ру, что он вор, есть только la constatation d'un fait.
- Этой новой черты - жестокости я не знала еще в вас.
- Вы называете жестокостью то, что муж предоставляет жене свободу, да-
вая ей честный кров имени только под условием соблюдения приличий. Это
жестокость?
- Это хуже жестокости, это подлость, если уже вы хотите знать! - со
взрывом злобы вскрикнула Анна и, встав, хотела уйти.
- Нет! - закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь
еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за
руку так сильно, что красные следы остались на ней от браслета, который
он прижал, насильно посадил ее на место. Подлость? Если вы хотите упот-
ребить это слово, то подлость - это бросить мужа, сына для любовника и
есть хлеб мужа!
Она нагнула голову. Она не только не сказала того, что она говорила
вчера любовнику, что он ее муж, а муж лишний; она и не подумала этого.
Она чувствовала всю справедливость его слов и только сказала тихо:
- Вы не можете описать мое положение хуже того, как я сама его пони-
маю, но зачем вы говорите все это?
- Зачем я говорю это? зачем? - продолжал он так же гневно. - Чтобы вы
знали, что, так как вы не исполнили моей воли относительно соблюдения
приличий, я приму мены, чтобы положение это кончилось.
- Скоро, скоро оно кончится и так, - проговорила она, и опять слезы
при мысли о близкой, теперь желаемой смерти выступили ей на глаза.
- Оно кончится скорее, чем вы придумали с своим любовником! Вам нужно
удовлетворение животной страсти...
- Алексей Александрович! Я не говорю, что это невеликодушно, но это
непорядочно - бить лежачего.
- Да, вы только себя помните, но страдания человека, который был вашим
мужем, вам не интересны.Вам все равно, что вся жизнь его рушилась, что
он пеле... педе... пелестрадал.
Алексей Александрович говорил так скоро, что он запутался и никак не
мог выговорить этого слова. Он выговорил его под конец пелестрадал. Ей
стало смешно и тотчас стыдно за то, что ей могло быть что-нибудь смешно
в такую минуту. И в первый раз она на мгновение почувствовала за него,
перенеслась в него, и ей жалко стало его. Но что ж она могла сказать или
сделать? Она опустила голову и молчала. Он тоже помолчал несколько вре-
мени и заговорил потом уже менее пискливым, холодным голосом, подчерки-
вая произвольно избранные,не имеющие никакой особенной важности слова,
- Я пришел вам сказать... - сказал он...
Она взглянула на него. "Нет, это мне показалось, - подумала она, вспо-
миная выражение его лица, когда он запутался на слове пелестрадал, -
нет, разве может человек с этими мутными глазами, с этим самодовольным
спокойствием чувствовать что-нибудь?"
- Я не могу ничего изменить, - прошептала она.
- Я пришел вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и не вернусь бо-
лее в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката,
которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к сестре, - сказал
Алексей Александрович, с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о
сыне.
- Вам нужен Сережа, чтобы сделать мне больно, - проговорила она, ис-
подлобья глядя на него. - Вы не любите его... Оставьте Сережу!
- Да, я потерял даже любовь к сыну, потому что с ним связано мое отв-
ращение к вам.Но я все-таки возьму его. Прощайте!
И он хотел уйти, но теперь она задержала его.
- Алексей Александрович, оставьте Сережу! - прошептала она еще раз. -
Я более ничего не имею сказать. Оставьте Сережу до моих... Я скоро рожу,
оставьте его!
Алексей Александрович вспыхнул и, вырвав у нее руку, вышел молча из
комнаты.
V
Приемная комната знаменитого петербургского адвоката была полна, когда
Алексей Александрович вошел в нее. Три дамы: старушка, молодая и купчи-
ха, три господина: один - банкир-немец с перстнем на пальце, другой -
купец с бородой, и третий - сердитый чиновник в вицмундире, с крестом на
шее, очевидно, давно уже ждали. Два помощника писали на столах, скрипя
перьями. Письменные принадлежности, до которых Алексей Александрович был
охотник, были необыкновенно хороши, Алексей Александрович не мог не за-
метить этого. Один из помощников, не вставая, прищурившись, сердито об-
ратился к Алексею Александровичу:
- Что вам угодно?
