верил, что в этом доме кому-нибудь долго жить доведется. Все беды ждал.
А беда все не шла и не шла.
Филимер с Арегундой и Визимаром при кузнице жил. А когда с Арегундой
в село приходил, то держался Ульфа, видимо, его одного и считая за свою
родню. Известное дело, вандальское семя, сказал бы дедушка Рагнарис.
Дожди все шли и шли. Земля раскисла, ноги по щиколотку увязали.
После стравы многие пребывали в растерянности, у друзей и соседей
обиняками пытаясь разведать, как оно там все было, на страве. Немногие
могли поведать о том, что на самом деле произошло, ибо пьяны были все.
Гизульфа и особенно меня тщательно выспрашивали, потому что мы с Ги-
зульфом меньше других пьяны были по малолетству нашему. Но и мы с Ги-
зульфом немногое в памяти удержали от пиршества того богатырского.
Так что многое из содеянного было предано забвению, а иные истории
(как, например, историю о дяде Агигульфе и вандалке) рассказывали нас-
только розно, что допытаться до истины было уже невозможно.
Хродомер, хоть и мало что помнил, но говорил, куда, мол, этой страве
до той, которую по Алариху (тому, что под курганом) справляли! Все войс-
ко аларихово стравничало. И тряслась земля аж до самого Данубиса, так
что плескало на города ромейские потревоженной волной Великой Реки. Мно-
гие напились так, что от этого умерли. И освирепели от горя те, кто в
живых остался, и герульскую деревню, благо недалеко стояла, сожгли, а
жителей ее поубивали на радость Алариху-курганному. В том походе впервые
Теодобад выдвинулся и показал себя воином великой доблести. Что ж удиви-
тельного, сказал Хродомер, что после того все воины, как один, на щит
его подняли, военным вождем провозгласив?
Больше других наших годья Винитар хотел знать, что на страве случи-
лось. Наутро после стравы обрел себя годья спящим на берегу реки. Лежа
ногами в воде, животом на наш берег выполз да так и заснул, видать.
И тут Одвульф идет, мрачнее тучи. Дыру во рту показал и в том обви-
нил, что святой отец и пастырь два зуба ему, Одвульфу, на страве прилюд-
но выбил. И поносными словами ругал. Слова-то те поносные Одвульф, мол,
ему прощает, как то долг христианский велит. А вот насчет зубов - дело
другое. Один зуб все-таки еще хороший был, лет пять бы послужил Од-
вульфу, не вышиби его годья в пьяной лихости. Мол, по закону-обычаю и за
меньшее вергельд берут.
Годья, все еще ногами в реке лежа, Одвульфу сказал, что прощенные
прегрешения на него, годью (коли виноват) ложатся; те же, за которые Од-
вульф его не простил, на нем, Одвульфе, осядут лишней тяжестью.
На то Одвульф сказал, что свои выбитые зубы как-нибудь на себе сне-
сет. И удалился, на годью Винитара гневаясь.
Годья Винитар из реки выбрался, ноги растер и к себе домой отправил-
ся, прихрамывая. И положил себе Винитар выяснить, что же в действи-
тельности на страве случилось и кто Одвульфу два зуба выбил.
И все в голос говорили: "Ты, мол, Винитар и выбил. Да и поделом под-
лецу". Ибо не любили Одвульфа. Одвульф же охотно по всем дворам говорил,
что вовсе не дивно ему, Одвульфу, что он святости никак достичь не мо-
жет. Ибо при таком пастыре неотлучно находясь и всякое от него претерпе-
вая, ни кротости, ни смирению, ни благочестию научиться никак невозмож-
но. Что за пастырь это такой, вопрошал Одвульф, на выбитые зубы свои по-
казывая, если на языческом пиршестве прегнусно пивом опивается и себя
забывает? Так говорил Одвульф Валамиру, дорогу тому заступив.
Неизвестно еще, кто бы лучшим пастырем в селе был - этот Винитар или
он, Одвульф! Так разорялся Одвульф у нас во дворе.
Хродомеру же сказал, слезами обливаясь, что в Книге Доброго Сына го-
ворится: блаженны страдающие за веру. Но Хродомер изгнал Одвульфа, ибо
не веровал в Бога Единого, а добрых пастырей (тем паче Одвульфа) терпеть
не мог.
И дедушка Рагнарис добрых пастырей терпеть не мог. И Одвульфа не жа-
ловал. Годью же Винитара хоть не любил, но уважал. Ибо добрым воином был
когда-то Винитар.
