заметил этого Арбр.
Цепи с тела вутьи страшного повелел Аларих снять. И стали цепи эти
достоянием всей дружины: на этих цепях теперь котел с варевом для всей
дружины вешали над очагом. И все, кто в дружине был, эти цепи видели.
В этом месте рассказа хродомерова дядя Агигульф ликом затуманился и
головой покивал. Видел и не раз эти исполинские цепи, только, видать, не
знал прежде, откуда они происходят.
А наутро исчез Арбр. Весь бург вверх дном перевернул Аларих - нет
Арбра! И тосковал по нему Аларих, и ничто не могло его в печали этой
утешить.
После той великой битвы Рагнарис, отец нашего дедушки Рагнариса же-
нить сына своего надумал. И для той цели из бурга ему велел домой
явиться. Повиновался отцу своему Рагнарис и Алариха оставил. Братьев у
Рагнариса не было, одни только сестры, поэтому так пекся отец его о том,
чтобы род свой славный продолжить.
Долго искал ему невесту, пока не сыскал девушку рода доброго, именем
Мидьо, вторая дочь Кунимунда. Из того села она была, которое незадолго
до смерти Алариха аланы дотла спалили, народ же тамошний угнали, а куда
- неведомо. Когда потом аланы вернулись и наши готы торговлю с ними ве-
ли, то о пленных из того села спрашивали. Хотели родичей своих выкупить.
Но то были другие аланы и ничего о селе сожженном не ведали. А может,
только вид делали, что ничего не знают, а сами знали, да говорить не хо-
тели. Кто их, аланов, разберет, все как один на конях да в полушубках.
Но то все потом случилось. А тогда род Кунимунда был не менее славен,
чем род Рагнариса. И оттого охотно отдали за Рагнариса свою дочь Мидьо.
Долго возили из села в село взаимные дары, стремясь на горшок ответить
горшком и на холст холстом же в грязь лицом не ударить. И то сказать,
знатные то были подарки. К Рагнарису отошли две козы, гривна золотая,
горшков дюжина, два больших медных кувшина, шуба, холста на пять одежд,
два пояса, правда, с пряжками ношеными, и меч - в сечах великих иззуб-
ренный донельзя, но его перековать можно было. И много иных даров, всего
не упомнишь. Одни дары для хозяйства необходимые, другие же служили к
чести.
Несколько дней свадьбу гуляли и несколько человек упились до смерти.
Ибо в прежние времена и веселье было богатырское, пили себя не жалеючи.
Не то что ныне - полкувшина выпьют, треть сблюют. В ту пору о себе так
не пеклись.
Хродомер же дружкой жениха на свадьбе той был. Пир свадебный еще
окончиться не успел, как уже омрачился дружка Хродомер, для себя недоб-
рое во всем этом деле усматривая. И уже тогда тоска его одолела. Ибо по-
нимал Хродомер: подвиги, что на пиру этом богатырском они с Рагнарисом
совместно совершали, последними для них были. Не быть больше Рагнарису
товарищем Хродомера в потехах богатырских, не портить рабынь им отцовс-
ких да соседских, не веселиться на молодеческий лад по всей округе. Все
это в прошлом, ибо ныне женился Рагнарис и иные заботы отяготят его.
Хродомер же один остается.
Пир же свадебный Хродомер с удовольствием расписывал в рассказе сво-
ем. Мол, такова была богатырская мощь того пира, что силы людей будто бы
удесятерялись. Коров и свиней столько съедено было, сколько аланы по
осени на зимнее становище перегоняют. Оленятины же такое количество на-
жарили, что и несколько лет спустя возле того села оленя в лесу и не
увидишь. А уж как ели! На одном, помнится Хродомеру, рубаха была из двух
шкур сшитая, бычьей жилой стянутая, - так лопнула та бычья жила, столь
крепко набил себе живот тот богатырь. Пива же столько было, что один раб
помер от разрыва пупа, покуда корчаги с питьем таскал. И такое густое,
что собака крупная, в пиво упавши, не тонула, на поверхности плавала. А
уж брага какая была! Пока варили эту брагу, птицы, если доведется над
котлом пролететь, валились с небес замертво. И все блохи, что в соломе
водились в изобилии, после того пира повымирали и долго еще хозяев бес-
покоить не смели.
Под стать раздолью и гости. В те времена люди вообще крупнее были.
