- Выходит, я начну с твоего тела, - отвечал Бэнкей. - Я буду
катить его ногами, пока не докачу до той ямы, где валяется тело этой
желтоглазой нечисти.
- Не трогай тело господина! - Голова красавца-юноши зависла над
телом погонщика быков. - Раз уж тебе хочется убить еще кого-то из нас,
так вот - бери! Этот простолюдин за свою жизнь съел куда больше людей,
чем все мы!
- Прочь от моего тела! - заревел погонщик быков не хуже той
скотины, с которой днем имел дело.
И четыре головы стали гнусно пререкаться, причем каждый предлагал
Бэнкею начать с чужого тела. Женщина сопровождала их перебранку
визгом.
Фальшивый гадальщик между тем выжидал. И когда Бэнкей,
подзадоривавший Рокуро-Куби язвительными словечками, на мгновение
утратил бдительность, голова резко взмыла вверх, целясь прямо в горло
монаху.
Он хорошо выбрал время. Спасительная девятиполосная решетка стала
терять свою силу. Но теряла силу и ночь.
- Фудо-ме! - услышал Бэнкей собственный голос, но прозвучал голос
из его уст, или же лишь в сознании, он так и не понял.
- Фудо-ме! - не столько услышал, сколько ощутил изнутри кожей он
ответный огненный клич спасающего Пламенного меча.
И больше уже не ощущал ничего...
* * *
- Я отрублю ему голову! - услышал Бэнкей приятный, мелодичный
голос красавца-юноши.
- Я бы не стал этого делать! - возразил незнакомый монаху, но не
менее благозвучный молодой голос. - Это недостойно, да и просто
неприлично! В конце концов, для такой надобности в Хэйане имееются
особые люди.
Зашуршали тяжелые шелковые одежды, затоптались ноги в дорогих
кожаных башмаках.
- Оставь его в покое! - прозвучал голос почтенного старика,
очевидно, удержавшего юношу. - Ты имеешь полное право лишить его
жизни, и все же пусть его судят по законам в Хэйане. У нас государство
мира и спокойствия, а не северная провинция, где хозяйничает шайка
разбойников.
- Вы правы, господин Отомо, - ответил голос Минамото Юкинари. - Мы
отвезем этого негодяя в Хэйан, хотя и неприятно будет находиться в
одной с ним повозке.
- Я же сказал, что сяду на коня! - это был тот же незнакомый
голос, принадлежавший молодому мужчине. - До столицы всего день пути,
если не тратить время зря.
- День и ночь, господин, - напомнил голос старшего кэрая Кэнске,
прозвучавший чуть ли не в самом ухе у Бэнкея.
- Ночью-то я сплю, а не сижу на коне, - сердито возразил
незнакомый голос.
Бэнкей захотел шевельнуться - и не смог. Ощущение было такое,
будто его голова, как у Рокуро-Куби, сама по себе, а тело - само по
себе и находится где-то очень далеко.
Тогда Бэнкей открыл глаза.
Над ним собрались оба молодых господина - Фудзивара Нарихира и
Минамото Юкинари, хозяева усадьбы - старик и юноша, Кэнске сидел на
корточках возле Бэнкея и разглаживал складки повязки, охватившей
голову монаха. Удивительно было, что возле самого уха журчала вода.
Бэнкей обвел глазами местность - и обнаружил, что лежит на дне
водоема. Накануне зимы воду отсюда спустили, и та, что лилась из
бамбуковых труб, тоже утекала неизвестно куда. Судя по всему, Бэнкей в
последней схватке с Рокуро-Куби отступал до тех пор, пока не свалился
в водоем, крепко ударившись спиной и затылком о выложенное камнем дно.
Как это случилось - Бэнкей не помнил.
Он сосредоточился на своих ощущениях - и, пока Фудзивара Нарихира
клятвенно обещал Минамото Юкинари провести день в седле без жалоб,
стал понемногу возвращать себе свое тело.
Прежде всего, выяснилось, что монах связан. Затем - на груди у
него лежало что-то тяжелое и неприятное. И, наконец, многочисленные
царапины и укус на руке дали-таки о себе знать.
