как я, а, верно, так же, как всегда, свежа, умна, открыта ко всему", -
думала Дарья Александровна, и плутовская улыбка морщила ее губы, в осо-
бенности потому, что, думая о романе Анны, параллельно с ним Дарья Алек-
сандровна воображала себе свой почти такой же роман с воображаемым соби-
рательным мужчиной, который был влюблен в нее. Она, так же как Анна,
признавалась во всем мужу. И удивление и замешательство Степана Ар-
кадьича при этом известии заставляло ее улыбаться.
В таких мечтаниях она подъехала к повороту с большой дороги, ведшему к
Воздвиженскому.
XVII
Кучер остановил четверню и оглянулся направо, на ржаное поле, на кото-
ром у телеги сидели мужики. Конторщик хотел было соскочить, но потом
раздумал и повелительно крикнул на мужика, маня его к себе. Ветерок, ко-
торый был на езде, затих, когда остановились; слепни облепили сердито
отбивавшихся от них потных лошадей. Металлический, доносившийся от теле-
ги звон отбоя по косе затих. Один из мужиков поднялся и пошел к коляске.
- Ишь рассохся! - сердито крикнул конторщик на медленно ступавшего по
колчам ненаезженной сухой дороги босыми ногами мужика. - Иди, что ль!
Курчавый старик, повязанный по волосам лычком, с темною от пота горба-
тою спиной, ускорив шаг, подошел к коляске и взялся загорелою рукой за
крыло коляски.
- Воздвиженское, на барский двор? к графу? - повторил он. - Вот только
изволок выедешь. Налево поверток. Прямо по пришпекту, так и воткнешься.
Да вам кого? самого?
- А что, дома они, голубчик? - неопределенно сказала Дарья Александ-
ровна, не зная, как даже у мужика спросить про Анну.
- Должно, дома, - сказал мужик, переступая босыми ногами и оставляя по
пыли ясный след ступни с пятью пальцами. - Должно, дома, - повторил он,
видимо желая разговориться. - Вчера гости еще приехали. Гостей -
страсть... Чего ты? - Он обернулся к кричавшему ему что-то от телеги
парню. - И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь,
должно, дома. А вы чьи будете?..
- Мы дальние, - сказал кучер, взлезая на козлы. Так недалече?
- Говорю, тут и есть. Как выедешь... - говорил он, перебирая рукой по
крылу коляски.
Молодой, здоровый, коренастый парень подошел тоже.
- Что, работы нет ли насчет уборки? - спросил он.
- Не знаю, голубчик.
- Как, значит, возьмешь влево, так ты и упрешься, - говорил мужик, ви-
димо неохотно отпуская проезжающих и желая поговорить.
Кучер тронул, но только что они заворотили, как мужик закричал:
- Стой! Эй, милой! Постой. - - кричали два голоса.
Кучер остановился.
- Сами едут! Вон они! - прокричал мужик. - Вишь, заваливают! - прого-
ворил он, указывая на четверых верховых и двух в шарабане, ехавших по
дороге.
Это были Вронский с жокеем, Весловский и Анна верхами и княжна Варвара
с Свияжским в шарабане. Они ездили кататься и смотреть действие вновь
привезенных жатвенных машин.
Когда экипаж остановился, верховые поехали шагом. Впереди ехала Анна
рядом с Весловским. Анна ехала спокойным шагом на невысоком плотном анг-
лийском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее
с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные плечи,
тонкая талия в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка пора-
зили Долли.
В первую минуту ей показалось неприлично, что Анна ездит верхом. С
представлением о верховой езде для дамы в понятии Дарьи Александровны
соединялось представление молодого легкого кокетства, которое, по ее
мнению, не шло к положению Анны; но когда она рассмотрела ее вблизи, она
тотчас же примирилась с ее верховою ездой. Несмотря на элегантность, все
было так просто, спокойно и достойно и в позе, и в одежде, и в движениях
Анны, что ничего не могло бытьестественней.