Балки в доме из столетнего дуба срублены - так ломали эти балки, разгу-
лявшись, будто соломинки. Одним ударом кулака столы пополам переламыва-
ли. Такова была сила людей в те времена. И пир завершился лишь тогда,
когда ломать в доме молодых уже стало нечего.
Что нынешние, Агигульф да Валамир, сетовал рассказывая Хродомер и гу-
бами жевал неодобрительно. Их потехи да удаль рядом с теми потехами и
той удалью, что в пору молодости Хродомера и Рагнариса души воинов теши-
ли, - все равно что возня мальцов трехлетних в луже против сечи бога-
тырской.
А как кончился свадебный пир, навалилась на Хродомера черная тоска.
Ибо зима близилась. Мидьо вскорости понесла, и Рагнарис дом обустраивать
стал, а прежнее их с Хродомером веселье позабыл.
Зима была тоскливая да вьюжная. Едва до весны дотянул, чуть не помер
Хродомер. Ибо сердце воина потехой сыто. А как лед стаял и ручьи побежа-
ли, беспокойство душой Хродомера овладело. И был ему глас богов. И ска-
зал этот глас Хродомеру, когда приблизился он к богам, священного напит-
ка вкусив, чтобы уходил с прежнего места и в ином месте жилище ставил. И
с того нового жилища великие дела пойдут. Так глас богов Хродомеру ска-
зал.
Но не поверил сперва Хродомер.
Настала уже весна и зацвели яблони, когда бродил в тоске лютой моло-
дой Хродомер по селу, будто медведь-шатун. И злоба одолевала его. И раз-
бегались люди, когда на улицу выходил - так свиреп был в печали своей
Хродомер, когда молод был и полон сил.
В такой неурочный час попалась на глаза ему одна рабыня. И взял ее за
косу и утащил в сарай, будто волк, добычу пожирающий. Грозно рычал над
ней Хродомер-удалец, и не смела ему слова супротив сказать.
После же вдруг померещилось Хродомеру, будто не девка-рабыня то вовсе
была, а иная какая-то женщина, вся в сиянии и в поясе предивном. И понял
тогда Хродомер, что Фрея то была. И сказала Фрея Хродомеру: уходить,
мол, Хродомер тебе теперь из села надо. И не мешкая. Ступай же, Хродо-
мер, как можно быстрее, ибо такова воля богов. В противном же случае
гнев мой тебя постигнет и бесплоден будешь, как кустарник сухостойный.
Ужас обуял Хродомера и прочь от сияющего лика Фреи бежал он.
Тут дядя Агигульф спросил Хродомера:
- А что Одвульф брехал, как из ТОГО села вернулся, будто ты наложницу
отцовскую попортил и ублюдка ей сделал и оттого, мол, отец тебя из дому
выгнал?
Хродомер отвечал, что Одвульф на то и дурак, чтобы глупости брехать
без всякого понятия. Боги хотели, чтобы он, Хродомер, из родного села
ушел и новое село основал, и волю свою посредством Фреи изъявили. А дабы
и прочие в селе ему, Хродомеру, помех не чинили, и в первую очередь -
дабы отец властью своей его не удержал, боги на все село морок навели и
враждебность к нему, Хродомеру, в сердцах сельчан возбудили. Вот и почу-
дилось им невесть что.
Что до наложницы той, то глаза бы Хродомеровы на ту наложницу не гля-
дели, такая вредина да страхолюдина. Да и старая.
Сказав то, замолчал Хродомер и долго так молчал, неподвижно в землю
глядя. Мы уж думали, что, притомившись, заснул Хродомер. Но неожиданно
снова он заговорил.
И бежал Хродомер по сельской улице прочь от сияющего лика Фреи, спо-
тыкаясь и поминутно на плетни заваливаясь, столь велик был его ужас.
Совсем уже к дому своему подбежал, как услышал призывное ржанье конское.
И узнал голос своего боевого коня. Рокс было его имя. И не пошел в дом
Хродомер, а пошел к своему коню Роксу.
Тут снова воля богов была ему явлена. Ибо стоял конь Рокс уже взнуз-
данный. Рядом же бурдюки со священным напитком богов, брагой, обнаружил
Хродомер, усмотрев и в этом добрый знак.
Вошел тогда Хродомер в дом. Там же все спали непробудно - не иначе,
боги сон на них навели. Хоть и не удалось Хродомеру по дому бесшумно
пробраться - за оружием своим шел Хродомер - и не раз и не два ронял он
то щит, то меч, то шлем, но не проснулся никто из домашних и беспре-
пятственно выбрался Хродомер из духоты родного дома.