- Я имею дело до адвоката.
- Адвокат занят, - строго отвечал помощник, указывая пером на дожидав-
шихся, и продолжал писать.
VI
- Не может ли он найти время? - сказал Алексей Александрович.
- У него нет свободного времени, он всегда занят.. Извольте подождать.
- Так не потрудитесь ли подать мою карточку, - достойно сказал Алексей
Александрович, видя необходимость открыть свое инкогнито.
Помощник взял карточку и, очевидно, не одобряя ее содержание, прошел в
дверь.
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду в принципе, но неко-
торым подробностям его применения у нас он не вполне сочувствовал, по
известным ему высшим служебным отношениям, и осуждал их, насколько он
мог осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла в
административной деятельности, и потому, когда он не сочувствовал че-
му-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости оши-
бок и возможности исправления в каждом деле. В новых судебных учреждени-
ях он не одобрял тех условий, в которые была поставлена адвокатура. Но
он до сих пор не имел дела до адвокатуры и потому не одобрял ее только
теоретически; теперь же неодобрение его еще усилилось тем неприятным
впечатлением, которое он получил в приемной адвоката.
- Сейчас выйдут, - сказал помощник; и действительно, чрез две минуты в
дверях показалась длинная фигура старого правоведа, совещавшегося с ад-
вокатом, и самого адвоката.
Адвокат был маленький, коренастый, плешивый человек с черно-рыжеватою
бородой, светлыми длинными бровями и нависшим лбом. Он был наряден, как
жених, от галстука и цепочки двойной до лаковых ботинок. Лицо было ум-
ное, мужицкое, а наряд франтовской и дурного вкуса.
- Пожалуйте, - сказал адвокат, обращаясь к Алексею Александровичу. И,
мрачно пропустив мимо себя Каренина, он затворил дверь.
- Не угодно ли? - Он указал на кресло у письменного уложенного бумага-
ми стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие руки с
короткими, обросшими белыми волосами пальцами и склонив набок голову. Но
только что он успокоился в своей позе, как над столом пролетела моль.
Адвокат с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял руки,
поймал моль и опять принял прежнее положение.
- Прежде чем начать говорить о моем деле, - сказал Алексей Александро-
вич, удивленно проследив глазами за движением адвоката, - я должен заме-
тить,что дело, о котором я имею говорить с вами, должно быть тайной.
Чуть заметная улыбка раздвинула рыжеватые нависшие усы адвоката.
- Я бы не был адвокатом, если бы не мог сохранять тайны, вверенные
мне. Но если вам угодно подтверждение...
Алексей Александрович взглянул на его лицо и увидал, что серые умные
глаза смеются и все уж знают.
- Вы знаете мою фамилию? - продолжал Алексей Александрович.
- Знаю вас и вашу полезную, - опять он поймал моль, - деятельность,
как и всякий русский, - сказал адвокат, наклонившись.
Алексей Александрович вздохнул, собираясь с духом. Но, раз решившись,
он уже продолжал своим пискливым голосом, не робея, не запинаясь и под-
черкивая некоторые слова.
- Я имею несчастие, - начал Алексей Александрович, - быть обманутым
мужем и желаю законно разорвать сношения с женою, то есть развестись, но
притом так, чтобы сын не оставался с матерью.
Серые глаза адвоката старались не смеяться, но они прыгали от неудер-
жимой радости, и Алексей Александрович видел, что тут была не одна ра-
дость человека, получающего выгодный заказ, - тут было торжество и вос-
торг, был блеск, похожий на тот зловещий блеск, который он видал в гла-
зах жены.
- Вы желаете моего содействия для совершения развода?
