царила полная тишина. По приказу короля все, кто жил в домах позади этой
хижины, были выселены, кроме сэра Генри и меня, чтобы никакой шум не до-
летал до ушей больного. Однажды ночью, на пятый день болезни Гуда, перед
тем как лечь спать, я, как обычно, пошел его проведать.
Я тихо вошел в хижину. Лампа, поставленная на пол, освещала фигуру
Гуда. Он больше не метался, а лежал совершенно неподвижно.
Итак, это свершилось! Сердце мое сжалось, и из груди вырвался звук,
похожий на рыдание.
- Тсc!.. - донеслось до меня, и я увидел какую-то неясную черную тень
у изголовья Гуда.
Тогда, осторожно подойдя ближе, я увидел, что он не был мертв, а спал
глубоким сном, крепко сжимая своей исхудалой белой рукой точеные пальцы
Фулаты. Кризис миновал, и он должен был жить! Так он спал восемнадцать
часов подряд, и боюсь сказать, так как вряд ли кто мне поверит, но в те-
чение всего этого времени эта преданная девушка сидела около него, не
осмеливаясь пошевельнуться и освободить свою руку, чтобы он не проснул-
ся.
Никто никогда не узнает, как она должна была страдать и как, вероят-
но, затекло все ее тело, не говоря уж о том, что в течение этих восем-
надцати часов она ничего не пила и не ела. Когда же Гуд проснулся и вы-
пустил ее руку, бедную девушку пришлось унести - так затекли ее ноги и
руки.
Как только в здоровье Гуда произошел этот перелом к лучшему, он стал
быстро поправляться. И только тогда сэр Генри рассказал ему, чем он обя-
зан Фулате, как она в течение восемнадцати часов сидела у его изголовья,
боясь сделать малейшее движение, чтобы его не разбудить. На глазах чест-
ного моряка показались слезы, он повернулся и тотчас же пошел в хижину,
где Фулата готовила нам полуденную трапезу, так как к этому времени мы
снова вернулись в свои хижины.
Он взял меня в качестве переводчика на тот случай, если она его не
поймет, хотя должен сказать, что Фулата обычно понимала его удивительно
хорошо, несмотря на то, что его познания в иностранных языках, в том
числе и зулусском, были чрезвычайно ограниченны.
- Скажите ей, - сказал Гуд, - что я обязан ей жизнью и никогда не за-
буду ее доброту.
Я перевел эти слова и увидел, как ярко она вспыхнула, несмотря на
свою темную кожу.
Повернувшись к нему одним из тех быстрых и грациозных движений, кото-
рые мне всегда напоминали полет дикой птицы, она тихо ответила, взглянув
на Гуда своими большими темными глазами:
- Мой господин забывает: разве не он спас мою жизнь и разве я не слу-
жанка моего господина?
Надо заметить, что эта молодая леди, очевидно, совсем забыла о том,
что и мы с сэром Генри принимали участие в ее спасении из когтей Твалы.
Но так уж созданы женщины! Я помню, моя дорогая жена поступала точно так
же. Надо сказать, что после этой беседы я вернулся домой с тяжелым серд-
цем: мне не понравились нежные взгляды мисс Фулат, ибо мне была знакома
роковая влюбчивость моряков вообще и Гуда в частности.
Мною обнаружены две вещи на свете, которых нельзя предотвратить: это
удержать зулуса от драки, а моряка - от того, чтобы он не влюбился.
Через несколько дней после разговора Гуда с Фулатой Игнози созвал Ве-
ликий Совет, называемый в Стране Кукуанов "индаба", на котором "индуны"
- то есть старейшины - официально признали его королем.
Вся эта церемония произвела сильное впечатление, так же как и после-
довавший за нею величественный смотр войск. Остатки Серых принимали в
этот день участие в грандиозном параде, и перед лицом всей армии им была
объявлена благодарность за их исключительную отвагу в великой битве про-
тив Твалы. Каждого из этих воинов король одарил большим количеством ско-
та и всех их произвел в военачальники в новом полку Серых, находившемся
в процессе формирования. По всей Стране Кукуанов было обнародовано, что
нас троих, пока мы оказывали им честь своим присутствием, должны при-
ветствовать королевским салютом и воздавать нам те же почести, что и ко-
ролю. Было также провозглашено, что нам предоставлена власть над жизнью
и смертью людей. В присутствии всех собравшихся Игнози еще раз подтвер-
дил свои обещания, что человеческая кровь не будет проливаться без суда
и что охота за колдунами будет прекращена.
