кэраям, господин, - почтительно напомнил тот из людоедов, чье тело
было одето погонщиком быков. Его большая голова была охвачена грязной
повязкой, над которой торчали вверх жесткие черные космы, да и носик у
этого красавца явно не раз бывал переломан, и ротик был до ушей.
- Да и не далековато ли обрыв? - спросила красавица. - Мужчина,
выйдя по малой нужде, не поплетется среди ночи неведомо куда!
- Если вы не хотите выманивать девчонку, то соберемся с силами и
выманим младшего из господ, а мясо спрячем под павильоном, - вмешался
желтоглазый гадальщик. - Он едет с севера, а там наместники и сами
хорошо кормятся, и детишек выкармливают на славу.
- А следы? - спросил юноша. - Если бы не снег! Кэраи пойдут искать
его. И спросят о нем нас! Если они что-то заподозрят...
- Когда ты наконец поймешь, что нам ничего от них не угрожает? -
рассердился старик. - Их оружие против нас бессильно. Мы всегда сумеем
их заморочить. Смерть нам, Рокуро-Куби, может принести только одно. Но
уж никак не этой ночью! Все, кто могли бы нас погубить, спят как
убитые!
Бэнкей чуть не хлопнул себя по лбу. Он вспомнил!
Если летающая голова не найдет на рассвете своего тела, ей конец.
Трижды ударившись оземь, она высоко подпрыгнет, взвоет и сразу же
умрет.
Теперь Бэнкей знал, как справиться с Рокуро-Куби. Но что проку,
если до рассвета они могли погубить ни в чем не повинных людей -
Норико, кэрая, Минамото Юкинари...
Вся беда была в том, что в мире нечисти Рокуро-Куби происхождения
были самого низкого - человеческого. Бэнкей знал тайные знаки,
которыми мог успокоить и расположить к себе пугливого каппу. Остронос
научил его песенкам тэнгу. И всякая природная нечисть знала и почитала
власть заклинаний. Поняв, что противник - воспитанник ямабуси, нечисть
чаще всего отступала без боя.
Рокуро-Куби, будучи не в состоянии прочувствовать тонкости этикета
в отношениях между горными отшельниками и нечистью, знали только одно
- голод. Фальшивый гадальщик отступил перед девятиполосной решеткой
Кудзи-Кири не потому, что знал ее подлинную силу, а потому, что был
один. Сейчас их было пятеро - значит, они без размышлений кинулись бы
на того, кто встал между ними и желанной пищей.
Бэнкей, пятясь, вышел из сада и поспешил к поляне.
Первым следовало убрать фальшивого гадальщика - он знал, что
Бэнкей шел по следу молодых господ, и мог в дальнейшем крепко помешать
монаху.
Преодолевая отвращение, Бэнкей взял безголовое тело за ледяные
ноги и поволок в сторону, за кусты, где надеялся найти подходящий
откос. Главное теперь было - не свалиться вниз самому в обнимку с
Рокуро-Куби.
Следующим он хотел уничтожить красивого юношу, невзирая на его
искусство в обращении с флейтой. Юноша хотел погубить Норико - а
монаху она понравилась своим упрямством в выполнении долга. Что такое
долг - он знал не по рассказам.
Бэнкей дал обет не прикасаться к женщине и даже не смотреть на
женское лицо, и потому расправу с красавицей, тоже предлагавшей убить
Норико, отложил напоследок.
Ему пришлось тащить гадальщика довольно далеко - вернее, днем ему
это расстояние показалось бы пустяковым, но была ночь, дающая силу
нечисти, а монах торопился. Он не обращал внимания на острые шипы,
царапавшие ему голые ноги. Наконец он скинул тело вниз - может, это
был откос, а может, и просто большая яма. Оно погрузилось в сугроб.
Бэнкей поспешил за другим телом, прекрасно понимая, что до
рассвета еще далеко - и, значит, ему придется выдержать ночной бой с
Рокуро-Куби.
Тело юноши лежало в середине, а с краю - тело простолюдина в
желтом платье погонщика быков. Бэнкей вздохнул и ухватился за грязные
ноги верзилы. Он был куда тяжелее фальшивогно гадальщика, вдобавок от
него гнусно пахло. Бэнкей проволок его на расстояние в пять-шесть
сяку, споткнулся и сел в снег.
