но разъяренные чудовища теряли способность рассуждать разумно, это он
видел своими глазами.
Первое, что пришло в голову Бэнкею, - Рокуро-Кубо кто-то спугнул.
Но, в таком случае, жизнь этого человека под угрозой. Людоедам не
удалось сразу, как только головы воссоединились с телами, расправиться
с Бэнкеем - за него вступились Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари.
Но насчет Бэнкея людоеды спокойны: во-первых, еще сутки-другие в
дороге - и они сдадут его властям в Хэйане, а во-вторых, даже если он
попытается сейчас рассказать про ночное побоище с Рокуро-Кубо, кто ему
поверит? Скажут, что он пытается уйти от грозящего наказания за
убийство гадальщика, и только.
Все эти печальные вещи монах обдумывал, как бы не слыша вопросов
Фудзивара Нарихира. Он молчал - и только. Наконец молодому придворному
надоел этот нелепый допрос, и он велел кэраям запихнуть связанного
монаха в повозку.
Краем глаза Бэнкей увидел, как садится в маленькие носилки Норико,
прижимая к груди трехцветную кошку. На голову она, как полагается в
пути, накинула подол верхнего платья, совершенно скрыв лицо.
Господин Отамо и его сердитый внучек покосились на девушку с
кошкой и как-то странно переглянулись.
Кошка!
Вот кто мог что-то знать про ночные события.
Бэнкею не приходилось иметь дела с оборотнями - ни добрыми и ни
злыми. Он не понимал, кому и зачем потребовалось перекидываться редким
и дорогостоящим зверьком. Но кошка навела его на след Рокуро-Куби.
Уж не она ли захотела подвести монаха под серьезные неприятности?
Но зачем кошке-оборотню губить монаха, которого она увидела
впервые в жизни?... Впервые ли?..
* * *
Бэнкей ехал в повозке, как придворный аристократ, с той только
разницей, что его связали по рукам и ногам. Кэнске, забинтовавший ему
рассеченную при падении голову, покормил его с рук. И даже
осведомился, не доставить ли монаха в кусты для удовлетворения нужды.
Так что путешествие было по-своему комфортабельным. Если бы только не
тяжелая мертвая голова, которую не смогли отцепить от кэса и уложили
Бэнкею на грудь. Голова-то и была главным доказательством его
преступления.
На ночь путешественники остановились на постоялом дворе, а Бэнкея
оставили в повозке, укрыв его потеплее. До Хэйана было уже недалеко.
Прекрасная столица была выстроена в окруженной горами долине - и там
уже начиналась весна. Так что здоровью Бэнкея ничего не угрожало.
Он лежал в темноте и читал про себя священные сутры, когда услышал
странный шум на крыше повозки.
Монах прикинул - час Крысы, пожалуй, уже кончился и наступает час
Быка, прескверный час, весьма подходящий для всякой нечисти.
Нечего было долго гадать, что это такое - Рокуро-Куби, дождавшись,
пока все заснут, прислали сюда свои кусачие головы. У них хватило бы
злобной глупости загрызть связанного человека, лежащего без движения в
повозке. А о том, как объяснить это жуткое происшествие утром, никто
из них, скорее всего, и не задумается.
На крыше повозки шла какая-то странная возня. Возможно, четыре
летающие головы проводили последнее совещание. А может, кто-то
пробегал поблизости, мог их ненароком заметить, и они затаились.
Бэнкей вспомнил, как тот из Рокуро-Куби, что был погонщиком быков,
уговаривал свиту Фудзивара Нарихира поставить обе повозки вместе и -
подальше от жилого дома. Уголок он, видите ли, усмотрел там вполне
безопасный - ворам, если они задумают поживиться богатыми циновками,
будет не добраться до повозок, чем-то таким тяжелым загороженных. Чем
- монах - не видел и не понял.
Слушая шорох, он усмехнулся - проникнуть в повозку, не имея рук,
им было трудновато, вот разве что боднуть с разлета тяжелые циновки,
которыми настоящий, служивший Фудзивара Нарихира погонщик быков
тщательно занавесил вход.
Монах поерзал, устраиваясь удобнее, и подтянул колени к животу. Он
мог сейчас встретить первую пробившуюся в повозку летучую голову
резким ударом обеих ног. И заорать во всю глотку.