После окончания торжества, оставшись наедине с Игнози в его хижине,
куда мы пришли навестить его, мы сказали ему, что хотим знать тайну ко-
пей, к которым вела Великая Дорога, и спросили его, не узнал ли он
что-нибудь об этом.
- Друзья мои, - ответил он, - вот что я узнал. Это там сидят три ог-
ромных изваяния, называемые у нас Молчаливыми, которым Твала хотел при-
нести в жертву Фулату. Это там, в огромной пещере глубоко в горах, хоро-
нят наших королей. Там теперь можно видеть мертвое тело Твалы, сидящее с
теми, кто ушел из жизни раньше его. Там же находится глубочайший коло-
дец, который вырыли давно умершие люди, чтобы добыть себе камни, о кото-
рых вы говорите. Когда я жил в Натале, я слышал от людей, что такие ко-
лодцы есть в Кимбсрли [1]. Там же, в Чертоге Смерти, находится тайник,
который был известен только Твале и Гагуле. Но Твала, знавший о нем,
мертв, я же не знаю ни тайника, ни того, что в нем находится. У нас в
стране существует предание о том, что много поколений назад один белый
человек перешел наши горы. Какая-то женщина повела его в этот тайник и
показала ему спрятанные там сокровища. Но прежде чем он успел их взять,
она предала его, и в тот же день король выгнал его из страны в горы, и с
той поры ни один человек туда не входил.
- Это, наверно, так и было, Игнози. Ведь мы нашли в горах белого че-
ловека, - сказал я.
- Да, мы видели его. А теперь, поскольку я обещал вам, что, если вы
найдете этот тайник и если там действительно есть камни...
- Алмаз на твоем челе доказывает, что они существуют, - прервал я
его, указывая на громадный камень, который я сорвал со лба мертвого Тва-
лы.
- Может быть, - сказал он. - Если камни там, вы возьмите их столько,
сколько сможете унести с собой отсюда, если вы в самом деле захотите по-
кинуть меня, братья мои.
- Прежде всего мы должны найти тайник, - сказал я.
- Только один человек может показать его вам - это Гагула.
- А если она не захочет?
- Тогда она умрет, - сурово ответил Игнози. - Только для этого я сох-
ранил ей жизнь. Погодите! Она сама должна сделать выбор - жить ей или
умереть.
И, позвав слугу, он приказал привести Гагулу. Через несколько минут
старая карга вошла, подгоняемая двумя стражниками, которых она всю доро-
гу проклинала.
- Оставьте ее, - приказал им король.
Как только они вышли, эта мерзкая старая груда тряпок, ибо она была
похожа именно на узел старого тряпья, из которого горели два ярких,
злых, как у змеи, глаза, упала на пол, как бесформенная масса.
- Что ты хочешь со мной сделать Игнози? - запищала она. - Ты не сме-
ешь меня трогать. Если ты до меня дотронешься, я уничтожу тебя на месте.
Берегись моих чар!
- Твое колдовство не могло спасти Твалу, старая волчица, и не может
причинить мне вреда, - ответил он. - Слушай, вот что я хочу от тебя: ты
покажешь тайпик, где находятся сверкающие камни.
- Ха-ха-ха! - захохотала старая ведьма. - Никто этого не знает, я же
ничего тебе не скажу. Белые дьяволы уйдут отсюда с пустыми руками.
- Ты мне все скажешь. Я заставлю тебя сказать.
- Каким образом, о король? Ты велик, но может ли все твое могущество
вырвать правду из уст женщины?
- Это трудно, но все же я это сделаю.
- Как же ты это сделаешь, о король?
- Если ты не скажешь, ты умрешь медленной смертью.
- Умру? - завизжала она в ужасе и ярости. - Ты не смеешь меня тро-
гать! Человек! Ты не знаешь, кто я. Сколько, ты думаешь, мне лет? Я зна-
ла ваших отцов и отцов ваших отцов. Когда страна была молода, я уже была
здесь, когда страна состарится, я все еще буду здесь. Я не могу умереть.
Меня лишь могут случайно убить, но никто не посмеет этого сделать.