Взгляд его невольно вознесся к небесам - и на фоне темного неба он
увидел черный шар. Это была одна из пяти летающих голов Рокуро-Куби,
очевидно, посланная высматривать сверху, не появится ли кто на крытой
галерее, окружающей усадьбу.
Значит, остальные Рокуро-Куби начали в четыре голоса читать
заклинания, выманивающие кого-то из спящих на свежий воздух.
Бэнкей вскочил на ноги.
Конечно, ему всеми силами помогла бы загадочная кошка. Этот
оборотень покровительствовал людям. Но что могла кошка? В кошачьем
облике, во всяком случае, она могла немного. Остановить, задержать,
заставить заняться собой. Увидев госпожу кошку блуждающей в
одиночестве, всякий схватит ее в охапку и понесет к Норико, да еще
устроит девушке нагоняй за то, что заснула и упустила сокровище
семейства Минамото.
Но если Рокуро-Куби выманят подряд двоих, троих, четверых?
Бэнкей с недостойной монаха ненавистью посмотрел на черный шар,
уже собираясь бежать за надежным посохом. И тут он почувствовал
взгляд, исполненный куда более яростной, тупой и зверской ненависти.
Глаза монаха и Рокуро-Куби встретились!
Теперь все решали мгновения.
Огромными прыжками Бэнкей бросился к усадьбе. Там у помоста торчал
из снега его посох с заостренным концом, который не только помогал
пробираться по горным тропинкам, но еще и служил оружием.
Голова, испустив пронзительный свист, понеслась наперерез.
Она летела как хищная птица, которая нацелила когти на бегущую по
земле добычу. Она летела так, чтобы ударить монаха под колени, сбить с
ног и вцепиться в горло. Бэнкей понял это - и, когда страшная голова
погонщика быков, взъерошенная и с разинутым ртом, оказалась у самой
земли, резко подскочил, поджав колени чуть ли не к подбородку.
Одновременно он соединил на груди руки.
Священный Пылающий меч Фудо-ме рождался в груди Бэнкея, обретая
рукоять, клинок и боевое пламя.
Голова врезалась в снег и пропахала его, вздымая веера белых
брызгов.
Когда она, рыча и отплевываясь, взмыла ввысь, Бэнкей уже делал
выпад вперед и рассекал правой рукой воздух слева направо. Следующим
резким взмахом он прочертил воздух сверху вниз.
Серебристые полосы мгновенно образовали спасительную решетку
Кудзи-Кири. Она повисла в воздухе между монахом и Рокуро-Куби, такая
невесомая, что казалось сплетенной из тончайших паутинок.
- Фудо-ме! - воскликнул Бэнкей. Его ладонь налилась пламенем.
Священный меч был готов к бою.
Но на свирепой образине Рокуро-Куби не отразилось ни удивления, ни
страха. Тупое чудовище попросту не видело Кудзи-Кири. И пока не
ощущало силы решетки.
- Кудзи-госин-хо! - разорвав ее руками, крикнул Бэнкей. Он был
готов к бешеной схватке. Оставалось только добраться до посоха.
Чудовище ответило пронзительным свистом.
Очевидно, это был у Рокуро-Куби сигнал тревоги. Еще четыре черных
шара повисли над головой Бэнкея. И, уразумев, что происходит,
одновременно кинулись на монаха.
Они не знали, что бросаться ему в ноги не стоит. И не видели в
воздухе серебристых тающих паутинок - остатков спасительной решетки.
На сей раз Бэнкей вытянул правую руку вперед и прыгнул, пропуская
под собой четыре разъяренные головы. Он перевернулся в воздухе,
перекатился боком через правое плечо и оказался в неожиданном для
Рокуро-Куби месте. Вскочив на ноги и не дожидаясь, пока головы
опомнятся, Бэнкей помчался за посохом.
Пять голов собрались вместе, перебросились словами и выстроились
для новой атаки. Бэнкей, которому девятиполосная решетка обострила все
чувства, услышал эти слова.
- Справа... слева... в горло... - донеслось до него.
Но посох уже вращался в крепких пальцах монаха, готовый отбить
нападение.