Если Рокуро-Куби, будучи хозяевами уединенной усадьбы, исхитрились
попотчевать сонным зельем своих гостей, то на постоялом дворе доступа
к горшкам и мискам никто из них не имел. Возможно, они, готовясь к
ночному вылету, добавили чего-то этакого в пищу своим сотрапезникам -
Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари. Но усыпить всех прочих
постояльцев они не могли - разве что знали какие-то особенно сильные
заклинания. Так что на вопль монаха вполне мог сбежаться народ. И
найти сбитую голову кого-то из Рокуро-Куби! В дополнение к
отвратительной желтобровой роже фальшивого гадальщика...
Разумеется, голова быстро очухается от удара, но если разбить ее
злобное лицо в кровь, если нанести еще один удар - возможно, она
утратит зрение и, подскочив, начнет метаться по тесной повозке, тычась
в стены. Это было бы неплохо - лишь бы не ткнулась сослепу в живое
тело. Хотя Кэнске старательно, со знанием дела забинтовал монаху
укушенную руку, на зубах Рокуро-Куби, очевидно, был какой-то особый яд
- рука подозрительно горела.
Циновка с одного края приподнялась. Монах удивился - не зубами же
вцепились в край три головы, чтобы пропустить вовнутрь четвертую. И
перекатился на бок - потому, что, лежа на спине, мог нанести удар в
середину циновки, а никак не в нижний угол.
Он не столько увидел, сколько почувствовал проникшую в повозку
голову. Казалось бы, он услышал лишь шорох, ощутил лишь прохладный
воздух - и все же он знал, что находится в повозке не один.
Голова молчала, не дыша. Молчал и Бэнкей, ожидая.
И тут циновка опять зашуршала.
Вся компания Рокуро-Куби была тут сейчас Бэнкею ни к чему. Помог
бы Дзидзо-сама справиться связанному монаху не оберегаемому
девятиполосной решеткой, хоть с одной головой!
Не дожидаясь, пока к нему пожалуют другие летучие гости, Бэнкей
резко распрямился - и с такой силой, что подпрыгнул на дне повозки и
пролетел чуть ли не целый сяку ногами вперед.
- Ты что же это брыкаешься, старый разбойник? - услышал он
знакомый, исполненный веселой обиды голос. - Этак и без носа остаться
недолго! Кто же меня без носа в стаю пустит?
Бэнкей усмехнулся.
- Развяжи-ка меня, - попросил он. - И никакой я тебе не разбойник.
- Твое благочестие вне сомнений, - сказал тэнгу, окончательно
забравшись в повозку. - Только вот как сражался ты с красавицей
Рокуро-Куби? Ты же вынужден был смотреть ей в лицо! Не дергайся, а то
порежу... Ого, вот это украшение! На память, что ли, подарили?
Щелкнув по носу мертвую голову, откуда-то из перьев он достал нож
и осторожно перепилил мохнатый узел между запястьями монаха.
- Где кошка? - первым делом спросил Бэнкей.
- Из-за кошки-то я и задержался, - буркнул Остронос. -
Отец-настоятель был так занят всякими церемониями, что я просто не мог
до него добраться. Пришлось мне ее кормить-поить, пока не выдался
случай застать его одного в келье. Тогда я и поскребся в окошко.
- Что велел передать мне отец-настоятель? - сразу же оставив
всякое беспокойство о кошке, поинтересовался монах.
- Отец-настоятель-то и сказал мне, что ты схлестнулся с
Рокуро-Куби... - и тут тэнгу призадумался. - Передать он тебе велел
три слова, но сказал их так, что поди разбери!
- А повторить ты их можешь? - растирая запястья, спросил
наполовину освобожденный монах.
- Я попробую сказать их так, как сказал он сам, - тэнгу помолчал и
действительно произнес три слова, отделяя одно от другого
выразительными паузами: - Отступить - нельзя - преследовать.
- Это очень любопытно... - пробормотал монах. - А ну-ка, вспомни,
может, отец настоятель высказался чуточку иначе?
И монах изменил паузы между словами, так что получилось:
"Отступить нельзя - преследовать".
