покоя, насколько позволяло наше невеселое настроение и мрачные мысли.
Около половины девятого явился от Твалы гонец и пригласил нас на ежегод-
ное празднество - великую пляску дев, которая должна была скоро на-
чаться.
Мы быстро надели кольчуги, присланные королем, и, взяв оружие и пат-
роны, чтобы они были у нас под рукой в случае, если бы нам пришлось бе-
жать, как говорил Инфадус, довольно храбро направились к королевскому
краалю, хотя в душе трепетали от страха и неизвестности. Большая площадь
перед жилищем короля имела совсем другой вид, чем накануне. Вместо мрач-
ных, стоявших сомкнутыми рядами воинов она вся была заполнена девушками.
Одежды на них - скажу прямо - не было почти никакой, но зато на голове у
каждой был венок, сплетенный из цветов, и каждая из них держала в одной
руке пальмовую ветвь, а в другой - большую белую лилию.
В центре площади, на открытом месте, залитом лунным светом, восседал
сам король, у ног которого сидела Гагула. Позади него стояли Инфадус,
Скрагга и двенадцать телохранителей. Тут же присутствовали десятка два
вождей, среди которых я узнал большую часть наших новых друзей, прихо-
дивших ночью с Инфадусом.
Твала сделал вид, что он очень рад нашему приходу, и сердечно нас
приветствовал, хотя я заметил, что он злобно устремил свой единственный
глаз на Амбопу.
- Привет вам, белые люди звезд! - сказал он. - Сегодня вас ожидает
совсем иное зрелище, чем то, которое видели ваши глаза при свете вчераш-
ней луны. Но это зрелище будет хуже, чем вчерашнее. Вид девушек ласкает
взор, и если бы не они, - тут он указал вокруг себя, - то и пас бы не
было здесь сегодня. Лицезреть мужчин приятнее. Сладки поцелуи и ласки
женщин, но звон копий и запах человеческой крови гораздо слаще. Хотите
иметь жен из нашего народа, белые люди? Если так, выбирайте самых краси-
вых и столько, сколько пожелаете. Все они будут ваши. - И он замолк,
ожидая ответа.
Такое предложение было бы, конечно, заманчиво для Гуда, так как он,
как, впрочем, и большинство моряков, имеет большое пристрастие к женско-
му полу. Я же, как человек пожилой и умудренный опытом, заранее предви-
дел, что это повлечет за собой одни лишь бесконечные осложнения и непри-
ятности, которые женщины, к сожалению, всегда приносят, что так же неиз-
бежно, как то, что за днем следует ночь.
- Благодарю тебя, о король! - поспешно ответил я. - Но белые люди же-
нятся только на белых, то есть на подобных себе. Ваши девушки прекрасны,
но они не для нас!
Король рассмеялся.
- Хорошо, - сказал он, - пусть будет по-вашему, хотя в нашей стране
есть пословица: "Женские глаза всегда хороши, какого бы они ни были цве-
та", и другая: "Люби ту, которая с тобой, ибо знай, что та, которая да-
леко, наверно тебе неверна". Но, может быть, у вас на звездах это не
так. В стране, где люди белые, все возможно. Пусть же будет по-вашему,
белые люди, - наши девушки не будут умолять вас взять их в жены! Еще раз
приветствую вас и также тебя, черный человек. Если бы вчера Гагула доби-
лась своего, ты был бы мертв, и труп твой уже окоченел бы! Твое счастье,
что ты тоже спустился со звезд! Ха! Ха!
- О король! Я убью тебя раньше, чем ты меня, - спокойно ответил Игно-
зи, - и ты окоченеешь раньше, чем мои члены утратят свою гибкость.
Твала вздрогнул.
- Ты говоришь смело, юноша! - ответил он гневно. - Смотри не заходи
так далеко!
- Тот, чьи уста говорят истину, может быть смелым. Истина - это ост-
рое копье, которое попадает в цель и не дает промаха. Звезды шлют тебе
это предупреждение, о король!
Твала грозно нахмурился и его единственный глаз свирепо сверкнул, но
он ничего не ответил.
- Пусть девушки начнут пляску! - закричал он.
И тотчас же выбежала толпа увенчанных цветами танцовщиц. Они мелодич-
но пели и при грустно-нежном свете луны казались бесплотными, воздушными
существами из иного мира. Грациозно изгибаясь, они то плавно и медленно
кружились, то носились в головокружительном вихре, изображая сражение,
то приближались к нам, то отступали, то рассыпались в разные стороны в
кажущемся беспорядке. Каждое их движение вызывало восторг у зрителей.
