последних занялся.
Я на дядю Агигульфа поглядел и увидел, что эта вандалка Арегунда на-
шему дяде Агигульфу очень не по душе пришлась. Я не понял, почему.
Пока Арегунда-вандалка рассказывала, дед у Хродомера на подворье был.
И Ульф был там же, как мы потом узнали.
Когда дед вернулся, то шипел, как гусь рассерженный, - злобился. Из
дедовых речей мы поняли, что Ульф со старейшинами разговаривал непозво-
лительно кратко и дерзко. Только и сказал:
- На кургане дозор разумно поставлен. Пусть остается. В роще же де-
лать нечего. Без толку там сидеть. Вместо того конные разъезды пусть се-
ло оберегают.
И имена назвал, кому в разъездах быть: он сам, Ульф, Гизарна, Аги-
гульф и Валамир. Это - на время жатвы.
Когда кончится страда, пусть и другие воины ходят. Ульф им о том сам
скажет.
Тут дедушка закричал, что нет на то его отцовского дозволения - Аги-
гульфа от жатвы отрывать. На то Ульф сказал: пусть Хродомер раба на вре-
мя даст из своих. Хродомер было возмутился, а Ульф, его не слушая, об
ином речь завел.
Сразу после страды тын ставить надо. Ставить тын на косогоре будем.
Обнесем хродомерово подворье тыном. И весь сказ.
Дед страшно разъярился. Назвал Ульфа скамаром. Для того, небось, в
родное село и явился, чтобы и прочих по миру пустить. Давно уж Ульфа
злоба неизреченная гложет.
Хродомер же, напротив, сильно подобрел вдруг, с Ульфом во многом сог-
ласился, а деду раба на время жатвы настойчиво предлагать стал - Скаду-
са.
Что дальше у Хродомера говорилось и делалось - я не очень понял. По-
хоже, Ульф ушел, а дедушка наш с Хродомером еще долго ругались. Все оби-
ды друг другу помянули. Кончилось тем, что дедушка выторговал у Хродоме-
ра нам в помощь Хорна.
Когда я засыпал, Гизульфа еще не было. Он рядом со мной спит, поэтому
я заметил, что его нет. Наутро Гизульф мне сказал, что полночи с Ульфом
сидел, разговаривал.
Спрашивал Ульф, как дела в селе шли, покуда его, Ульфа, не было. Что
с Ахмой приключилось. Как дед - много ли с Арбром и Аларихом-курганным
пьет. Про Аргаспа спрашивал. И вообще про всех сельских - что да как.
Сам же отмалчивался, когда Гизульф его расспрашивать пытался.
После же сказал - больше себе, чем Гизульфу, - что случись беда, не
оборонить это село. Три бабки с клюками это село шутя возьмут.
Гизульф обидчиво возразил: как же так, мол, ведь богатырское у нас
село. Издревле воинов здесь пестуют. Оттого и любы мы были Алариху, а
ныне Теодобад нас жалует.
Ульф об этом даже говорить не стал.
На следующий день поутру Ульф в бург уехал. К полудню следующего дня
вернулся. Хмурый вернулся. Отцу моему Тарасмунду сказал, что в бурге
только и разговоров - нашли одного воина убитым. Мунд его звали. Невда-
леке от бурга нашли. Видно было, что дорого свою жизнь отдал Мунд.
Я видел, что тревожится Ульф. И еще видел, что отец его не понимает.
Отец ему молока предложил с дороги выпить. И Сванхильду кликнул, чтоб
молока Ульфу поднесла.
Ульф кувшин взял, одним махом осушил, после на отца моего Тарасмунда
поглядел, - странно так поглядел, с сожалением, - головой покачал и вы-
шел из дома. А отец ему вслед посмотрел, плечами пожал и к своим делам
вернулся.
Ульф - он странный. У нас его никто не понимает. Дедушка Рагнарис го-
ворит, что Ульф - отрезанный ломоть. Раз отлепился от рода и теперь ни-
как назад не прилепится.
Пока Ульфа не было, дед ульфов дом берег, никого туда не пускал. А
приехал Ульф - даже жердину с двери не снял. Как не домой приехал.
Дед спрашивал Ульфа - что он в дом свой не идет. А Ульф только лицо
покривил и буркнул:
- Успеется.
Главная новость, что Ульф привез, не о Мунде убитом была. Решил Тео-
добад большой тинг в бурге собрать, со старейшинами всех сел посовето-
ваться-потолковать. Ибо ясно стало, что чужаки уже и к нам проникать на-
чинают. Кто Мунда убил, как не они?
Ульф сказал, что долго и уединенно они с Теодобадом беседовали.