- Да, именно, но должен предупредить вас, что я рискую злоупотребить
вашим вниманием. Я приехал только предварительно посоветоваться с вами.
Я желаю развода, но для меня важны формы, при которых он возможен. Очень
может быть, что, если формы не совпадут с моими требованиями, я откажусь
от законного иска.
- О, это всегда так, - сказал адвокат, - и это всегда в вашей воле.
Адвокат опустил глаза на ноги Алексея Александровича, чувствуя, что он
видом своей неудержимой радости может оскорбить клиента. Он посмотрел на
моль, пролетевшую пред его носом, и дернулся рукой, но не поймал ее из
уважения к положению Алексея Александровича.
- Хотя в общих чертах наши законоположения об этом предмете мне из-
вестны, - продолжал Алексей Александрович, - я бы желал знать вообще те
формы, в которых на практике совершаются подобного рода дела.
- Вы желаете, - не поднимая глаз, отвечал адвокат, не без удовольствия
входя в тон речи своего клиента, - чтобы я изложил вам те пути, по кото-
рым возможно исполнение вашего желания.
И на подтвердительное наклонение головы Алексея Александровича он про-
должал, изредка только взглядывая мельком на покрасневшее пятнами лицо
Алексея Александровича.
- Развод по нашим законам, - сказал он с легким оттенком неодобрения к
нашим законам, - возможен, как вам известно, в следующих случаях... По-
дождать!- обратился он к высунувшемуся в дверь помощнику, но все-таки
встал, сказал несколько слов и сел опять. - В следующих случаях: физи-
ческие недостатки супругов, затем безвестная пятилетняя отлучка, - ска-
зал он, загнув поросший волосами короткий палец, - затем прелюбодеяние
(это слово он произнес с видимым удовольствием). Подразделения следующие
(он продолжал загибать свои толстые пальцы, хотя случаи и подразделения,
очевидно, не могли быть классифицированы вместе): физические недостатки
мужа или жены, затем прелюбодеяние мужа или жены. - Так как все пальцы
вышли, он их все разогнул и продолжал: - Это взгляд теоретический, но я
полагаю, что вы сделали мне честь обратиться ко мне для того, чтоб уз-
нать практическое приложение. И потому, руководствуясь антецедентами, я
должен доложить вам, что случаи разводов все приходят к следующим: физи-
ческих недостатков нет, как я могу понимать? и также безвестного от-
сутствия?..
Алексей Александрович утвердительно склонил голову.
- Приходят к следующим: прелюбодеяние одного из супругов и уличение
преступной стороны по взаимному соглашению и, помимо такого соглашения,
уличение невольное. Должен сказать, что последний случай редко встреча-
ется в практике, - сказал адвокат и, мельком взглянув на Алексея Алек-
сандровича, замолк, как продавец пистолетов, описавший выгоды того и
другого оружия и ожидающий выбора своего покупателя. Но Алексей Алек-
сандрович молчал, и потому адвокат продолжал: - Самое обычное и простое,
разумное, я считаю, есть прелюбодеяние по взаимному соглашению. Я бы не
позволил себе так выразиться, говоря с человеком неразвитым, - сказал
адвокат, - но полагаю, что для нас это понятно.
Алексей Александрович был, однако, так расстроен, что не сразу понял
разумность прелюбодеяния по взаимному соглашению и выразил это недоуме-
ние в своем взгляде; но адвокат тотчас же помог ему:
- Люди не могут более жить вместе - вот факт, И если оба в этом сог-
ласны, то подробности и формальности становятся безразличны. А с тем
вместе это есть простейшее и вернейшее средство.
Алексей Александрович вполне понял теперь. Но у него были религиозные
требования, которые мешали допущению этой меры.
- Это вне вопроса в настоящем случае, - сказал он. - Тут только один
случай возможен: уличение невольное, подтвержденное письмами, которые я
имею.
При упоминании о письмах адвокат поджал губы и произвел тонкий собо-
