вышел сам Степан Аркадьич с ружьем в руках и с сигарой во рту. "Тубо,
тубо, Крак!" - покрикивал он ласково на собаку, которая вскидывала ему
лапы на живот и грудь, цепляясь ими за ягдташ. Степан Аркадьич был одет
в поршни и подвертки, в оборванные панталоны и короткое пальто. На голо-
ве была развалина какой-то шляпы, но ружье новой системы было игрушечка,
и ягдташ и патронташ, хотя истасканные, были наилучшей доброты.
Васенька Весловский не понимал прежде этого настоящего охотничьего ще-
гольства - быть в отрепках, но иметь охотничью снасть самого лучшего ка-
чества. Он понял это теперь, глядя на Степана Аркадьича, в этих отрепках
сиявшего своею элегантною, откормленною и веселою барскою фигурой, и ре-
шил, что он к следующей охоте непременно так устроится.
- Ну, а хозяин наш что? - спросил он.
- Молодая жена, - улыбаясь, сказал Степан Аркадьич.
- Да, и такая прелестная.
- Он уже был одет. Верно, опять побежал к ней.
Степан Аркадьич угадал. Левин забежал опять к жене спросить у нее еще
раз, простила ли она его за вчерашнюю глупость, и еще затем, чтобы поп-
росить ее, чтобы она, ради Христа, была осторожнее. Главное, от детей
была бы дальше, - они всегда могут толкнуть. Потом надо было еще раз по-
лучить от нее подтверждение, что она не сердится на него за то, что он
уезжает на два дня, и еще просить ее непременно прислать ему записку
завтра утром с верховым, написать хоть только два слова, только чтоб он
мог знать, что она благополучна.
Кити, как всегда, больно было на два дня расставаться с мужем, но,
увидав его оживленную фигуру, казавшуюся особенно большою и сильною в
охотничьих сапогах и белой блузе, и какое-то непонятное ей сияние охот-
ничьего возбуждения, она из-за его радости забыла свое огорчение и весе-
ло простилась с ним.
- Виноват, господа! - сказал он, выбегая на крыльцо. - Завтрак положи-
ли? Зачем рыжего направо? Ну, все равно. Ласка, брось, пошла сидеть!
- Пусти в холостое стадо, - обратился он к скотнику, дожидавшемуся его
у крыльца с вопросом о валушках. - Виноват, вот еще злодей идет.
Левин соскочил с катков, на которые он уже сел было, к рядчику-плотни-
ку, с саженью шедшему к крыльцу.
- Вот вчера не пришел в контору, теперь меня задерживаешь. Ну, что?
- Прикажите еще поворот сделать. Всего-три ступеньки прибавить. И при-
гоним в самый раз. Много покойнее будет.
- Ты бы слушал меня, - с досадой отвечал Левин. - Я говорил, установи
тетивы и потом ступени врубай. Теперь не поправишь. Делай, как я велел,
- руби новую.
Дело было в том, что в строящемся флигеле рядчик испортил лестницу,
срубив ее отдельно и не разочтя подъем, так что ступени все вышли пока-
тые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив ту же
лестницу, прибавить три ступени.
- Много лучше будет.
- Да куда же она у тебя выйдет с тремя ступенями?
- Помилуйте-с, - с презрительною улыбкой сказал плотник. - В самую
тахту выйдет. Как, значит, возьмется снизу, - с убедительным жестом ска-
зал он, - пойдеть, пойдеть и придеть.
- Ведь три ступеньки и в длину прибавят... Куда ж она придет?
- Так она, значит, снизу как пойдеть, так и придеть, - упорно и убеди-
тельно говорил рядчик.
- Под потолок и в стену она придет.
- Помилуйте. Ведь снизу пойдеть. Пойдеть, пойдеть и придеть.
Левин достал шомпол и стал по пыли рисовать ему лестницу.
- Ну, видишь?
- Как прикажете, - сказал плотник, вдруг просветлев глазами и, очевид-
но, поняв, наконец, дело. - Видно, приходится новую рубить.
- Ну, так так и делай, как велено!- крикнул Левин, садясь на катки. -
Пошел! Собак держи, Филипп!
