его теперь, это был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удоб-
нейшим для себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той гря-
зи, которою она забрызгала его в своем падении, и продолжать идти по
своему пути деятельной, честной и полезной жизни.
"Я не могу быть несчастлив оттого, что презренная женщина сделала
преступление; я только должен найти наилучший выход из того тяжелого по-
ложения, в которое она ставит меня. И я найду его, - говорил он себе,
хмурясь больше и больше. - Не я первый, не я последний". И, не говоря об
исторических примерах, начиная с освеженного в памяти всех Прекрасною
Еленою Менелая, целый ряд случаев современных неверностей жен мужьям
высшего света возник в воображении Алексея Александровича. "Дарьялов,
Полтавский, князь Карибанов, граф Паскудин, Драм... Да, и Драм... такой
честный, дельный человек... Семенов, Чагин, Сигонин, - вспоминал Алексей
Александрович. - Положим, какой-то неразумный ridicule падает на этих
людей, но я никогда не видел в этом ничего, кроме несчастия, и всегда
сочувствовал ему", - сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было
неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше
ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям. "Это
несчастие,которое может постигнуть всякого.И это несчастие постигло ме-
ня. Дело только в том, как наилучшим образом перенести это положение". И
он стал перебирать подробности образа действий людей, находившихся в та-
ком же, как и он, положении.
"Дарьялов дрался на дуэли..."
Дуэль в юности особенно привлекала мысли Алексея Александровича именно
потому, что он был физически робкий человек и хорошо знал это. Алексей
Александрович без ужаса не мог подумать о пистолете, на него направлен-
ном, и никогда в жизни не употреблял никакого оружия. Этот ужас смолоду
часто заставлял его думать о дуэли и примеривать себя к положению, в ко-
тором нужно было подвергать жизнь свою опасности. Достигнув успеха и
твердого положения в жизни, он давно забыл об этом чувстве; но привычка
чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так си-
лен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал
мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он ни в каком случае не
будет драться.
"Без сомнения, наше общество еще так дико (не то, что в Англии), что
очень многие, - и в числе этих многих были те, мнением которых Алексей
Александрович особенно дорожил, - посмотрят на дуэль с хорошей стороны;
но какой результат будет достигнут? Положим, я вызову на дуэль, - про-
должал про себя Алексей Александрович, и, живо представив себе ночь, ко-
торую он проведет после вызова, и пистолет, на него направленный, он
содрогнулся и понял, что никогда он этого не сделает, - положим, я вызо-
ву его на дуэль. Положим, меня научат, - продолжал он думать, - поста-
вят, я пожму гашетку, - говорил он себе, закрывая глаза, - и окажется,
что я убил его, - сказал себе Алексей Александрович и потряс головой,
чтоб отогнать эти глупые мысли. - Какой смысл имеет убийство человека
для того, чтоб определить свое отношение к преступной жене и сыну? Точно
так же я должен буду решать, что должен делать с ней. Но, что еще веро-
ятнее и что несомненно будет, - я буду убит или ранен. Я, невиноватый
человек, жертва, - убит или ранен. Еще бессмысленнее. Но мало этого; вы-
зов на дуэль с моей стороны будет поступок нечестный. Разве я не знаю
вперед, что мои друзья никогда не допустят меня до дуэли - не допустят
того, чтобы жизнь государственного человека, нужного России, подверглась
опасности? Что же будет? Будет то, что я, зная вперед то, что никогда
дело не дойдет до опасности, захотел только придать себе этим вызовом
некоторый ложный блеск. Это нечестно, это фальшиво, это обман других и
самого себя. Дуэль немыслима, и никто не ждет ее от меня. Цель моя сос-
тоит в том, чтоб обеспечить свою репутацию, нужную мне для беспре-
пятственного продолжения своей деятельности". Служебная деятельность, и
прежде в глазах Алексея Александровича имевшая большое значение, теперь
представлялась ему особенно значительна.
Обсудив и отвергнув дуэль, Алексей Александрович обратился к разводу -
другому выходу, избранному некоторыми из тех мужей, которых он вспомнил.
Перебирая в воспоминании все известные случаи разводов (их было очень
много в самом высшем, ему хорошо известном обществе), Алексей Александ-
рович не нашел ни одного, где бы цель развода была та, которую он имел в
виду. Во всех этих случаях муж уступал или продавал неверную жену, и та
самая сторона, которая за вину не имела права на вступление в брак,
вступала в вымышленные, мнимо узаконенные отношения с новым супругом. В
своем же случае Алексей Александрович видел, что достижение законного,
то есть такого развода, где была бы только отвергнута виновная жена, не-
возможно. Он видел, что сложные условия жизни,в которых он находился, не
допускали возможности тех грубых доказательств, которых требовал закон
для уличения преступности жены; видел то, что известная утонченность
этой жизни не допускала и применения этих доказательств, если б они и
были, что применение этих доказательств уронило бы его в общественном
мнении более, чем ее.
Попытка развода могла привести только к скандальному процессу, который
был бы находкой для врагов, для клеветы, унижения его высокого положения
в свете. Главная же цель - определение положения с наименьшим
расстройством - не достигалась и чрез развод. Кроме того, при разводе,
даже при попытке развода очевидно было, что жена разрывала сношения с
мужем и соединялась с своим любовником. А в душе Алексея Александровича
несмотря на полное теперь, как ему казалось, презрительное равнодушие к
жене, оставалось в отношении к ней одно чувство - нежелание того, чтоб
она беспрепятственно могла соединиться с Вронским, чтобы преступление ее
было для нее выгодно. Одна мысль эта так раздражала Алексея Александро-
вича, что, только представив себе это, он замычал от внутренней боли и
приподнялся и переменил место в карете и долго после того, нахмуренный,
завертывал свои зябкие и костлявые ноги пушистым пледом.