- Все же я убью тебя. Слушай, Гагула, мать зла, ты так стара, что не
можешь больше любить жизнь. Что может дать жизнь такой ведьме, как ты,
не имеющей ни человеческого образа, ни волос, ни зубов - ничего, кроме
ненависти и злых глаз? Я окажу тебе милость, если убью тебя, Гагула.
- Ты глупец! - снова завизжала женщина, - Проклятый глупец! Ты дума-
ешь, что жизнь сладка только для молодых? В таком случае, ты ничего не
знаешь о человеческом сердце. Молодые иногда приветствуют смерть, ибо
они умеют чувствовать. Они любят и страдают, они сокрушаются, когда их
возлюбленные уходят в мир теней. Но старые лишены этих чувств, они не
любят, и - ха! ха! - они смеются, когда видят, как другие уходят во
мрак. Ха-ха! Они радуются, когда видят зло, существующее под солнцем.
Все, что они любят, - это жизнь, теплое-теплое солнце и сладкийсладкий
воздух. Они боятся холода - холода и мрака. Ха-ха-ха! - И старая ведьма
корчилась и дико хохотала, катаясь по полу.
- Прекрати свое злобное шипенье и отвечай мне! - гневно сказал Игно-
зи. - Покажешь ты место, где хранятся камни, или нет? Если нет, то ты
умрешь, и умрешь сейчас же! - И, схватив копье, он поднял его над нею.
- Я не покажу вам это место, ты не смеешь меня убивать, не смеешь!
Тот, кто меня убьет, будет навеки проклят!
Игнози медленно опустил копье, и его острие укололо груду тряпок.
С диким воплем Гагула вскочила на ноги, потом упала и снова начала
кататься по полу.
- Я согласна показать это место! Согласна! Только дай мне жить! Поз-
воль мне греться на солнце и иметь кусок мяса, чтобы его сосать, и я все
тебе покажу.
- Хорошо. Я знал, что найду способ образумить тебя. Завтра ты отпра-
вишься туда с Инфадусом и моими белыми братьями. Берегись обмануть меня,
потому что тогда ты умрешь медленной смертью. Я сказал.
- Я не обману, Игнози. Я всегда держу свое слово. Ха! Ха! Ха! Однаж-
ды, давным-давно, одна женщина показала этот тайник белому человеку - и
что же? Горе пало на его голову! - И при этих словах ее злые глаза заго-
релись. - Ее тоже звали Гагулой. Может быть, это была я?
- Ты лжешь! - сказал я, - После того прошло десять поколений.
- Может быть, может быть. Когда живешь так долго, забываешь. Может
быть, мать моей матери мне это рассказывала, но женщину ту звали Гагу-
лой, это я точно знаю. Запомните! - сказала она, обращаясь к нам. - В
том месте, где хранятся сверкающие игрушки, вы найдете мешок из козьей
шкуры, наполненный камнями. Его наполнил белый человек, но он не мог его
взять с собой: беда пала на его голову, говорю я, беда пала на его голо-
ву! Может быть, мать моей матери рассказывала мне об этом... Наш путь
будет веселым - по дороге мы увидим тела тех, кто погиб в битве. Их гла-
за уже выклеваны воронами, а ребра обглоданы хищниками. Ха! Ха! Ха!
ГЛАВА XVI
ЧЕРТОГ СМЕРТИ
Шел третий день после сцепы, описанной в предыдущей главе. Было уже
темно, когда все мы расположились на отдых в нескольких хижинах у подно-
жия Трех Колдунов - так назывались три горы, образовывавшие треугольник,
у вершины которого оканчивалась Великая Дорога царя Соломона. Нас сопро-
вождали Фулата, которая последовала за нами главным образом из-за Гуда,
Инфадус, Гагула и отряд слуг и охраны. Гагулу несли на носилках, и отту-
да весь день слышались ее бормотанье и ругань.
Горы, или, точнее, три горные вершины, возникшие, очевидно, в ре-
зультате одного и того же геологического сдвига, как я уже сказал, были
расположены в форме треугольника, основание которого было обращено к
нам. Одна вершина была справа от нас, другая - слева, а третья - прямо
перед нами. Никогда я не забуду зрелища, которое представилось нашим
глазам утром следующего дня, когда мы увидели эти три величественные
вершины, освещенные лучами солнца. Высоко-высоко над нами вздымались в