Вдруг танец прекратился, и из толпы танцовщиц выбежала очаровательная
молодая девушка, которая, став перед нами, начала делать пируэты с такой
ловкостью и грацией, что могла бы посрамить большую часть наших балерин.
Когда в изнеможении она отступила, ее сменили другие девушки. Они по-
очередно танцевали перед нами, но никто из них не мог сравниться с пер-
вой по красоте, мастерству и изяществу.
Когда все эти красавицы кончили танцевать, Твала поднял руку и, обра-
щаясь к нам, спросил:
- Какая же из всех этих девушек самая красивая, белые люди?
- Конечно, первая, - невольно вырвалось у меня, и я тут же спохватил-
ся, так как вспомнил, что Инфадус сказал нам, что самая красивая должна
быть принесена в жертву Молчаливым.
- Ты прав. Мое мнение - твое мнение, и мои глаза - твои глаза. Я сог-
ласен с тобой, что она самая прекрасная из всех, но ее ждет печальная
участь, ибо она должна умереть!
- Да, должна умереть! - как эхо, пропищала Гагула, бросив быстрый
взгляд на несчастную жертву, которая, не подозревая своей страшной учас-
ти, стояла ярдах в десяти от своих подруг, нервно обрывая лепестки цве-
тов из своего венка.
- Почему, о король, она должна умереть? - воскликнул я, с трудом
сдерживая свое негодование. - Девушка так хорошо танцевала и доставила
нам большое удовольствие. И она так хороша! Было бы безжалостно вознаг-
радить ее смертью.
Твала засмеялся и ответил:
- Таков наш обычай. И те каменные изваяния, что сидят там, - он ука-
зал на три отдаленные вершины, - должны получить то, чего они ждут. Если
сегодня я не умерщвлю прекраснейшую из дев, на меня и на мой дом падет
несчастье. Вот что гласит пророчество моего народа: "Если в день пляски
дев король не принесет красивейшую девушку в жертву Молчаливым, которые
несут стражу в горах, то и он и его королевский дом падут". Слушайте,
что я вам скажу, белые люди! Мой брат, правивший до меня, не приносил
этих жертв из-за слез женщины, и он пал, так же как и его дом, и я прав-
лю вместо него. Но довольно об этом! - закричал он. - Она должна уме-
реть. - И, повернувшись к страже, он воскликнул: - Приведите ее сюда, а
ты, Скрагга, точи свое копье.
Два человека вышли вперед и направились к девушке. Только тогда, по-
няв грозящую ей опасность, она громко вскрикнула и бросилась бежать. Но
сильные руки королевских телохранителей схватили ее и привели к нам,
несмотря на ее слезы и сопротивление.
- Как тебя зовут, девушка? - запищала Гагула. - Что? Ты не желаешь
отвечать? Или ты хочешь, чтобы сын короля убил тебя сразу?
Услышав эти слова, Скрагга, зловеще усмехаясь, сделал шаг вперед и
поднял свое копье. В этот момент я увидел, что Гуд инстинктивно положил
руку на свой револьвер. Хотя глаза девушки были полны слез, но, увидав
тусклый блеск стали, она вдруг перестала отбиваться и теперь стояла пе-
ред нами, дрожа всем телом, судорожно ломая руки.
- Смотрите! - закричал Скрагга в полном восторге. - Она содрогается
от одного вида моей маленькой игрушки, которая еще до нее не дотрону-
лась! - И он погладил рукой широкое лезвие своего копья.
В это время я вдруг услышал, как Гуд пробормотал про себя:
- При первом же удобном случае ты мне заплатишь за это, негодяй!
- Ну, а теперь, когда ты успокоилась, скажи нам, как тебя зовут, до-
рогая, - ехидно улыбаясь, спросила Гагула. - Ну, говори, не бойся.
- О мать! - ответила дрожащим голосом несчастная девушка. - Я из дома
Суко, и зовут меня Фулатой. О мать, скажи мне, почему я должна умереть?
Я никому не сделала зла.
- Успокойся, - продолжала старуха со злорадной усмешкой. - Ты должна
быть принесена в жертву сидящим там Молчаливым, - и она указала своим
костлявым пальцем на вершины гор, - и поэтому тебя ждет смерть. Лучше
покоиться вечным сном, чем трудиться изо дня в день в поте лица своего.
