чалу никто нам не отвечал. Но тут конь Ульфа потянул ноздрями воздух и
вдруг заржал призывно.И почти тотчас откуда-то из-за деревьев ему отве-
тило ржание другого коня.
- Там он, - проговорил Ульф, направляя коня в ту сторону, откуда до-
носилось ржание. Впереди виднелся просвет - полянка. Конь пошел было ту-
да, но Ульф не дал - повернул коня и назад поехал. Я все оглядывался, но
позади все было тихо.
- Куда это мы? - удивился я.
- Ну-ка еще покурлыкай. Да веселее, с присвистом, - велел вдруг Ульф.
Я снова стал курлыкать, покуда Ульф не тронул меня за плечо - хорош,
мол.
Отъехав подальше, Ульф остановил коня и велел мне спешиться. И сам
спешился. Ульф сел на землю и мне махнул, чтобы я тоже садился.
Так мы сидели с Ульфом рядком и чего-то ждали.
Ждали недолго. Со стороны полянки между деревьями выросла фигура Ва-
ламира. Ульф тихо шепнул мне:
- А ну присвистни, а после окликни его!
Я присвистнул и позвал Валамира по имени.
Тут Валамир замер, головой повертел и крикнул наугад:
- Кто здесь?
Я ответил степенно:
- Дядя Агигульф зовет меня Атаульфом.
Валамир шумно обрадовался:
- Никак, Агигульф тебя со снедью прислал?
Шагнул ко мне и вдруг отпрянул, когда из травы перед ним вырос Ульф.
Ульф же стоял, улыбаясь, и меч держал у горла валамирова.
Я увидел, что Валамир растерялся. Но быстро нашелся и принялся на ме-
ня кричать:
- Что ты здесь свистишь да курлычешь? Я тебя уже давно выслеживаю.
Настоящий воин - он бесшумно ходит. Чему только тебя Агигульф учит...
Я удивился тому, что Валамир на меня сердится. Сказал:
- Как - зачем свищу да курлычу? Ведь это ваш с дядей Агигульфом ус-
ловный знак, чтобы ты нас распознал и не убил, сидя в засаде!
- Какой еще условный знак! Может, у Агигульфа это и условный знак, да
только не с мной...
Тут Ульф не выдержал - захохотал. И меч от валамирова горла убрал.
Правду говорит дядя Агигульф - недалек умом Валамир. Только сейчас
вдруг понял, что Ульф вернулся. От меня отворотился немилостиво и к
Ульфу обратился:
- Откуда же ты взялся, Ульф? Ты же у вандалов должен быть.
- Должен, да не тебе, - сказал Ульф. - Вернулся... Ладно, веди, пока-
зывай засаду вашу. Меня брат мой Агигульф прислал. "Иди, - говорит, -
Ульф, осмотри засаду нашу. Ты, - говорит, - Ульф, у Лиутара, сына Эрза-
риха вандальского, в десятниках ходил, в далеких походах побывал, много
чужаков порубил и повидало поболее моего." Я брату моему Агигульфу гово-
рю: "Так ведь Валамир в роще сидит. Зарубил меня Валамир". А Агигульф
так мне отвечал: "А ты мальца с собой возьми тарасмундова. Валамир
мальца признает, вот и тебя ради мальца не зарубит". Ну, тут уж все
страхи с меня долой, сам понимаешь. Взял я мальца и без всякой опаски в
рощу поехал...
Я слушал и дивился. Вовсе не говорил дядя Агигульф такого. И Ульфу
страх вовсе неведом. Я уж рот раскрыл, чтобы возразить и истину восста-
новить. Но потом понял, что то, видимо, хитрость была воинская. Ульф от
вандалов ведь вернулся. Он в вандальских хитростях да лукавстве с головы
до ног искупался и сам теперь хитер да лукав стал.
А Валамир спросил Ульфа недоверчиво:
- Ты и вправду десятником был у Лиутара вандальского?
На то Ульф ответил:
- Нет. Спал под осиной и пригрезилось мне. Листья нашептали.
- А-а... - протянул Валамир. Я не понял, поверил он Ульфу или нет.
И пошли они засаду смотреть.
Вышли мы на полянку. На противоположной стороне полянки, ближе к се-
редине, кустарник разросся. Возле кустарника шалашик приткнулся. Конь
валамиров неподалеку бродил и травку пощипывал. Близ шалашика большое
кострище нагорело. Жирное, черное. Кости обгорелые в кострище виднелись.
