сухо, Левин молча работал с кучером, чтобы выпростать лошадей. Но потом,
разгоревшись работой и увидав, как старательно усердно Весловский тащил
катки за крыло, так что даже отломил его, Левин упрекнул себя за то, что
он под влиянием вчерашнего чувства был слишком холоден к Весловскому, и
постарался особенною любезностью загладить свою сухость. Когда все было
приведено в порядок и экипажи выведены на дорогу, Левин велел достать
завтрак.
- Bonne appetit - bonne conscience! Ce poulet va tomber jusqu'au fond
de mes bottes, - говорил французскую прибауточку опять повеселевший Ва-
сенька, доедая второго цыпленка. - Ну, теперь бедствия наши кончились;
теперь пойдет все благополучно. Только я за свою вину обязан сидеть на
козлах. Не правда ли? А? Нет, нет, я Автомедон. Посмотрите, как я вас
довезу!- отвечал он, не пуская вожжи, когда Левин просил его пустить ку-
чера. - Нет, я должен свою вину искупить, и мне прекрасно на козлах. - И
он поехал.
Левин боялся немного, что он замучает лошадей, особенно левого, рыже-
го, которого он не умел держать; но невольно он подчинялся его веселью,
слушал романсы, которые Весловский, сидя на козлах, распевал всю дорогу,
или рассказы и представления в лицах, как надо править по-английски four
in hand; и они все после завтрака в самом веселом расположении духа дое-
хали до Гвоздевского болота.
X
Васенька так шибко гнал лошадей, что они приехали к болоту слишком ра-
но, так что было еще жарко.
Подъехав к серьезному болоту, главной цели поездки, Левин невольно по-
думывал о том, как бы ему избавиться от Васеньки и ходить без помехи.
Степан Аркадьич, очевидно, желал того же, и на его лице Левин видел вы-
ражение озабоченности, которое всегда бывает у настоящего охотника пред
началом охоты, и некоторой свойственной ему добродушной хитрости.
- Как же мы пойдем? Болото отличное, я вижу, и ястреба', - сказал Сте-
пан Аркадьич, указывая на двух вившихся над осокой больших птиц. - Где
ястреба', там наверное и дичь есть.
- Ну вот видите ли, господа, - сказал Левин, с несколько мрачным выра-
жением подтягивая сапоги и осматривая пистоны на ружье. - Видите эту
осоку? - Он указал на темневший черною зеленью островок в огромном, рас-
кинувшемся по правую сторону реки, до половины скошенном мокром луге. -
Болото начинается вот здесь, прямо пред нами, видите - где зеленее. От-
сюда оно идет направо, где лошади ходят; там кочки, дупеля бывают; и
кругом этой осоки вон до того ольшаника и до самой мельницы. Вон там,
видишь, где залив. Это лучшее место. Там я раз семнадцать бекасов убил.
Мы разойдемся с двумя собаками в разные стороны и там у мельницы сойдем-
ся.
- Ну, кто ж направо, кто налево? - спросил Степан Аркадьич. - Направо
шире, идите вы вдвоем, а я налево, - беззаботно как будто сказал он.
- Прекрасно! мы его обстреляем! Ну, пойдем, пойдем!- подхватил Ва-
сенька.
Левину нельзя было не согласиться, и они разошлись.
Только что они вошли в болото, обе собаки вместе заискали и потянули к
ржавчине. Левин знал этот поиск Ласки, осторожный и неопределенный; он
знал и место и ждал табунка бекасов.
- Весловский, рядом, рядом идите! - замирающим голосом проговорил он
плескавшемуся сзади по воде товарищу, направление ружья которого после
нечаянного выстрела на Колпенском болоте невольно интересовало Левина.
- Нет, я вас не буду стеснять, вы обо мне не думайте.
Но Левин невольно думал и вспоминал слова Кити, когда она отпускала
его: "Смотрите, не застрелите друг друга". Ближе и ближе подходили соба-
ки, минуя одна другую, каждая ведя свою нить; ожидание бекаса было так
сильно, что чмоканье своего каблука, вытаскиваемого изо ржавчины, предс-
тавлялось Левину криком бекаса, и он схватывал и сжимал приклад ружья.