- Нет, - твердо возразил тэнгу, возясь с веревкой на ногах Бэнкея.
- Этого смысла он в слова не вкладывал.
- Может быть, "Отступить - нельзя преследовать"? - монах попытался
в темноте поймать взгляд тэнгу, но круглые черные глаза в золотистых
птичьих ободках как бы растворились во мраке.
Тогда Бэнкей задумался.
Он попросился в монастырь к старенькому настоятелю потому, что
тот, как говорили, мог каждого человека направить по его Пути. Он дал
обет повиновения. Но, позвольте, чему же тут повиноваться?
- Ну что, Бэнкей, собираешься ты вылезать из повозки, или тебе тут
жить полюбилось? - осведомился тэнгу. - Я весь день крался за тобой
следом и проклинал этих быков! Медленнее только улитка ползает.
Бэнкей ощупал свои ноги.
- Похоже, что меня усердно обдирали чьи-то острые когти, -
удивленно сказал он. - Что бы это такое могло быть?
- Я побывал там, где ты воевал с Рокуро-Куби. Это просто колючки,
- успокоил его Остронос. - Ты ослаб?
В голосе насмешника-тэнгу было неожиданное сочувствие.
- Нет, - мрачно возразил Бэнкей. - Погоди. Сейчас я соберусь с
духом. Где там у нас восток?
- Вот, - и тэнгу безошибочно указал крылом направление.
Бэнкей сел лицом к востоку и соединил перед собой руки - большие
пальцы вместе, мизинцы вместе, а остальные - в сложном переплетении.
Остронос помолчал, ожидая, пока пальцы напрягутся и расслабятся
нужное количество раз.
- Одного меня тебе, как видно, мало, - заметил он, когда Бэнкей
опустил руки на колени. - Ты хочешь создать еще одного крошечного
тэнгу. Разве ты не знал? Они возникают у ямабуси и сюгендзя между
сложенными пальцами!
И Остронос негромко рассмеялся.
Иногда Бэнкею сразу не удавалось понять, говорит тэнгу что-то
дельное, или пересказывает забавные глупости, которых набрался в
темном народе.
- На сей раз не возник, - отшутился Бэнкей. - Ну-ка, посторонись,
а то мне тут не выбраться.
Монах был крупного сложения, на привередливый взгляд городских
щеголей даже полноват. Но это был не жир, которым действительно легко
обрасти за годы безмятежной монастырской жизни, а мощные и гладкие
мышцы, объемные от рождения, а не от хорошей пищи.
Бэнкей и Остронос выбрались из разукрашенной повозки Фудзивара
Нарихира. Монах прихватил с собой и обрывки веревок - чтобы ввергнуть
путешественников в пущее недоумение.
Оказалось, что повозка стоит в самом углу двора, и чтобы вытащить
ее, придется просить хозяев других повозок, чтобы они велели оттащить
свои экипажи в сторонку. На постоялом дворе оказалось и несколько
столичных жителей, путешествовавших не менее роскошно, чем Фудзивара
Нарихира.
- Не хочешь ли ты избавиться от этого сокровища? - поинтересовался
Остронос. - Если ты думаешь, что окрестные жители придут в восторг,
увидев монаха с такой штукой на кэса, то ошибаешься. Первым делом на
тебя донесут властям.
- От него можно избавиться только вместе с кэса, - буркнул Бэнкей.
- Давай-ка сперва отсюда выберемся.
- Перенести тебя через изгородь? - спросил тэнгу. Далеко унести
Бэнкея он не мог, да это и не требовалось.
- Тихо! - шепнул Бэнкей. - Сюда кто-то спешит. Ну-ка...
Они затаились, присев на корточки, за повозкой.
- Почтенный наставник! - послышался взволнованный шепот. -
Отзовитесь, благочестивый наставник! Я не знаю, в каком вы экипаже!
- Девичий голос, и весьма, весьма благозвучный, - ехидно заметил
тэнгу. - Что же ответит глубокоуважаемый и праведный наставник?
- По-моему, это Норико... - Бэнкей осторожно выглянул, но не
увидел решительно никого. - Надо убедиться...
- Я должна сказать вам нечто важное, отзовитесь!.. - требовал