Четыре головы понеслись с четырех сторон. Пятая, женская, взмыла
вверх. Длинные, черные, прямые волосы, распушившись на концах, неслись
за ней, как шлейф.
Бэнкей легко отбил первыю и вторую атаку, но тут черная пелена,
упав сверху, закрыла его лицо. Отвратительно скользкие волосы сами
лезли в рот. Он рванулся в сторону, сбился с четкого ритма движений и
ощутил боль в левой руке. Голова красавца-юноши впилась в нее зубами.
Бэнкей, ничего не видя, смаху ударил эту голову о свое колено. Она
с воем отскочила.
Тогда Бэнкей изловчился и захватил чуть ли не все волосы в кулак.
Отбивая нападение взъерошенной головы верзилы посохом, он начал
раскручивать женскую голову, полагая, что и она может послужить в бою
оружием.
Раздался тонкий пронзительный визг. Бэнкей, избавившись от
застилавшей глаза черной пелены, быстро оглянулся.
В усадьбе, кажется, никто не проснулся. Но эти проклятые
Рокуро-Куби поднимали столько шума, что лучше было бы убраться с ними
подальше.
Летающие головы хотя и одурели от ярости, но чувствовали - Бэнкей
сильный противник, и сила эта не обычного происхожения. Будучи лишь
совращенными с пути и добровольно наложившими на себя злые чары
людьми, они не понимали природы этой силы. Но если бы поблизости
сейчас оказался обычный человек, а не владеющий тайными заклинаниями
ямабуси монах, они от злости вполне могли загрызть его.
Бэнкей видывал среди людей и такое - обнаружив, что сильный
противник не по зубам, в слепой ярости уничтожить слабого противника и
испытать при этом удовлетворение.
Пятясь, монах отступал к саду и только отбивался, хотя Пылающий
меч Фудо-ме дал бы ему силы и для атаки. Но впереди была еще вся ночь.
Бэнкей не знал, как ему продержаться до рассвета. И не хотел рисковать
людьми, которые спали в усадьбе.
Он решил, что всегда успеет позвать на помощь кэраев. В конце
концов, у них есть мечи, луки и стрелы. Конечно, в темноте обычное
оружие бессильно против нечисти. Но хоть удержать ее на расстоянии оно
сможет. А еще кэраи зажгут факелы. Как знать - не справится ли с
чудовищами обычный огонь?
И тут Бэнкея осенило.
- Эй, вы, злюки! - позвал он. - А ну, летите за мной! Я покажу вам
кое-что занятное!
Ему нужно было привести Рокуро-Куби на полянку, где лежали в ряд
их тела. Одного тела уже не было - и когда они поймут, что монах
способен, сражаясь, отпихнуть ногой и укатить невесть куда другое
тело, каждая из голов призадумается - а не пострадает ли именно она?
Размахивая посохом и визжащей головой красавицы, он повел
Рокуро-Куби туда, где они так неосмотрительно оставили вблизи усадьбы
свои тела.
Разъяренные головы все же оказались способны сосчитать до пяти.
- Мое тело! - взвыл фальшивый гадальщик. - Пропало мое тело!
- Мое на месте, - отвечал ему старик, - а это главное.
- Он трогал мое тело! - зарычал погонщик быков.
- Посмотрите, пожалуйста, что с моим, я ничего не вижу! - крайне
любезно попросила голова женщины. Она описывала стремительные круги
над головой Бэнкея - неудивительно, что не смогла разглядеть
собственного тела.
- Я не смогу соединиться с моим телом! Я должен умереть! -
причитал между тем гадальщик.
- Мое не тронуто! - крикнул юноша. - Да замолчи же ты наконец!
Главное - что гнусный монах пощадил тело нашего господина!
Это уже относилось к фальшивому гадальщику.
Бэнкей, продолжая раскручивать голову и посох, переводил дух.
- Но я еще жив, и я доберусь до него! - с этими словами голова
гадальщика внезапно кинулась вперед и схлопотала посохом по лбу.
Шлепнувшись в снег, она завертелась у ног монаха волчком, выкрикивая
угрозы и проклятия. Монах двинул ее ногой - и голова с воем улетела в
заснеженный куст.
- Мы должны его убить во что бы то ни стало, - сказал старик.