Винитар приходил к нам, чтобы у отца моего Тарасмунда выспросить, что
все-таки случилось тогда на страве и кто Одвульфу зубы выбил. И расска-
зал ему Тарасмунд, как годья сам Одвульфу зубы и выбил. И не за то, что
святости Одвульф никак достичь не может, а просто так, освирепев внезап-
но. И что многие поддержали годью Винитара и намяли бока Одвульфу уже
после того, как тот зубов через годью лишился.
Только пьян был Одвульф и этого не помнит. А лупцевали Одвульфа мно-
гие - и Гизарна, и Аргасп, и Гизульф-малец, кажется, тоже руку прило-
жил...
Брат мой Гизульф отпираться было вздумал, но Тарасмунд его затрещиной
отогнал, точь-в-точь как прежде дедушка.
И дал такой совет отец наш Тарасмунд годье Винитару:
- Гони ты прочь этого Одвульфа. Незачем с ним мириться. Выбей ему
третий зуб и пусть идет себе с Богом куда-нибудь в иное место. И тебе
спокойнее будет, и нам дышать легче.
- Грех, - сказал годья Винитар в растерянности. Не ожидал он от бла-
гочестивого Тарасмунда такой совет получить.
Отец наш Тарасмунд на это только усмехнулся и так сказал:
- За что Одвульфа прибил, то Доброму Сыну после объяснишь. Он поймет.
Он бы и сам, может быть, Одвульфа прибил. Может быть, это Бог Единый
твоими руками взгрел Одвульфа за чрезмерную гордыню его?
И в смущении ушел от нас годья Винитар.
Ульф, который разговор этот слышал, только головой покачал, когда Ви-
нитар ушел. И странное выражение было на лице Ульфа. Как будто жалел он
годью Винитара. А вандаленыш Филимер всех за рукава дергал и приставал с
вопросами: чего, мол, Винитар приходил? Только Филимеру никто не отве-
чал. Не до Филимера было.
После того Винитар в храме Бога Единого два дня на полу ниц лежал у
алтаря. Мы все ходили смотреть, как годья Винитар кается. Большую силу
нужно иметь, чтобы так каяться.
Все село в ожидании замерло: простит Бог Единый Винитара или не прос-
тит? А если не простит, кто будет истории в храме рассказывать? Всем ин-
тересно было, чем тяжба Винитара с Богом Единым закончится. Даже те, кто
в Бога Единого не веровал, а старым богам поклонялся, - и те ждали. Ибо
почтение вызывало столь богатырское покаяние. Да и уважали в селе годью
Винитара. Только, сказывали, в прежние времена, когда он еще воином был,
и пил Винитар обильнее, и дрался куда как свирепее, а каяться после того
ему и на ум не приходило.
Гизульф с Валамиром меня подбили к годье подойти и спросить, как,
мол, дела. Ты, мол, мал еще, сказали они, тебе годья ничего плохого не
сделает, даже если Бог Единый священную ярость ему ниспошлет. Сперва я
отнекивался, но они в трусости меня обвинили.
Робея, я к годье Винитару приблизился и спросил его, что Бог Единый
говорит - простил уже Добрый Сын Винитару одвульфовы выбитые зубы? Но
Винитар ничего не отвечал, только стенал прежалостно.
И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не Визимар-кузнец.
Даже до кузни, что на отшибе стояла, весть донеслась о покаянии бога-
тырском годьи Винитара. Близко к сердце принял это Визимар. К исходу
второго дня пришел он в храм Бога Единого, неся с собой что-то, в холс-
тину завернутое. Кузнец в селе нечастый гость. Как завидели его, так и
пошли вместе с ним к храму Бога Единого - посмотреть, что такое Визи-
мар-вандал принес.
Визимар в храм твердым шагом вошел. Сперва оглядел все в храме как
следует, кое-что потрогал; после взгляд на лежащего на полу годью пере-
вел. Годья же не шевелился, будто мертвый, и Визимара не замечал.
Приблизился Визимар и, холстину развернув, железный крест явил. И с
силой перед годьей его в пол земляной вбил.
Невидано дорогой это был подарок. Сколько железа Визимар на крест
этот извел. И испуг от восхищения сковал нас всех, кто это видел. Ульф,
как увидел, аж застонал сквозь зубы.
И вдруг закричала мать наша Гизела, всегда тихая и безмолвная - да
так пронзительно, что в ушах зазвенело:
- Чудо! Чудо явлено!