Больше всего спрашивал Теодобад о том, как Лиутар свои земли оборонял. И
о чужаках расспрашивал: каковы из себя, какие у них повадки и обычаи,
как сражаются.
О ядре племени чужаковом говорили. Вряд ли далеко оно теперь от наше-
го бурга. Наверняка уже на вандальские земли перебралось. Теодобад гово-
рил - хорошо бы их истребить, и женщин, и детей, и скот. Чтоб неповадно
было соваться.
А Ульф на то возражал: лучше их захватить, чтобы легче было с чужака-
ми переговоры вести.
Теодобад рассердился на Ульфа. Какие могут быть с чужаками перегово-
ры! Они союзника нашего Лиутара истребили, родню твою, Ульф, перебили.
Да и языка их мы не знаем. Кто с ними разговаривать будет? Ты, мол, что
ли?
Ульф сказал на то Теодобаду:
- Хотя бы и я.
Теодобад рукой махнул. До переговоров все равно дело еще не дошло. И
ядро племени мы еще не захватили. Да и что с Лиутаром - неведомо. Жив -
так напомнит о себе, посланца пришлет.
А пока что первая забота у Теодобада - большой тинг созвать. Уже сей-
час видно: и на нас вандальская беда движется.
Между родами готскими согласия как не было, так и нет. Вот что трево-
жило Теодобада. Спросил Ульфа прямо:
- Случись такое, что к вашему селу погибель подступит - как, пойдут
ваши люди в старое село, откуда старейшины родом, защиты искать? - И не
дав Ульфу сказать, сам за него ответил. - Костьми лягут, а не пойдут. И
тына у себя вы так и не поставили. Все геройством своим тешитесь, как
дитя погремушкой.
И спросил Ульфа:
- Скажи мне, неужели у вандалов геройства меньше было, чем у вас в
селе?
- Было, - сказал Ульф.
Теодобад ладонями себя по коленям хлопнул и так сказал Ульфу:
- Жду от вас одного из старейшин. Так им и передай. И еще скажи,
пусть гордыню свою неуемную усмирят - не время попусту петушиться. Не
для того великий тинг собираю, чтобы пререкания бесконечные слушать.
Ульф сказал Теодобаду:
- Хорошо.
СМЕРТЬ ДЕДУШКИ РАГНАРИСА
В тот день, когда Ульф в бурге был, к дедушке Рагнарису вечером Хро-
домер пришел. Объявил, что поясницу у него ломит. У Хродомера всегда к
дождю поясницу ломит, так он говорит. Дедушкины боги тоже так говорят.
Хродомер беспокоился, что дожди начнутся, и потому своих на поле сов-
сем загонял, чтобы до дождей успеть.
Дедушка Рагнарис тоже беспокоиться стал и наутро всех наших погонял,
что твоих рабов.
Дядя Агигульф ворчал, что дедушка Рагнарис всю кровь из него, дяди
Агигульфа, выпил и все потому, видите ли, что у Хродомера поясницу ло-
мит. А то, что у него самого, дяди Агигульфа, спину ломит - до этого ни-
кому дела нет, а меньше всего - отцу родному. Ведь воин он, воин, а тут
все внаклонку да внаклонку, эдак и быстроту движений потерять недолго.
В нашем селе урожай собрали на два дня быстрее, чем в другие годы.
Так отец мой Тарасмунд говорил.
А дождя хродомерова так и не было. Наоборот, еще жарче и суше стало.
Дедушка Рагнарис на это говорил, что мир к упадку клонится и что прежде
поясницу всегда к дождю ломило.
Ульф, едва из бурга воротившись, все как есть старейшинам рассказал.
С тех пор как слепень, зудел, что дедушке с Хродомером в бург ехать на-
до. Лучше обоим, конечно, но можно и одному кому-то.
Дедушка говорил, что в такое время селу без старейшин лучше не оста-
ваться, так что ехать должен кто-то один.
И всяко выходило так, что ему, Рагнарису, к Теодобаду ехать. Во-пер-
вых, сподвижник он был Алариха, отца Теодобадова, дружинником был, так
что к нему, Рагнарису, Теодобад сыновнее почтение имеет. А во-вторых,
Хродомер и своего-то отстоять никогда не умел. Где уж вразумить ему Тео-
добада? Растеряется Хродомер, и пропало наше село.
И Хродомеру то же самое сказал дедушка, когда Хродомер к нам пришел.
И не стал, против обыкновения, спорить Хродомер. Молвил лишь, что и
вправду в селе от него, от Хродомера, больше толку. И прочь пошел, крях-
тя, сгорбясь и на палку опираясь. А дедушка Рагнарис долго ему вслед
смотрел и лицо у него было странное.