Рядом с Анной на серой разгоряченной кавалерийской лошади, вытягивая
толстые ноги вперед и, очевидно, любуясь собой, ехал Васенька Весловский
в шотландском колпачке с развевающимися лентами, и Дарья Александровна
не могла удержать веселую улыбку, узнав его. Сзади их ехал Вронский. Под
ним была кровная темно-гнедая лошадь, очевидно разгорячившаяся на гало-
пе. Он, сдерживая ее, работал поводом.
За ним ехал маленький человек в жокейском костюме. Свияжский с княжной
в новеньком шарабане на крупном вороном рысаке догоняли верховых.
Лицо Анны в ту минуту, как она в маленькой прижавшейся в углу старой
коляски фигуре узнала Долли, вдруг просияло радостною улыбкой. Она
вскрикнула, дрогнула на седле и тронула лошадь галопом. Подъехав к ко-
ляске, она без помощи соскочила и, поддерживая амазонку, подбежала
навстречу Долли.
- Я так и думала и не смела думать. Вот радость! Ты не можешь предста-
вить себе мою радость!- говорила она, то прижимаясь лицом к Долли и це-
луя ее, то отстраняясь и с улыбкой оглядывая ее.
- Вот радость, Алексей! - сказала она, оглянувшись на Вронского, со-
шедшего с лошади и подходившего к ним.
Вронский, сняв серую высокую шляпу, подошел к Долли.
- Вы не поверите, как мы рады вашему приезду, - сказал он, придавая
особенное значение произносимым словам и улыбкой открывая свои крепкие
белые зубы.
Васенька Весловский, не слезая с лошади, снял свою шапочку и, при-
ветствуя гостью, радостно замахал ей лентами над головой.
- Это княжна Варвара, - отвечала Анна на вопросительный взгляд Долли,
когда подъехал шарабан.
- А! - сказала Дарья Александровна, и лицо ее невольно выразило неудо-
вольствие.
Княжна Варвара была тетка ее мужа, и она давно знала ее и не уважала.
Она знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у бога-
тых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, чужого ей че-
ловека, оскорбило ее за родню мужа. Анна заметила выражение лица Долли и
смутилась, покраснела, выпустила из рук амазонку и спотыкнулась на нее.
Дарья Александровна подошла к остановившемуся шарабану и холодно поз-
доровалась с княжной Варварой. Свияжский был тоже знакомый. Он спросил,
как поживает его чудак-приятель с молодою женой, и, осмотрев беглым
взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями коляску, предложил
дамам ехать в шарабане.
- А я поеду в этом вегикуле, - сказал он. - Лошадь смирная, и княжна
отлично правит.
- Нет, оставайтесь как вы были, - сказала подошедшая Анна, - а мы пое-
дем в коляске, - и, взяв под руку Долли, увела ее.
У Дарьи Александровны разбегались глаза на этот элегантный, невиданный
ею экипаж, на этих прекрасных лошадей, на эти элегантные блестящие лица,
окружавшие ее. Но более всего ее поражала перемена, происшедшая в знако-
мой и любимой Анне. Другая женщина, менее внимательная, не знавшая Анны
прежде и в особенности не думавшая тех мыслей, которые думала Дарья
Александровна дорогой, и не заметила бы ничего особенного в Анне. Но те-
перь Долли была поражена тою временною красотой, которая только в минуты
любви бывает на женщинах и которую она застала теперь на лице Анны. Все
в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка,
которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движе-
ний, полнота звуков голоса, даже манера, с которою она сердито-ласково
ответила Весловскому, спрашивавшему у нее позволения сесть на ее коба,
чтобы выучить его галопу с правой ноги, - все было особенно привлека-
тельно; и, казалось, она сама знала это и радовалась этому.
Когда обе женщины сели в коляску, на обеих вдруг нашло смущение. Анна
смутилась от того внимательно-вопросительного взгляда, которым смотрела
на нее Долли; Долли - оттого,что после слов Свияжского о вегикуле ей не-
вольно стало совестно за грязную старую коляску, в которую села с нею
Анна. Кучер Филипп и конторщик испытывали то же чувство. Конторщик, что-
бы скрыть свое смущение, суетился, подсаживая дам, но Филипп кучер сде-
лался мрачен и вперед готовился не подчиниться этому внешнему превос-
ходству. Он иронически улыбнулся, поглядев на вороного рысака и уже ре-
шив в своем уме, что этот вороной в шарабане хорош только на проминаж и
не пройдет сорока верст в жару в одну упряжку.