- Да и никакой он на самом деле не монах! - рассуждал между тем
старик. - У него и разрешения проповедовать-то нет! Обычный
самозванец, каких в горах великое множество. Ходят, народ морочат. А
свои хрустальные четки он украл у такого же несчастного, как бедный
гадальщик.
- Я тоже подумал было, что это - сюгэндзя, - сказал Юкинари. -
Свалился с горы, да еще...
Юноша замолчал - сообразил, что незачем посторонним знать, монах
решал недоразумение с оборотнем, принявшим облик госпожи кошки. Этот
приятный старый господин Отомо Мунэюки с внуком и внучкой приехали
сюда из Хэйана провести дни удаления, потому что трудно найти для
очистительного затворничества более подходящее место. И ничуть не
огорчился, когда в последний день уединения целая компания попросилась
на ночлег. История с оборотнем ему вряд ли понравилась бы. Да и
неизвестно, кому он мог бы по секрету рассказать ее в Хэйане.
Юкинари уже успел обменяться с внучкой господина Отомо стихами - и
стихи внушали надежду на более близкое знакомство.
- Вполне может статься, что этот монах - сюгендзя, господин, -
поняв, почему замолчал Юкинари, вставил Кэнске. - Полюбуйтесь, как он
расхаживает - с голыми руками! Не иначе, горные отшельники научили его
стоять под ледяным водопадом! Встречал я таких...
- Скажи лучше - охотился ты за такими, - усмехнулся господин
Отомо. - Ты ведь старый воин - и вполне может оказаться, что ты был в
тех отрядах, которые охотились за ямабуси. Ведь и они, и их
разлюбезные ученики сюгэндзя - вне закона, было бы вам это известно,
молодые люди. Время от времени государственный совет вспоминает об
этом. Но вам лучше знать, как сейчас настроены во дворце по отношению
к горным отшельникам, господин Фудзивара, поскольку вы - придворный...
- Я ничего плохого не скажу о Спящих-в-горах, - отвечал Нарихира,
- хотя бы потому, что мой предок, Фудзивара Накаморо, вынужден был
скрываться со своими людьми как раз в скитах горных отшельников... И
было бы непристойно с моей стороны проявлять неблагодарность.
- Примите мои извинения, господин Фудзивара, - сухо сказал
господин Отомо. Действительно - нехорошо было напоминать о
высокородном мятежнике.
Бэнкей тем временем мысленно взывал к отцу-настоятелю.
Очевидно, старенький настоятель, которого посещали странные
озарения, в эту минуту мирно дремал - что случалось с ним среди бела
дня все чаще и чаще. И не мог подтвердить Бэнкею, что это странное
приключение - действительно один из шагов на том самом Пути, который
он пообещал монаху.
Старший кэрай неодобрительно взглянул на господина Отомо. Молодой
приятель Минамото Юкинари старшему кэраю нравился, а этот старик -
нет.
- И давно прошли те времена, когда можно было послать вооруженный
отряд и выловить всех сюгэндзя в окрестностях, господин, - обратился
он к Отомо Мунэюки, не вставая с корточек. - Они живут общинами, а
командуют ими старые и опытные ямабуси. Спящие-в-горах знают и умеют
такое, что нам и не снилось. И еще старики говорят, что их учат своим
хитрым штучкам тэнгу.
- Перестань, Кэнске, - одернул его Юкинари, довольный, впрочем,
что кэрай возразил господину Отомо. Тот был всего-навсего дедом
хорошенькой внучки, а Нарихира - давним приятелем, обещавшем к тому же
позаботиться о карьере Юкинари. - Послушать деревенских стариков - так
все ямабуси на самом деле люди-вороны.
- Простите, господин, мою глупую болтовню, - отвечал Кэнске. - А
все-таки тэнгу с горными отшельниками заодно.
Молодой человек, внук господина Отомо, лишь молча смотрел на
Бэнкея. Меча при нем не было, да и сомневался монах, что изнеженный
горожанин сможет нанести хороший удар.
- Плесни ему в лицо водой, Кэнске, - приказал Фудзивара Нарихира.
- Мы так все утро простоим, охраняя этого негодного монаха.
- Фальшивого монаха! - поправил господин Отомо. - Не понимаю,
зачем эти нежности с гнусным убийцей!