Левин испытывал теперь, оставив позади себя все заботы семейные и хо-
зяйственные, такое сильное чувство радости жизни и ожиданья, что ему не
хотелось говорить. Кроме того, он испытывал то чувство сосредоточенного
волнения, которое испытывает всякий охотник, приближаясь к месту
действия. Если его что и занимало теперь, то лишь вопросы о том, найдут
ли они что в Колпенском болоте, о том, какова окажется Ласка в сравнении
с Краком и как-то самому ему удастся стрелять нынче. Как бы не осра-
миться ему пред новым человеком? Как бы Облонский не обстрелял его? -
тоже приходило ему в голову.
Облонский испытывал подобное же чувство и был тоже неразговорчив. Один
Васенька Весловский не переставая весело разговаривал. Теперь, слушая
его, Левину совестно было вспомнить, как он был неправ к нему вчера. Ва-
сенька был действительно славный малый, простой, добродушный и очень ве-
селый. Если бы Левин сошелся с ним холостым, он бы сблизился с ним. Было
немножко неприятно Левину его праздничное отношение к жизни и какая-то
развязность элегантности. Как будто он признавал за собой высокое несом-
ненное значение за то, что у него были длинные ногти, и шапочка и ос-
тальное соответствующее; но это можно было извинить за его добродушие и
порядочность. Он нравился Левину своим хорошим воспитанием, отличным вы-
говором на французском и английском языках и тем, что он был человек его
мира.
Васеньке чрезвычайно понравилась степная донская лошадь на левой прис-
тяжке. Он все восхищался ею.
- Как хорошо верхом на степной лошади скакать по степи. А? Не правда
ли? - говорил он.
Что-то такое он представлял себе в езде на степной лошади дикое, поэ-
тическое, из которого ничего не выходило; но наивность его, в особеннос-
ти в соединении с его красотой, милою улыбкой и грацией движений, была
очень привлекательна. Оттого ли, что натура его была симпатична Левину,
или потому, что Левин старался в искупление вчерашнего греха найти в нем
все хорошее, Левину было приятно с ним.
Отъехав три версты, Весловский вдруг хватился сигар и бумажника и не
знал, потерял ли их, или оставил на столе. В бумажнике было триста
семьдесят рублей, и потому нельзя было так оставить этого.
- Знаете что, Левин, я на этой донской пристяжной проскачу домой. Это
будет отлично. А? - говорил он, уже готовясь влезать.
- Нет, зачем же? - отвечал Левин, рассчитавший, что в Васеньке должно
быть не менее шести пудов веса. - Я кучера пошлю.
Кучер поехал на пристяжной, а Левин стал сам править парой.
IX
- Ну, какой же наш маршрут? Расскажи-ка хорошенько, - сказал Степан
Аркадьич.
- План следующий: теперь мы едем до Гвоздева. В Гвоздеве болото дупе-
линое по сю сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и ду-
пеля бывают. Теперь жарко, и мы к вечеру (двадцать верст) приедем и
возьмем вечернее поле; переночуем, а уже завтра в большие болота.
- А дорогой разве ничего нет?
- Есть; но задержимся, и жарко. Есть славные два местечка, да едва ли
есть что.
Левину самому хотелось зайти в эти местечки, но местечки были от дома
близкие, он всегда мог взять их, и местечки были маленькие, - троим нег-
де стрелять. И потому он кривил душой, говоря, что едва ли есть что. По-
равнявшись с маленьким болотцем, Левин хотел проехать мимо, но опытный
охотничий глаз Степана Аркадьича тотчас же рассмотрел видную с дороги
мочежину.
- Не заедем ли? - сказал он, указывая на болотце.
- Левин, пожалуйста! как отлично! - стал просить Васенька Весловский,
и Левин не мог не согласиться.
Не успели они остановиться, как собаки, перегоняя одна другую, уже ле-
тели к болоту.
- Крак! Ласка!..
Собаки вернулись.
- Втроем тесно будет. Я побуду здесь, - сказал Левин, надеясь, что они
ничего не найдут, кроме чибисов, которые поднялись от собак и, перекачи-
ваясь на лету, жалобно плакали над болотом.
- Нет. Пойдемте, Левин, пойдем вместе! - звал Весловский.
- Право, тесно. Ласка, назад! Ласка! Ведь вам не нужно другой собаки?
Левин остался у линейки и с завистью смотрел на охотников. Охотники
прошли все болотце. Кроме курочки и чибисов, из которых одного убил Ва-
сенька, ничего не было в болоте.
- Ну вот видите, что я не жалел болота, - сказал Левин, - только время
терять.
