пытался в трех словах изложить биографию двадцатилетнего парня -
сперва школьника из приличной в прошлом семьи, потом безработного,
потом охранника, потом шестерки в какой-то дикой фирме, так неудачно
ставшего свидетелем заказного убийства, что на него же это убийство и
повесили. Другой перебивал - парень, около недели прожив на
нелегальном положении, успел обзвонить всех друзей и попрощаться с
ними, кое-кому даже подарки оставил. А пистолет у него был как бы
служебный...
- Вот! - Славка достал из кармана широких спортивных штанов
зажигалку в виде револьверчика. - Он мне говорит, что во вторник
поедет в Юрмалу и застрелится, а я, идиот, беру! Даже дураком его не
назвал! Даже не подумал!..
Зажигалка лежала на широкой ладони, а ладонь дрожала.
- Какая же я скотина! - воскликнул Славка. - Ты не прогонишь меня?
Я не могу домой... Я не могу... Там отец пьет. Слушай, ты же в газете
работаешь - это правда, что правительство даст субсидии отставникам,
которые захотят выехать в Россию?
- Брехня, - ответила я. - Если и даст, то по сто латов на рыло.
Далеко твой батька на них уедет? Ты пей, пей кофе, я еще сварю.
- Возьми, - Славка протянул зажигалку. - Спрячь... Я не могу,
понимаешь?.. Забери!
- Давай.
Пальцы мои коснулись смешного револьверчика - и вновь
почувствовала, что необходимая вещь отыскала меня. Ничего себе
приветик от самоубийцы... плюс наследство Марии Николаевны... мука и
огонь... к чему же это клонит судьба, к какой магии? Друид велел - не
проходи мимо, бери подарки судьбы, потому что иначе не возникнет новой
магии. Что же такое сейчас у меня возникнет?
Было уже довольно поздно, Славка уже заснул в кресле, когда в
дверь позвонили - но как-то нерешительно. Таро, забравшийся за кресло,
высунул морду, но даже не гавкнул. В конце концов, это не его дом,
чтобы охранять. Я пошла открывать.
На пороге стоял Гунар.
Под мышкой у него было что-то вроде корыта, завернутого в клеенку.
- Заходи, - с трудом поверив глазам, сказала я. - Какими судьбами?
Ты хоть знаешь, который час?
- Я по делу, ты только не удивляйся... - вид у Гунара был какой-то
изумленный. - Меня Лига прислала. За кулинарной книгой... Ты же
собираешь кулинарные книги?.. Со старыми рецептами? Ты же ей про них
говорила? Ну вот, она меня и прислала...
- А зачем ей в такое время суток кулинарная книга?
- Она хочет печь хлеб.
- Ночью?
- Ночью...
- А она... она - не того?
Я покрутила не то чтоб пальцем, скорее всей кистью, и не то чтоб у
виска, скорее у щеки. Это означало не то чтоб безумие, но близкое к
нему состояние.
- Похоже на то. Истерика... - отвечал Гунар. И замолчал
основательно.
Ладно - я пошла на кухню, где имелась целая полка кулинарной
литературы. Он поплелся следом.
- Извини, пожалуйста, - сказал он. - Я только возьму книгу - и
сразу же ухожу. Никакого чая.
- Без чая не отпущу.
- Мне только книгу... Квашню я у тетки Милды взял, она дала на два
дня, как положено, со старой закваской...
- Что стряслось? - решительно спросила я. - Давай, выкладывай!
Ведь что-то стряслось!
Он отвернулся к стенке.
Такое уже было недавно - когда у него сперли в троллейбусе
драгоценный никоновский объектив прямо из сундука. Редко мне
доводилось видеть плачущего мужика - и не хотела бы я еще хоть раз в
жизни смотреть на такое!
- С детьми все в порядке?
- В порядке...
- Так чего же она?..
- Ты же знаешь, я в долги влез...
- Она пронюхала?
Он покивал головой, когда-то - кудрявой, теперь волосы поблекли,
поредели, и вообще не так уж много осталось от его прежнего блеска...
примерно столько же, сколько от стройного глазастого мальчика,
читавшего по-английски сонеты Шекспира, - в заматеревшем Славке... И
мне зеркало тоже не льстило.