С дедушкой Ульф вызывался в бург ехать, но не дал дед ему договорить
- оборвал. Сказал, что дядя Агигульф с ним поедет. А отец наш, Тарас-
мунд, с дедушкой согласился: мол, Ульф здесь нужнее. И не стал спорить
Ульф - лишь плечами пожал и о другом заговорил.
После жатвы вандал Визимар в кузницу ушел. Мы были рады, что у нас в
селе новый кузнец появился. Ульф говорит, что этот новый Визимар с нашим
прежним в умении, конечно, не сравнится, но все равно кузнец толковый. А
чего не знает - тому старая кузница научит.
Дядя Агигульф рад был, что Визимар от нас ушел. Он обоих вандалов
невзлюбил, но больше Визимара эту Арегунду невзлюбил дядя Агигульф.
Я думаю, дядя Агигульф боялся, что его на этой Арегунде-вандалке же-
ниться заставят.
Когда вандалы в кузницу жить ушли, кузнеца Визимара мы почти не виде-
ли. Он все время работой занят был. А Арегунда по хозяйству хлопотала.
То к реке спустится, то возится в запущенном огороде - что она там дела-
ла, уму непостижимо. А то травы какие-то собирала за Долгой Грядой.
Гизульф говорил (да я и сам видел), что как поселилась Арегунда в
кузнице, повадилсь туда то Аргасп, то Гизарна, то Валамир. Говорили, что
ради богатырской потехи туда ходят, потому что их всех Арегунда отделала
на славу. Только Аргаспа не отделала, но и тот ничем не похвалялся, кро-
ме синяка на ноге.
Ульф говорил, что от нее больше толку, чем от иных парней. Сообрази-
тельная и быстрая. От этих слов дядя Агигульф еще больше дулся.
Я слышал, как дядя Агигульф говорит Валамиру, что надоело ему дома, в
селе, что в дружину он хочет уйти, в бург. Там и жить.
Дядя Агигульф радовался, что он в бург с дедушкой едет.
И вот поутру дедушка всех из дома выгнал и с богами долго разговари-
вал. После вышел грозный, палкой грозил и говорил, что ужо он Теодоба-
ду!..
Когда дедушка ушел, я к Ахме пошел. Обычно как дедушка с богами гово-
рит, он никого рядом с собой не терпит, но Ахму уже нельзя трогать было,
потому что помирал Ахма. Помирал и никак не мог помереть. Даже Ульф - на
что наметанный глаз у него был на вс°, что касалось смерти, - и тот
ошибся, когда, вернувшись, три дня земной жизни ему намерил.
Обычно я старался к Ахме не ходить, потому что смердел Ахма и толку
от него уже не было. Да и раньше не было, а сейчас и подавно. А жалеть я
его не очень жалел. Дедушка говорил, что Ахма и без того лишние пять зим
прожил.
Я знал, что Ахма все слышал из того, что говорилось между дедушкой и
богами, потому что рядом лежал. Как дед за порог, так я на порог и к Ах-
ме подобрался.
Совсем плох стал Ахма. Уже и лицо у него изменилось. Теперь я и сам
уже видел, что не сегодня-завтра помрет.
В доме можжевельником курили и полынью, дверь почти все время отва-
ленная стояла. Это напоминало время князя Чумы.
Когда я к Ахме подошел, то мне показалось, что он уже помер. Потом
поглядел и увидел, что дышит он.
Нога у Ахмы распухла, громадная стала, как бревно, и вся черная. Мать
говорила, что нога у Ахмы уже умерла и что Ахма умирает по кусочкам. Я
не верил, что нога может умереть прежде Ахмы. Поглядел, чтобы никто не
видел, что я делаю, и ножиком в ногу Ахме потыкал. А Ахме хоть бы что,
даже не заметил.
Ахма сперва от раны мучился и стонал беспрестанно, после вдруг успо-
коился. Он, наверное, тогда успокоился, когда нога умерла. А теперь
опять нет-нет взвоет. Корчится и за живот хватается. У Ахмы теперь живот
умирает.
Я спросил Ахму, не слышал ли он, как дед с богами разговаривает. Что,
мол, сказали боги-то? Но Ахма меня не слышал. Я решил не тратить времени
и ушел.
Ульф говорил матери, я слышал, что если бы ногу Ахме вовремя отсекли,
то мог бы выжить Ахма. Только зачем в селе дурачок, да еще одноногий, да
на одноглазой дурочке женатый?
А Фрумо уже на сносях. Но Агигульф-сосед ее дома держит. В селе гово-