- Нет, все-таки весело. Вы видели? - говорил Васенька Весловский, не-
ловко влезая на катки с ружьем и чибисом в руках. - Как я славно убил
этого! Не правда ли? Ну, скоро ли мы приедем на настоящее?
Вдруг лошади рванулись, Левин ударился головой о ствол чьего-то ружья,
и раздался выстрел. Выстрел, собственно, раздался прежде, но так показа-
лось Левину. Дело было в том, что Васенька Весловский, спуская курки,
жал одну гашетку, а придерживал другой курок. Заряд влетел в землю, ни-
кому не сделав вреда. Степан Аркадьич покачал головой и посмеялся уко-
ризненно Весловскому. Но Левин не имел духа выговорить ему. Во-первых,
всякий упрек показался бы вызванным миновавшею опасностью и шишкой, ко-
торая вскочила на лбу у Левина; а во-вторых, Весловский был так наивно
огорчен сначала и потом так смеялся добродушно и увлекательно их общему
переполоху, что нельзя было самому не смеяться.
Когда они подъехали ко второму болоту, которое было довольно велико и
должно было взять много времени, Левин уговаривал не выходить. Но Вес-
ловский опять упросил его. Опять, так как болото было узко, Левин, как
гостеприимный хозяин, остался у экипажей.
Прямо с прихода Крак потянул к кочкам. Васенька Весловский первый по-
бежал за собакой. И не успел Степан Аркадьич подойти, как уж вылетел ду-
пель. Весловский сделал промах, и дупель пересел в некошеный луг. Вес-
ловскому предоставлен был этот дупель. Крак опять нашел его, стал, и
Весловский убил его и вернулся к экипажам.
- Теперь идите вы, а я побуду с лошадьми, - сказал он.
Левина начинала разбирать охотничья зависть. Он передал вожжи Весловс-
кому и пошел в болото.
Ласка, уже давно жалобно визжавшая и жаловавшаяся на несправедливость,
понеслась вперед прямо к надежному, знакомому Левину кочкарнику, в кото-
рый не заходил Крак.
- Что ж ты ее не остановишь? - крикнул Степан Аркадьич.
- Она не спугнет, - отвечал Левин, радуясь на собаку и спеша за нею.
В поиске Ласки, чем ближе и ближе она подходила к знакомым кочкам,
становилось больше и больше серьезности. Маленькая болотная птичка
только на мгновенье развлекла ее. Она сделала один круг пред кочками,
начала другой и вдруг вздрогнула и замерла.
- Иди, иди, Стива! - крикнул Левин, чувствуя, как сердце у него начи-
нает сильнее биться и как вдруг, как будто какая-то задвижка отодвину-
лась в его напряженном слухе, все звуки, потеряв меру расстояния, беспо-
рядочно, но ярко стали поражать его. Он слышал шаги Степана Аркадьича,
принимая их за дальний топот лошадей, слышал хрупкий звук оторвавшегося
с кореньями угла кочки, на которую он наступил, принимая этот звук за
полет дупеля. Слышал тоже сзади недалеко какое-то шлепанье по воде, в
котором он не мог дать себе отчета.
Выбирая место для ноги, он подвигался к собаке.
- Пиль!
Не дупель, а бекас вырвался из-под собаки. Левин повел ружьем, но в то
самое время как он целился, тот самый звук шлепанья по воде усилился,
приблизился, к к нему присоединился голос Весловского, что-то странно
громко кричавшего. Левин видел, что он берет ружьем сзади бекаса, но
все-таки выстрелил.
Убедившись в том, что сделан промах, Левин оглянулся и увидал, что ло-
шади с катками уже не на дороге, а в болоте.
Весловский, желая видеть стрельбу, заехал в болото и увязил лошадей.
- И черт его носит! - проговорил про себя Левин, возвращаясь к завяз-
шему экипажу. - Зачем вы поехали? - сухо сказал он ему и, кликнув куче-
ра, принялся выпрастывать лошадей.
Левину было досадно и то, что ему помешали стрелять, и то, что увязили
его лошадей, и то, главное, что, для того чтобы выпростать лошадей, отп-
рячь их, ни Степан Аркадьич, ни Весловский не помогали ему и кучеру, так
как не имели ни тот, ни другой ни малейшего понятия, в чем состоит зап-
ряжка. Ни слова не отвечая Васеньке на его уверения, что тут было совсем