Нетрудно было догадаться - Лига закатила скандал. Четверо малышей,
да пятый в животе, а глава семейства позволяет украсть у себя
объектив. И до чего же она могла додуматься в ходе скандала? До
резкого сокращения расходов?
- Если бы я мог уйти... - пробормотал Гунар. - Если бы можно было
взять и уйти... Сил больше нет...
Я уже читала в каком-то конкурирующем издании, что многие старики
наловчились сами печь хлеб в газовых духовках по старым рецептам.
Вроде получается куда дешевле и даже вкуснее. Очевидно, и тетка Милда
тем же развлекается! Им легче - у них есть на эту возню время! Куча
времени. Воз времени. Умнее сидеть у духовки, чем торчать целый день
на рынке, распялив руки с гирляндами колготок. Заработать за день
двадцать сантимов или сэкономить их же на хлебе - так на так и
выходит.
Неужели у Гунара счет пошел на сантимы?
- Чайник... - сказала я Ингусу. - И лети куда хочешь, воруй у кого
хочешь, только чтоб через десять минут здесь была полная сумка
продовольствия!
Впервые я попросила его что-нибудь принести. И этическая сторона
дела была мне совершенно безразлична.
Ингус качнулся в воздухе, что выглядело согласным кивком, и
просочился сквозь оконное стекло.
- Что это? - спросил Гунар.
- Свет от фар, - ответила я. - Ступай в комнату, без чая я тебя не
отпущу. Держи! Сам смотри - где есть хлебные рецепты, а где их нет.
С десятком книг он поплелся в комнату. Я убедилась, что Ингус
зажег горелку под чайником, и достала из хлебницы батон. Без
бутербродов я это горюшко тоже не отпущу...
Плохо. Очень все плохо. Наследство от старушки и подарочек от
самоубийцы... Ничего себе вечерочек...
Таро залаял на Гунара. Очевидно, кошачий дух учуял. Дома у Гунара
с Лигой кошки не переводились.
Я, оставив бутерброды, поспешила в комнату.
Но палевый пес кинулся, оказывается, к Гунару, как к лучшему
другу. И Славка, выкарабкавшись из глубокого кресла, уже протягивал
ему руку с большим достоинством. Держался он так же прямо, как всякий
мужчина, старающийся скрыть опьянение.
Мужчины смотрели в глаза друг другу - один, уже трепанный жизнью,
уже загнанный ею в угол, не имеющий права отступать, и другой, впервые
толком осознавший, какая мерзость творится вокруг.
И один был моим другом, а другой пришел ко мне за спасением... как
будто я могла помочь!..
На кухне что-то грохнуло об пол. Грохнуло увесисто, со звяком.
Видно, Ингус набил сумку консервами.
А за окном раздался ровный гул. Не самолетный, нет! Я узнала этот
гул. Я знала, кто раскатисто плывет над облаками, ища себе местечко в
этом замусоренном мире. И ведь уйдет за рубеж, поминай как звали,
оставив нам только грязную трясину с битыми бутылками, ржавыми
жестянками и дохлыми лягушками!
Звать его - опасно. Я-то знаю, что бывает, если позвать по имени
перелетное озеро. Где услышит свое имя - там и плюхнется на землю,
подминая все живое и неживое. А не позвать - еще того хуже..
Но если не по имени?
Я открыла окно.
- Сюда, дедушка! Ко мне! - крикнула я. - Помнишь, кому ты ведерко
с рыбой отдал? Сюда скорее! Ингус, лети, веди его сюда!
Огненный шар вырвался из кухонного окна и взмыл в небо.
- Ни фига себе! - воскликнул Славка. Гунар вытаращился на меня,
как на привидение.
А я чувствовала, что только сейчас, в эту ночь, и могу создать
новую магию! И безмерно желала этого. Желание вспыхнуло во мне
мучительно, всякая минута промедления уже была минутой боли! Раньше
так рождались песни...
В небе загрохотало. И сразу же стихло.
Славка, Гунар и Таро смотрели в окно, решительно ничего не
понимая.
Мощный кулак ударил в дверь. Она распахнулась.
На пороге стоял сивый дед в неизменной своей ушанке. Он правой
рукой придерживал перекинутый через плечо тощий узелок, в левой держал
помятое ведерко. Но лицо его, совсем недавно жалобное, сейчас было
грозным.