"Кроме формального развода, можно было еще поступить, как Карибанов,
Паскудин и этот добрый Драм, то есть разъехаться с женой", - продолжал
он думать, успокоившись; но и эта мера представляла те же неудобства по-
зора, как и при разводе, и главное - это, точно так же как и формальный
развод, бросало его жену в объятия Вронского. "Нет, это невозможно, не-
возможно! - опять принимаясь перевертывать свой плед, громко заговорил
он. - Я не могу быть несчастлив, но и она и он не должны быть счастли-
вы".
Чувство ревности, которое мучало его во время неизвестности, прошло в
ту минуту, когда ему с болью был выдернут зуб словами жены. Но чувство
это заменилось другим: желанием, чтоб она не только не торжествовала, но
получила возмездие за свое преступление. Он не признавал этого чувства,
но в глубине души ему хотелось, чтоб она пострадала за нарушение его
спокойствия и чести. И, вновь перебрав условия дуэли, развода, разлуки и
вновь отвергнув их, Алексей Александрович убедился, что выход был только
один - удержать ее при себе, скрыв от света случившееся и употребив все
зависящие меры для прекращения связи и главное - в чем самому себе он не
признавался - для наказания ее. "Я должен объявить свое решение, что,
обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью, все другие
выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее status quo, и что тако-
вое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее сторо-
ны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником", В подтвержде-
ние этого решения, когда оно уже было окончательно принято, Алексею
Александровичу - пришло еще одно важное соображение. "Только при таком
решении я поступаю и сообразно с религией, - сказал он себе, - только
при этом решении я не отвергаю от себя преступную жену, а даю ей возмож-
ность исправления и даже - как ни тяжело это мне будет - посвящаю часть
своих сил на исправление и спасение ее". Хотя Алексей Александрович и
знал, что он не может иметь на жену нравственного влияния, что из всей
этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая
эти тяжелые минуты, он и не подумал ни разу о том, чтоб искать руко-
водства в религии, - теперь, когда его решение совпадало с требованиями,
как ему казалось, религии, эта религиозная санкция его решения давала
ему полное удовлетворение иотчасти успокоение. Ему было радостно думать,
что и в столь важном жизненном деле никто не в состоянии будет сказать,
что он не поступил сообразно с правилами той религии, которой знамя он
всегда держал высоко среди общего охлаждения и равнодушия. Обдумывая
дальнейшие подробности, Алексей Александрович не видел даже, почему его
отношения к жене не могли оставаться такие же почти, как и прежде. Без
сомнения, он никогда не будет в состоянии возвратить ей своего уважения;
но не было и не могло быть никаких причин ему расстроивать свою жизнь и
страдать вследствие того, что она была дурная и неверная жена. "Да,
пройдет время, все устрояющее время, и отношения восстановятся прежние,
- сказал себе Алексей Александрович, - то есть восстановятся в такой
степени, что я не буду чувствовать расстройства в течении своей жизни.
Она должна быть несчастлива, но я не виноват и потому не могу быть нес-
частлив".
XIV
Подъезжая к Петербургу, Алексей Александрович не только вполне остано-
вился на этом решении, но и составил в своей голове письмо, которое он
напишет жене. Войдя в швейцарскую, Алексей Александрович взглянул на
письма и бумаги, принесенные из министерства, и велел внести за собой в
кабинет.
- Отложить и никого не принимать, - сказал он на вопрос швейцара, с
некоторым удовольствием, служившим признаком его хорошего расположения
духа, ударяя на слове "не принимать".
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у ог-
ромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим
камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные
принадлежности. Положив локти на стол, он склонил набок голову, подумал
с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал
без обращения к ней и по-французски, употребляя местоимение "вы", не
имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
"При последнем разговоре нашем я выразил вам мое намерение сообщить свое
решение относительно предмета этого разговора. Внимательно обдумав все, я
пишу теперь с целью исполнить это обещание. Решение мое следующее: каковы
бы ни были ваши поступки, я не считаю себя вправе разрывать тех уз,
которыми мы связаны властью свыше. Семья не может быть разрушена по
капризу, произволу или даже по преступлению одного из супругов, и наша
жизнь должна идти, как она шла прежде. Это необходимо для меня, для вас,
для нашего сына. Я вполне уверен, что вы раскаялись и раскаиваетесь в том,
что служит поводом настоящего письма, и что вы будете содействовать мне в
том, чтобы вырвать с корнем причину нашего раздора и забыть прошедшее.В
противном случае вы сами можете предположить то, что ожидает вас и вашего
сына. Обо всем этом более подробно надеюсь переговорить при личном
свидании. Так как время дачного сезона кончается, я просил бы вас переехать
в Петербург как можно скорее, не позже вторника. Все нужные распоряжения
для вашего переезда будут сделаны. Прошу вас заметить, что я приписываю
особенное значение исполнению этой моей просьбы.
А. Каренин
Р. S. При этом письме деньги, которые могут понадобиться для ваших
