.
Увенчал же столб головой свирепого воина в шишаке, тоже все из дерева
вырезано было. Глядел над вислыми усами сурово, и боялись его меньшие
сыны Сейи и Тарасмунд.
Рагнарис нарочно носил Тарасмунда к столбу, когда тот малышом был и
хотел отец сынка своего потешить, и пугал всячески. И пугался Тарасмунд.
Поставив этот заостренный столб, по слову жреца, поставил Хродомер и
второй столб. Крепко, надежно поставил, едва ли не на треть в землю вог-
нал. Трижды за год приходил жрец из капища и отметины ставил на том
столбе. И там, где пометил жрец, вырезал Фредегаст, сын Сейи трех бо-
жественных воинов с раскрытыми в крике ртами, будто исторгающими вопль
священной радости. Столь прехитро сделано было, что тень от большого
столба, как копье, заостренная, вонзалась в рот одному из богов, когда
наступал его день. И в полдень того дня, когда солнце на зиму поворачи-
вает, поражала тень-копье кричащего Локи, ибо настоял Хродомер на том,
чтобы Локи непременно вырезать (благодарен был ему за помощь при строи-
тельстве землянки в первый год села). Весной и осенью тень поражала див-
ного и страшного воителя, у которого лик справа был мужской, а слева
женский. И был тот лик справа выкрашен красным, а слева был черен. А
когда год, войдя в сердце зимы, поворачивает к лету, принимает на себя
тень-копье Вотан, венчающий столб. В этот-то день кузнец, сажей измазав-
шись, выходит из кузницы и в селе по дворам козлом скачет, неистово Во-
тана славя. В прежнем селе так было, и в бурге так заведено. И когда в
новом селе кузнец появился, то тоже стал он так делать.
Такие столбы везде люди нашего народа ставят у себя в селах и бургах.
И вандалы ставят. И гепиды тоже. Великий ущерб терпят те, у кого такие
столбы повалены - несчастьем ли, набегом ли вражеским. Ибо посредством
копья, солнцем с неба метаемого, боги указывают людям, когда им сеять и
когда жать. Ибо ведомо мудрым мужам, как надлежит луны считать, со стол-
бом сверяясь.
И добавил Хродомер, что в те времена все мудры были, не в пример ны-
нешним, за которыми если не приглядишь, так зимой пахать начнут. Один
Теодобад чего стоит - по весне в поход отправился!
И долго ворчал еще Хродомер. Вспомнилось ему, как Винитар (он совсем
недавно тогда уверовал в Бога Единого) мимо тех столбов ходя, как кот
лесной, шипел - разве что спину не выгибал и шерсть дыбом на загривке не
ставил. И то потому лишь, что не было у Винитара на загривке шерсти.
А Тарасмунд сказал, что хорошо помнит он те столбы. И дядя Агигульф
сказал, что столбы помнит. И даже Гизульф сказал, что помнит, как стояли
те столбы. Ибо там сейчас тоже столбы есть, но они лежат, в землю ушли и
мхом заросли.
Перед тем, как в село чума пришла, разразилась гроза невиданная. И в
высокий столб ударила молния, расщепив его. С того-то мгновения и начал
портиться мир, сказал Хродомер. Седмицы с той грозы не прошло, как бык
Агигульфа-соседа (держал тогда Агигульф, отец Фрумо, быка), в озорство
войдя, загон сокрушил, на волю выскочил и оба столба повалил. И долго
еще скакал, а за ним Агигульф-сосед гонялся. И хоть поклонялся Агигульф
тогда уже Богу Единому, а богам отцовым не поклонялся, все же отдал он
того быка старейшинам, а старейшины быка в капище свели.
Винитар же радости своей не скрывал. Говорил, что это Бог Единый сво-
ей рукой поразил "мерзкие идолища" - так он священные столбы именовал у
себя храме. Но до чумы немногие слушали Винитара.
В тот год, когда сокрушены были священные столбы, пришел в наше село
Князь Чума. Совсем закручинился Хродомер. Как вспомнил про столбы, так
печаль охватила его сердце. Дивно хороши столбы те были, когда стояли.