- Все равно уйду, - негромко сказал он. - Попрощаюсь с вами - и
уйду. Не задержите... Я и сам хотел попрощаться. Вот - водички принес,
у вас такой нет и не бывало. Остался у меня на дне один свежий
ключик... Пейте водичку, меня вспоминайте...
С его ног соскальзывала, свиваясь на полу в клубок, огненная
змейка.
- Задержу! - не менее сурово заявила я. - Никуда я тебя не отпущу.
Заходи, садись. Ужином кормить буду. Всех!
Высунулся Таро и отчаянно залаял на странного пришельца.
- Полы испачкаю, - сердито сказал дед. - А собаку утоплю. Надоело
мне тут. Я местечко себе, кажись, присмотрел...
Острое желание сжигало меня, прямо-таки выжигало изнутри, дрожь
пробегала волнами - я знала раньше предвкушение песни, теперь узнала
предвкушение магии!
- Куш, Таро! - приказала я. - Нечего тебе, дедушка, ночью по небу
шастать. Тут аэродром поблизости, чего доброго, с самолетом
столкнешься, с "Боингом". И его погубишь, и самому не поздоровится.
Заходи. А полы мы общими усилиями помоем.
- Чего тебе от меня нужно? - подумав, спросил дед. - Ничего у меня
больше нет. Рыбку мою чуть не потравили, сама знаешь, берега
испоганили... Рухну я на этот город, вот что, пропади он пропадом...
- Одно нужно. Чтобы никуда ты не рухнул и не улетал. И здесь тоже
можно будет жить, нужно только чуточку постараться, самую чуточку...
Я говорила это - а во мне гас огонь слепого желания, но
разгоралась радость. Я уже знала, что хочу сотворить! Уже чувствовала,
уже руки протянула!..
- Самую чуточку? - дед усмехнулся, почесал под шапкой в затылке и
вошел в комнату.
- Ингус, принеси-ка с кухни пакет той муки, - попросила я. - А ты,
Гунар, давай сюда свою квашню. Только разверни, пожалуйста... И на
стол! Дедушка, лавай-ка сюда свое ведерко...
Я внимательно смотрела по сторонам, я увидела то, что могло бы
пригодиться для сотворения магии! Мука - от женщины, которую медленно
погубила свобода. Огонь - от парня, которого стремительно погубила
свобода. Квашня со старой закваской, которая единственная выручает
людей в мире их нищей свободы. И вот - в ночном небе пролетает мимо
чистая вода, которой нет места на свободной земле...
Хлеб!
Авы сотворили яд - а я сотворю противоядие!
Против коварного смертного зелья, в которое неизвестно чего
намешано, - честный, без затей, дающий жизнь хлеб.
Вот оно - то, о чем кричал, исчезая в огненной раме, друид.
Все необходимое лежало на столе. Вокруг стола стояли люди, о
которых друид ничего мне не сказал, но без них я была бы бессильна. И
не только люди...
- Да тут у тебя мужское общество собралось! - заметил дед.
Почему-то его это развеселило.
- Значит, нужно было, чтобы оно собралось.
Я посмотрела на этих разнообразных мужчин - все еще не
протрезвевшего крутого мальчика Славку, безнадежного интеллигента
Гунара, перелетного дедушку, кого по имени лучше не называть, а также
на Таро, несомненного кобеля, и Ингуса, который, невзирая на
плазменную бесполость, вел себя все же по-мужски.
Посмотрела я на них, на бедолаг моих, влипших во свободу как не
скажу во что.
И негромко скомандовала:
- Эскадрон, стройся!..
Таро всплеснул кудрявыми ушами и звонко залаял.
Эскадрон, не задавая дурацких вопросов, взял - да и построился.
На правом фланге встал длинный Славка, потом - дед, потом - Гунар,
потом - сам, без всякого приказа, Тарошка, а замыкающим - Ингус, чье
присутствие никого уже не удивляло.
Беспрекословно построился эскадрон, сошел со Славки хмель, высохли
слезы на глазах у Гунара, улыбнулся дед, притих Таро. Замер мой
эскадрон в ожидании приказа - и тут-то я поняла, что магия нашарена,
что она зародилась и что сила этой моей новой магии должна превзойти