Вот почему лучше умереть, чем жить. А ты умрешь от царственной руки са-
мого королевского сына!
Фулата в отчаянии заломила руки и громко воскликнула:
- О жестокие! Ведь я так молода! Что я сделала? Неужели мне никогда
больше не суждено видеть, как восходит солнце из мрака ночи и как звезды
одна за другой вспыхивают вечером на небесном своде? Неужели никогда в
жизни я не буду больше собирать цветы, покрытые свежей утренней росой, и
не услышу, как журчат ручьи в яркий солнечный день? Горе мне! Не увижу я
больше хижины отца своего, не почувствую поцелуя матери своей, не буду
смотреть за больным ягненком! Горе мне! Ни один возлюбленный не обовьет
стана моего и не взглянет мне в глаза, и не быть мне матерью воина! О
жестокие! Жестокие!
И вновь она начала ломать руки, подняв свое залитое слезами лицо к
небу. Эта увенчанная цветами красавица была прелестна в своем отчаянии,
и я уверен, что менее жестокие люди, чем те три дьявола, перед которыми
она стояла, прониклись бы к ней состраданием. Я думаю, что мольбы принца
Артура, обращенные к негодяям, которые пришли его ослепить, были не ме-
нее трогательны, чем мольбы этой дикарки.
Но это никак не тронуло ни Гагулу, ни ее господина, хотя я заметил
выражение сочувствия и жалости на лицах вождей и стражи, стоявшей позади
короля. Что касается Гуда, он скрежетал зубами и едва сдерживал охватив-
шее его негодование; наконец, не выдержав, он сделал шаг вперед, словно
желая броситься к ней на помощь. С проницательностью, столь свойственной
женщинам, девушка поняла, что происходит у него в душе. Она подбежала к
нему и, бросившись перед ним на колени, обняла его "прекрасные белые но-
ги".
- О белый отец с далеких звезд! - воскликнула она. - Набрось на меня
плащ твоей защиты, возьми меня под сень твоего могущества и спаси от
этих жестоких людей! Хорошо, моя милочка, я позабочусь о тебе! взволно-
ванно отвечал Гуд на английском языке. - Ну, встань, встань, детка, ус-
покойся! - И, наклонившись к ней, он взял ее за руку.
Твала обернулся, и по его знаку Скрагга выступил вперед с поднятым
копьем.
- Пора начинать! - шепнул мне сэр Генри. - Чего вы ждете?
- Жду затмения, - отвечал я. - Вот уже полчаса я не свожу глаз с Лу-
ны, но в жизни не видал, чтобы она так ярко светила!
- Все равно, нужно идти на риск и немедленно, иначе девушку убьют.
Твала теряет терпение.
Я не мог не согласиться с этим доводом и, прежде чем действовать, еще
раз взглянул на яркий диск Луны. Думаю, что никогда ни один самый рев-
ностный астроном, желающий доказать новую теорию, не ждал с таким волне-
нием начала небесного явления. Сделав шаг вперед и приняв самый торжест-
венный вид, на какой был только способен, я стал между распростертой де-
вушкой и поднятым копьем Скрагги.
- Король! - промолвил я. - Этому не бывать! Мы не позволим тебе уби-
вать эту девушку. Отпусти ее с миром.
Твала вскочил в бешеном гневе, и шепот изумления пронесся среди вож-
дей и сомкнутых рядов девушек, робко окруживших нас в ожидании развязки
этой трагедии.
- Этому не бывать? Белая собака, как смеешь ты тявкать на льва, нахо-
дящегося в своей пещере? Этому не бывать? В уме ли ты? Берегись, как бы
судьба этой девчонки не постигла и тебя и тех, с кем ты пришел! Ты дума-
ешь, что можешь спасти и ее и себя? Кто ты такой, что осмеливаешься ста-
новиться между мной и моими желаниями? Прочь с дороги, говорю тебе!
Скрагга, убей ее! Эй, стража! Схватить этих людей!
Услышав это приказание, несколько вооруженных воинов быстро выбежали
из-за хижины, куда их, очевидно, предусмотрительно спрятали до нашего
прихода.
Сэр Генри, Гуд и Амбопа стали около меня и подняли свои винтовки.
- Остановитесь! - грозно закричал я, хотя, признаться, душа моя в
этот момент ушла в пятки. - Остановитесь! Мы, белые люди, спустившиеся