Украшены на радость богам и людям. И польза была от них великая. И гнев
богов ясно по ним читался. Ибо если в свой день не посылало солнце луч
свой на столбы, то понимали люди: гневается на них то божество, которое
не пожелало с ними разговаривать.
Ульф же сказал тут, что когда в вандальском селе жил, видел там не
два столба, а четыре. Два еще дедовские были, старинные, а два - новые.
И по-разному те столбы показывали, отчего немало споров и склок в селе
вандальском чинилось. Все оттого, что старый столб глубже в землю ушел.
Когда Ульф сказал про то Вильзису, отцу Велемуда, то чуть не съел его
старый Вильзис, так прогневался.
Хродомер, про вандалов услышав, бранился долго. И Ульфу досталось:
как он мог с вандалами трех готских героев сравнивать, что бесстрашно
выступили в путь и село основали на месте священном! Слыхал он, Хродо-
мер, что у вандалов вообще так заведено: приходит жрец, ставит друг про-
тив друга двух вандальских старейшин и смотрит, как они друг на друга
тень отбрасывают. Так вот и выбирают время для сева. Низкорослый старей-
шина попадется, так вообще по снегу рыхлить начинают. Про то Хродомеру
еще Аларих рассказывал, а Алариху - отец его Ариарих. И все готские вои-
ны про то знают. А коли Ульф про то не знает, так то его, Ульфа, скорбь.
И незачем Ульфу его, Хродомера, учить. Мал еще Ульф - учить его, Хро-
домера. А коли Ульф среди вандалов терся и мудрость среди них какую-то
отыскал - то лишь о глупости ульфовой говорит.
Помнит Хродомер, как кровавыми слезами умылся Рагнарис, когда вздумал
в первый раз Ульфа, сынка своего, к сохе приставить. Едва сохи не лишил-
ся. Так усердствовал Ульф, где не надо, что чуть пашню из сердца земли
не вырвал. Наслушался, видать, рассказов, как в былые времена герои у
врагов своих голыми руками легкие из груди вырывали.
Зато в те времена, когда Хродомер с Рагнарисом да с Сейей хозяйство-
вали, такого не случалось. Не припомнит Хродомер, чтобы во время пахоты
пытались по дури своей до хеля пробороздиться да в хель провалиться. А
вот Ульф пытался, видать. Да по Ульфу заметно, что рано или поздно, а
своего достигнет и быть ему в хеле, если не угомонится.
И долго не мог успокоиться Хродомер, все бранился, в непотребствах и
озорствах Ульфа уличая. А что непотребства и озорства те старше меня и
даже Гизульфа были - о том позабыл Хродомер. Еле успокоили Хродомера,
пива ему поднесли.
И продолжил сагу свою Хродомер. В те времена, когда мир молод был и
еще далеко было до порчи мира, все иначе было. И сыновья почтительны бы-
ли, а мужи - рачительны, на поле боя неистовы, в хозяйстве же трезвы да
расчетливы. И оттого все у них спорилось.
И столь рачительны хозяева в те, прежние времена были, сказал Хродо-
мер, что все у них в руках так и горело: не только дома сумели поста-
вить, но и новь поднять, так что были к зиме с хлебом. Вот каковы были.
А Сейя - тот настолько рачителен был, что не только урожай собрал, но
и двух сынов еще родил, близнецов, Авива и Арбогаста. Друг за другом из
лона матери вышли, но друг на друга были не похожи. Авив с медведем об-
личьем был схож, а Арбогаст - с волком. Так Сейя говорил, сынами ново-
рожденными гордясь.
Чтобы от Сейи не отстать, Рагнарис тоже сына зачал по весне. И летом
носила жена его Мидьо ребенка, поэтому от Мидьо пользы было мало. Двух
лун не прошло с того дня, как солнце на лето поворачивает - и родился у
Рагнариса второй сын, Тарасмунд. И жив остался, ибо сытно было в новом
селе, не в пример первому году.
Так, соревнуясь, родили детей в новом селе Рагнарис и Сейя.
Зато Хродомеру в охотничьем промысле равных не было. Первым был он и
на охоте, и на рыбалке - за рыбой на озеро ходил, страха не ведая. И не-