С одной стороны седло, снятое с коня, лежало, а к седлу кувшин притулил-
ся. Я в кувшин сунулся - брага. Немало славных пиров видала эта полянка.
Много бесед неторопливых слышали эти деревья, что полянку обступили.
Валамир объяснять начал, что место это дивное. Всю рощу с этого места
слыхать, где что происходит. Лист с дерева не упадет, чтобы Валамир,
здесь сидя, того не услыхал. Вам-то с непривычки, может быть, и не слыш-
но, а вот у него, Валамира, даже голова болит, звуками переполненная.
Желуди падают - стучат. Мыши-полевки с того края рощи оглушительно скре-
бутся. Совсем одолели, проклятые. А уж как кабаны возиться начнут - так
и вовсе спасу нет, хоть беги. Уши разрываются. Вот такое уж тут место.
Я, валамиров лепет слушая, одновременно за Ульфом следил. Ульф вдруг
на дедушку Рагнариса походить начал. Багровой краской налился, как закат
в ветреный вечер. Подбородком затряс, совсем как дедушка. И вдруг заре-
вел натужно:
- Убью!..
Валамир на полуслове речь свою оборвал и отступил от Ульфа на шаг.
Ульф помолчал и уже спокойным, тихим даже голосом заговорил:
- Гнездовье это оставить. В село со мной пойдешь. Так старейшины ве-
лели.
Пока Валамир понуро коня седлал, я спросил Ульфа тихонько:
- А старейшины ничего не велели.
Ульф поглядел на меня и сказал:
- А не велели - так велят.
Жатва в этом году была торопливая. С оглядкой работали, с беспо-
койством. Дед всякий раз как жатва глаз с неба не сводит, дождей боится.
В этом году еще то в сторону Долгой Гряды поглядит, то в сторону реки.
После трапезы дедушка Рагнарис, от усталости охая, к Хродомеру отпра-
вился.
А отец мой Тарасмунд вандалку эту, Арегунду, отвел в сторону и о Ве-
лемуде спросил. К ним мать моя Гизела подошла и дядя Агигульф, а за дя-
дей Агигульфом и я сунулся послушать.
Поначалу мне было боязно к этой вандалке подходить, я один и не ре-
шался. Больно лютой она казалась. Даже дядя Агигульф ее робел, я видел.
РАССКАЗ АРЕГУНДЫ
Те чужаки со всех сторон село окружили, будто из-под земли выросли.
Только что, кажется, никого не видать было - и вот уже они повсюду.
Арегунда в то время в доме у Велемуда была - отец послал сказать,
чтобы зашел к нему Велемуд.
На улице вдруг крики раздались, топот конский. Велемуд как услышал
шум, из дома с мечом выскочил. И девица эта, Арегунда, за ним следом,
велемудову охотничью рогатину подхватив. Велемуд первого из чужаков сра-
зил, кто в его двор ворвался.
У Велемуда во дворе большой дуб рос; Велемуд спиной к дубу прижался,
потому что сразу несколько чужаков на него набросились. И еще троих по-
ложил Велемуд, ибо снизошла не него священная ярость.
Страшен был Велемуд, будто медведь, обложенный собаками. И, подобно
медведю, ревел непрестанно. Но долго отбиваться Велемуду не пришлось,
потому что во двор конный ворвался и копьем его к дубу пригвоздил. Так и
умер любимец Вотана. Ибо любил говаривать Велемуд, что все вандалы - лю-
бимцы Вотана, а он, Велемуд, - наивандалейший вандал.
И не сразу умер, долго еще хрипел, ярясь, кровью изо рта истекая,
когда мимо него в дом кинулись. Но крепко держало его то копье.
Тут отец мой Тарасмунд тот бой вспомнил, когда они вдвоем с Велемудом
так же под дубом стояли, и дал ему добрый совет Велемуд. А дядя Агигульф
сказал, что Велемуду позавидовать можно, ибо умер Велемуд так, как хо-
тел.
Арегунда с рогатиной на одного из чужаков бросилась и бой затеяла.
Прочие мимо пробежали, в дом, оставив их на дворе сражаться.
В доме, Арегунда слышала, рубились, яростно, но очень недолго. От чу-
жаков, видимо, Гото отбивалась, потому что Хильдегунда пластом лежала со
своей писклявой дочкой Аскило.
Арегунда противника своего убила и лицо себе его кровью измазала. Так
обычай их племени велит. Едва выпрямилась, как Филимера увидела. Бежал с
криком Филимер, страхом охваченный. Арегунда успела ему под ноги рогати-
ну свою сунуть; споткнулся и упал - только так и поймала мальца. Схвати-
ла его за руку и прочь потащила, потому что над крышей дома велемудова
уже дымок появляться стал. В доме было уже тихо, видать, всех убили. Чу-
жаки же еще на двор не вышли, поджигали дом.