И то, разве не чудо, что из сострадания к годье Винитару язычник Ви-
зимар крест выковал, столько металла дорогого извел, да еще сам его в
храме Бога Единого водрузил?
И все разом подхватили и стали кричать:
- Вставай, годья Винитар, вставай! Ты столько нам о чудесах рассказы-
вал, которые Бог Единый творил! И вот, явлено тебе чудо, а ты лежишь с
закрытыми глазами и не хочешь его видеть!
И пошевелился годья Винитар, застонал от боли, ибо все тело у него
онемело, и открыл глаза. Завидев же крест, словно сил набрался. Руками
за перекладину уцепился и на колени поднялся.
Все ахнули, будто воскрешение из мертвых увидели. Мне тоже казалось,
что годья Винитар мертв был, а теперь вдруг ожил, потому что кузнец-ван-
дал перед ним железный крест поставил. У меня даже колени ослабели. И
тогда я пал на колени. Многие кругом тоже встали на колени, стали кри-
чать и петь и славить Бога Единого и Доброго Сына Его.
Одвульф, который все это время в храм Бога Единого не ходил, услышал,
как все о чуде кричат. Захотел Одвульф на чудо поглядеть и узнать, кто
святости допреже его, Одвульфа, достиг. И вошел в храм. Едва лишь зави-
дели Одвульфа, как подниматься с колен стали, чтобы прибить завистника
до смерти. Я увидел, что у отца моего Тарасмунда, который рядом с уми-
ленным лицом молился, вдруг кулаки побелели, так хотелось ему Одвульфу
все ребра переломать. Хоть и родич нам Одвульф, но противен был нам. И
понял опасность Одвульф и спасся у себя дома.
Годья же от алтаря лицо к нам обратил и оглядел всех собравшихся.
Многие из тех, кто спасать годью пришел, не веровали в Бога Единого. И
тут слезы умиления потекли по бороде годьи. И многие из тех, кто на ко-
ленях стоял, тоже зарыдали. И встал годья и пошел, шатаясь и в голос ры-
дая, прочь из храма. Все расступались, ему дорогу давая, а после следом
за ним двинулись.
Вышел годья Винитар из храма Бога Единого, и дождь его омочил. С тру-
дом волоча затекшие ноги по грязи, пошел годья к дому Одвульфа. И толпа
за годьей шла. И все больше людей сходилось, ибо о чуде уже все слыхали,
хотя не все поняли, в чем собственно чудо состояло.
Даже Хродомер пришел. Хродомер пришел посмотреть на ангела. Мол, пе-
редавали ему, будто ангел приходил от Бога Единого и послание принес.
Хотел Хродомер с этим ангелом потолковать. Спросить про чужаков, про то,
каково там нынче Рагнарису, не врет ли Ульф про чужаков.
Увидел же Хродомер, как и прочие собравшиеся, что годья Винитар к до-
му одвульфову подходит, а ангела никакого не было. Одвульф же решил, что
убивать его всем селом пришли, в доме затворился и закричал, что дорого
жизнь свою продаст.
Винитар же в жидкую грязь на колени пал у входа в дом одвульфов и
громко о прощении молить стал.
Одвульф сперва не верил своему счастью. Думал, не хитрость ли это во-
енная, чтобы его из дома выманить. Годья призвал остальных тоже Одвульфа
молить. И кое-кто из женщин от восторга перед чудом начали кричать: мол,
прости его, Одвульф!
Понял Одвульф, что убивать его не хотят, и из дома вышел. Увидал, как
годья в грязи на коленях стоит и плачет, громко взрыднул и тоже на коле-
ни бухнулся, брызги подняв. После чего зачерпнув жидкой грязи обеими ру-
ками, на голову себе вылил и лицо вымазал. Тоже прощения просить стал.
Так стояли и рыдали и дождь их поливал.
Визимар-кузнец глядел на них и голову чесал в недоумении. А Хродомер
буркнул:
- Вот она, новая вера, вывалялись в грязи, как свиньи, и плачут.
И ушел, сердито палкой стуча.
Крест же визимаров, который чудо сотворил, был большой, тяжелый, а
чтобы годье его в руке держать сподручней было, сделал его кузнец с ру-
коятью, наподобие меча. Это он сам потом годье объяснял, находчивостью
своей похваляясь.
Ульф несколько дней ворчал себе под нос, что, видать, спятил кузнец,