Мужики все поднялись от телеги и любопытно и весело смотрели на встре-
чу гостьи, делая свои замечания.
- Тоже рады, давно не видались, - сказал курчавый старик, повязанный
лычком.
- Вот, дядя Герасим, вороного жеребца бы снопы возить, живо бы!
- Глянь-ка. Эта в портках женщина? - сказал один из них, указывая на
садившегося на дамское седло Васеньку Весловского.
- Не, мужик. Вишь, как сигнул ловко!
- Что, ребята, спать, видно, не будем?
- Какой сон нынче!- сказал старик, искосясь поглядев на солнце. -
Полдни, смотри, прошли! Бери крюки, заходи!
XVIII
Анна смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся в морщинки пылью
лицо Долли и хотела сказать то, что она думала, - именно, что Долли по-
худела; но, вспомнив, что она сама похорошела и что взгляд Долли сказал
ей это, она вздохнула и заговорила о себе.
- Ты смотришь на меня, - сказала она, - и думаешь, могу ли я быть
счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно признаться; но я... я
непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон,
когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что
всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и
теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. -
сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
- Как я рада! - улыбаясь, сказала Долли, невольно холоднее, чем она
хотела. - Я очень рада за тебя. Отчего ты не писала мне?
- Отчего?.. Оттого, что я не смела... ты забываешь мое положение...
- Мне? Не смела? Если бы ты знала, как я... Я считаю...
Дарья Александровна хотела сказать свои мысли нынешнего утра, но поче-
му-то ей теперь это показалось не у места.
- Впрочем, об этом после. Это что же эти все строения? - спросила она,
желая переменить разговор и указывая на красные и зеленые крыши, виднев-
шиеся из-за зелени живых изгородей, акации и сирени. - Точно городок.
Но Анна не отвечала ей.
- Нет, нет! Что же ты считаешь о моем положении, что ты думаешь, что?
- спросила она.
- Я полагаю... - начала было Дарья Александровна, но в это время Ва-
сенька Весловский, наладив коба на галоп с правой ноги, грузно шлепаясь
в своей коротенькой жакетке о замшу дамского седла, прогалопировал мимо
них.
- Идет, Анна Аркадьевна! - прокричал он.
Анна даже и не взглянула на него; но опять Дарье Александровне показа-
лось, что в коляске неудобно начинать этот длинный разговор, и потому
она сократила свою мысль.
- Я ничего не считаю, - сказала она, - а всегда любила тебя, а если
любишь, то любишь всего человека, какой он есть, а не каким я хочу, чтоб
он был.
Анна, отведя глаза от лица друга и сощурившись (это была новая привыч-
ка, которой не знала за ней Долли), задумалась, желая вполне понять зна-
чение этих слов. И, очевидно, поняв их так, как хотела, она взглянула на
Долли.
- Если у тебя есть грехи, - сказала она, - они все простились бы тебе
за твой приезд и эти слова.
И Долли видела, что слезы выступили ей на глаза. Она молча пожала руку
Анны.
- Так что ж эти строения? Как их много! - после минуты молчания повто-
рила она свой вопрос.
- Это дома служащих, завод, конюшни, - отвечала Анна. - А это парк на-
чинается. Все это было запущено, но Алексей все возобновил. Он очень лю-
бит это именье, и, чего я никак не ожидала, он страстно увлекся хо-
зяйством. Впрочем, это такая богатая натура! За что ни возьмется, он все
делает отлично. Он не только не скучает, но он со страстью занимается.
Он - каким я его знаю, - он сделался расчетливый, прекрасный хозяин, он
даже скуп в хозяйстве. Но только в хозяйстве. Там, где дело идет о де-
сятках тысяч, он не считает, - говорила она с тою радостно-хитрою улыб-