- По-моему, он уже пришел в себя, господа! - воскликнул Кэнске. -
Его ресницы и веки вздрагивают!
- Так помоги ему подняться на ноги, - велел Нарихира. - Пусть сам
идет к повозке!
Кэнске махнул рукой одному из кэраев, что почтительно стояли в
стороне, и вдвоем они подняли Бэнкея.
Едва оказавшись на ногах, он чуть было не полетел носом вперед.
Тогда Бэнкей наконец посмотрел, что за тяжесть болтается у него на
груди.
И монаху чуть не сделалось дурно.
На него смотрели злобные глаза желтобрового гадальщика.
Прошло страшное мгновение, прежде чем Бэнкей сообразил, в чем
дело.
Голова Рокуро-Куби вцепилась зубами в монашеское оплечье - кэса.
То ли гадальщик целил в горло, да промахнулся, то ли это случилось
как-то иначе - Бэнкей вспомнить не мог. Страшная голова, чьи челюсти
сомкнулись намертво, повисла на холщовом кэса, как тяжелый камень,
прихватив сквозь холст еще и рясу.
Как ни странно, эта встряска многое прояснила.
Бэнкей понял: его обвинили в убийстве гадальщика - с точки зрения
молодых господ, вполне безобидного старого бродячего гадальшика,
благодаря которому они провели ночь в такой приятной усадьбе.
Кто-то из кэраев мог, обнаружив утром, что снег поблизости от
усадьбы истоптан и окровавлен, обойти окрестности дозором - и
обнаружить обезглавленный труп в яме. А потом нашли лежащего без
чувств и памяти монаха, на кэса у которого повисла мертвая голова. Что
еще могли предположить эти люди? Да только то, что монах с гадальщиком
чего-то не поделили, и монах, как более сильный и ловкий, исхитрился
снести гадальщику голову с плеч. Или же гадальщик знал про монаха
что-то скверное и пообещал рассказать это молодым господам...
Конечно, разумный человек сразу же задаст вопрос: а где тот
клинок, которым монах отсек голову гадальщику? И ему ответят - трудно
ли забросить клинок в сугробы? Не раскапывать же теперь весь снег в
окрестностях!
Вопрос же о том, как отрубленная голова оказалась висящей на кэса,
никто и задавать бы не стал. Всем известно - если человек, погибая,
всю свою вылетающую из тела душу вложит в одно-единственное желание,
то оно и сбудется. Если гадальщик перед смертью яростно возжелал
мести, а монах, совершив убийство, скажем, нагнулся над трупом, то
голова могла последним предсмертным усилием подпрыгнуть и сомкнуть
зубы на кэса. Такие случаи бывали, и ничего чудесного в этом никто не
видел.
- Кто ты такой, монах? Откуда ты взялся? - властно спросил
Фудзивара Нарихира.
Бэнкей ничего не ответил.
Он мог бы сослаться на отца-настоятеля - и Нарихира с полным
основанием назвал бы его лжецом. Пробыв какое-то время в горном
монастыре, он ни разу не встретился там с Бэнкеем. И как объяснить
молодому человеку, что накануне наступления Нового года монах вдруг
покидает свой монастырь, тайно идет по следу путешественников, ночью
подкрадывается к расположенной в стороне от дороги усадьбе?
Умнее всего было сейчас просто молчать.
Бэнкею приходилось убегать из плена. Он знал, как нужно напрягать
мышцы, чтобы они стали больше в тот миг, когда на них затягивают
веревки. Он знал, как увеличивать подвижность рук и ног в суставах.
Старший кэрай был прав - ямабуси многому его научили. И он
действительно стоял под ледяным водопадом.
Он не сомневался, что при необходимости найдет способ удрать.
Но сделать этого он никак не мог.
Бэнкей не знал, что произошло с того мгновения, как в нем внезапно
проснулась спасительная сила Пламенного меча Фудо-ме, до другого
мгновения - когда его, уже при свете наступившего дня, обнаружили в
пустом водоеме. Он не понимал, почему кровожадные Рокуро-Кубо,
очевидно, столкнувшие его в водоем, не кинулись туда за ним и не
загрызли его. Конечно, это было бы с их стороны невероятной глупостью,