Конь же непрестанно ржал, призывая в дорогу.
Стал Хродомер подпругу подтягивать, но конь всячески препятствовал
ему в том: то укусить норовил, то лягнуть, то брюхо нарочно надувал. И
внял Хродомер коню своему Роксу: приторочил бурдюки и повел коня в пово-
ду. Так пределы родного села покинул, ни с кем не простившись. Ибо того
требовали боги.
Потому ушел из-под родительского крова без сожаления. Лишь проходя
мимо того дома, где друг его Рагнарис с женой молодой Мидьо почивали, не
смог удержаться от слез Хродомер. И понял тогда и на всю жизнь запомнил
крепко, что человек - лишь жалкая игрушка в железных руках богов, что бы
там годья Винитар ни говорил.
Долго странствовал Хродомер; сколько - сказать не может, ибо за луной
не следил и дней не примечал. Ночевал на земле, как дикий зверь; питался
лишь брагой, священным напитком богов. И кружил по земле. Одиноко было
Хродомеру. Такое лютое одиночество снедало Хродомера, что порой часами
сидел на земле, голову обхватив, и кричал, Фрею призывая.
Когда за предпоследний бурдюк взялся и опустошил его наполовину, ста-
ли ему, наконец, являться боги. Кто-то из богов ходил теперь рядом и
разговаривал с ним непрестанно. И не было уже столь одиноко Хродомеру.
Великие смыслы открывались ему, ибо говорил тот голос обо всем, что че-
ловеку знать надобно. И даже свыше того. И кабы запомнил тогда Хродомер
все, что говорилось ему богами, то быть бы ему величайшим мудрецом на
земле. Уже и тогда чувствовал Хродомер, что старейшины, бывшие тогда в
его родном селе в почете и уважении, и в подметки ему, Хродомеру, не го-
дятся. Ибо явственно различал теперь их скудоумие и слепоту. Столь же
явственно, сколь и ныне, на склоне лет, видит.
Тот же бог, что с Хродомером по тяжкой его дороге рядом шел и из од-
ного бурдюка с ним пил, все не умолкал, новую и новую мудрость изрыгая.
И гнулся Хродомер под ношей этой мудрости, для человека едва ли по-
сильной. Так изнемогая, взмолился, наконец, Хродомер тому богу: "Отпусти
меня!" Но не отпускал его бог, ибо не исполнил еще Хродомер его воли.
Увидев реку, понял Хродомер, какова воля этого бога. Засмеялся от ра-
дости, ибо легко ему стало. Снял он с коня седло и узду и прогнал коня
Рокса прочь от себя. Не хотел уходить конь. Но тот, кто вместе с Хродо-
мером шел, на коня вскочил и сказал Хродомеру: "Ты теперь, Хродомер,
знаешь, что тебе делать; мудростью же я одарил тебя свыше всякой меры".
И ускакал на коне хродомеровом, весело смеясь.
Хродомера будто отпустило что-то. Пал он на берегу, как подкошенный,
и заснул мертвым сном. Недолго длился сон этот. Пробудился вдруг он ра-
зом и на ноги вскочил. Стал оглядываться по сторонам: где же конь Рокс?
Заметался туда-сюда. Про реку, что рядом протекала, позабыл и с обрыва
внезапно сверзился. В реку упав, сдался Хродомер и бунтовать против воли
богов оставил.
И понесла его река; Хродомер же забылся.
Очнулся Хродомер от того, что река его в берег головой ударила. Выб-
рался Хродомер на берег. Увидев же следы кострища на том берегу, понял
Хродомер, что место это обжитое и людьми обогретое. Голос же сказал Хро-
домеру: "Здесь жить будешь". И предрек ему, Хродомеру, славу великого
старейшины, если селу основание положит.
Огляделся Хродомер и понял, что наг, как младенец новорожденный. Ни-
чего при нем более не оставалось: конь Рокс, бурдюк с брагой недопитой
(половина оставалась), меч, щит - все сгинуло, один лишь нож на поясе
остался, да шлем на голове.
Этим-то ножом, славя богов, стал Хродомер землянку возле кострища ко-
пать. Хотел сперва землянку копать, как отцами и дедами заповедано. Что-
бы сперва яму выкопать, для тела просторную, затем стены земляные ивовым
плетением забрать и глиной замазать, чтобы земля не осыпалась, сверху же