Когда Арегунда со Филимером уходила спешно, Велемуд еще жив был.
Хоронясь, из села выбрались и в то убежище лесное ушли, где Ульф их
потом нашел. Свой дом тоже, уходя, видела - и его сожгли чужаки.
Потом в лес еще люди пришли, от чужаков спасшиеся, только их немного
было. И Визимар тогда же пришел.
Они с Визимаром и еще одним человеком по другим лесным убежищам ходи-
ли, своих искали, но только двоих нашли. В одном из убежищ еще труп ле-
жал, от ран умер тот человек, Эохар его звали. С него она пояс взяла,
шлем и копье. Этот Эохар тем славился, что всегда и все прежде других
успевал. Даже и перед нападением этим, как ни внезапно оно было, воору-
житься успел. Изрублен был страшно, неведомо, как до убежища добрался.
Арегунда с Визимаром и другим вандалом поскорее ушли оттуда, потому
что оставаться там было опасно: Эохар мог след кровавый оставить.
Кузница визимарова на отшибе стояла, как водится. К нему немногие из
чужаков сунулись; понадеялись, что кузнец один будет. Кузнец и вправду
один был; да только одного Визимара на троих чужаков с лихвой хватило -
всех положил у порога кузницы своей. Обернулся к селу - а село уже пыла-
ет. И не пошел Визимар в село, к убежищу лесному направился.
Рад был тому, что и столько из его села от смерти спаслось.
Вот что рассказала Арегунда-вандалка.
Тут дядя Агигульф, наконец, в себя пришел и к деве воинственной подс-
тупился. Голову засоленную, что на поясе носил, показал ей, прямо в лицо
сунул, и спросил, не такие ли нападали?
Та насмешливо фыркнула и сказала, что те, что нападали, посвежее бы-
ли. Но подтвердила: похоже.
Тарасмунд брата потеснил немного и, не чинясь, спросил эту Арегунду,
почему она как мужчина ходит. Или у вандалов то принято, чтобы бабы о
главном своем деле забывали - детей носить?
Арегунда покраснела, но не рассердилась. Я удивился своему отцу. У
Тарасмунда всегда получается запросто о таких вещах говорить, за которые
иному бы голову раскроили.
Та девица Арегунда сказала, что в семье у отца ее, Гундериха, рожда-
лись одни девки. По хозяйству один надрывался, потому что мать все время
беременной была, а последними родами и вовсе померла. Оттого и жили бед-
нее прочих.
Арегунде же было обидно. Среди сестер она статью выдавалась; вот и
решила за сына отцу своему побыть. Арегунда сказала, что не хочет жить,
как жила ее мать, и умереть, как мать умерла. И жить как сестры ее, ко-
торых по прочим селам кое-как замуж рассовали, будто пшеницу прошлогод-
нюю.
Тот брат Велемуда, который к Лиутару в дружину потом ушел, смеха ради
обучил ее кое-чему из ратного искусства. А как тот в бург ушел, к Визи-
мару повадилась и рубилась с ним на мечах, пока в глазах не темнело. Ви-
зимар ей дальним родичем приходится.
Добавила Арегунда, что кроме Визимара и Велемуда дружбы ни с кем не
водила - а Велемуд ее привечал больше ради своего брата. Арегунда же на
Велемуда часто умилялась, балаболкой его считая. И многие в селе таким
его считали. Но не то, как жил человек, важно, - то важно, как он умер.
Сказала так Арегунда и замолчала.
Тарасмунд все так же спокойно спросил ее, а к ней-то самой как в селе
вандальском относились?
Арегунда покраснела и сказала дерзко, что придурковатой ее считали,
особенно же отец Велемуда - Вильзис. Вильзис и Велемуду постоянно пенял:
мало того, что с готами связался (подожди, мол, они еще портки последние
с тебя снимут, такой уж они народ!), так еще и придурковатую эту у себя
привечает. При Арегунде пенял, не стесняясь, - видимо, думал, раз при-
дурковата, так и речи человеческой не разбирает. А может, и не думал.
Вильзис - прямой человек был, говорил, как мечом рубил: размахнется да
ударит, а после глядит - чего получилось.
Как умер Вильзис, Арегунда не знает, но думает, что геройски, ибо от
дома Вильзиса большой шум шел. И нескоро тот дом загорелся - один из