Бац! Бац! - раздалось у него над ухом. Это Васенька выстрелил в стадо
уток, которые вились над болотом и далеко не в меру налетели в это время
на охотников. Не успел Левин оглянуться, как чмокнул один бекас, другой,
третий, и еще штук восемь поднялось один за другим.
Степан Аркадьич срезал одного в тот самый момент, как он собирался на-
чать свои зигзаги, и бекас комочком упал в трясину. Облонский неторопли-
во повел за другим, еще низом летевшим к осоке, и вместе со звуком выст-
рела и этот бекас упал; и видно было, как он выпрыгивал из скошенной
осоки, биясь уцелевшим белым снизу крылом.
Левин не был так счастлив: он ударил первого бекаса слишком близко и
промахнулся; повел за ним, когда он уже стал подниматься, но в это время
вылетел еще один из-под ног и развлек его, и он сделал другой промах.
Покуда заряжали ружья, поднялся еще бекас, и Весловский, успевший за-
рядить другой раз, пустил по воде еще два заряда мелкой дроби. Степан
Аркадьич подобрал своих бекасов и блестящими глазами взглянул на Левина.
- Ну, теперь расходимся, - сказал Степан Аркадьич и, прихрамывая на
левую ногу и держа ружье наготове и посвистывая собаке, пошел в одну
сторону. Левин с Весловским пошли в другую.
С Левиным всегда бывало так, что, когда первые выстрелы были неудачны,
он горячился, досадовал и стрелял целый день дурно. Так было и нынче.
Бекасов оказалось очень много. Из-под собаки, из-под ног охотников бесп-
рестанно вылетали бекасы, и Левин мог бы поправиться; но чем больше он
стрелял, тем больше срамился пред Весловским, весело палившим в меру и
не в меру, ничего не убивавшим и нисколько этим не смущавшимся. Левин
торопился, не выдерживал, горячился все больше и больше и дошел до того
уже, что, стреляя, почти не надеялся, что убьет. Казалось, и Ласка пони-
мала это. Она ленивее стала искать и точно с недоумением или укоризною
оглядывалась на охотников. Выстрелы следовали за выстрелами. Пороховой
дым стоял вокруг охотников, а в большой, просторной сетке ягдташа были
только три легонькие, маленькие бекаса. И то один из них был убит Вес-
ловским и один общий. Между тем по другой стороне болота слышались не
частые, но, как Левину казалось, значительные выстрелы Степана Ар-
кадьича, причем почти за каждым слышалось: "Крак, Крак, апорт!"
Это еще более волновало Левина. Бекасы не переставая вились в воздухе
над осокой. Чмоканье по земле и карканье в вышине не умолкая были слышны
со всех сторон; поднятые прежде и носившиеся в воздухе бекасы садились
пред охотниками. Вместо двух ястребов теперь десятки их с писком вились
над болотом.
Пройдя бо'льшую половину болота, Левин с Весловским добрались до того
места, по которому длинными полосками, упирающимися в осоку, был разде-
лен мужицкий покос, отмеченный где протоптанными полосками, где проко-
шенным рядком. Половина из этих полос была уже скошена.
Хотя по нескошенному было мало надежды найти столько же, сколько по
скошенному, Левин обещал Степану Аркадьичу сойтись с ним и пошел со сво-
им спутником дальше по прокошенным и непрокошенным полосам.
- Эй, охотники! - прокричал им один из мужиков, сидевших у отпряженной
телеги, - иди с нами полудновать! Вино пить!
Левин оглянулся.
- Иди, ничаво! - прокричал с красным лицом веселый бородатый мужик,
осклабляя белые зубы и поднимая зеленоватый, блестящий на солнце штоф.
- Qu'est ce qu'ils disent? - спросил Весловский.
- Зовут водку пить. Они, верно, луга делили. Я бы выпил, - не без хит-
рости сказал Левин, надеясь, что Весловский соблазнится водкой и уйдет к
ним.
- Зачем же они угощают?
- Так, веселятся. Право, подойдите к ним. Вам интересно.
- Allons, c'est curieux.
- Идите, идите, вы найдете дорогу на мельницу! - крикнул Левин и, ог-
лянувшись, с удовольствием увидел, что Весловский, нагнувшись и спотыка-
ясь усталыми ногами и держа ружье в вытянутой руке, выбирался из болота
к мужикам.
- Иди и ты!- кричал мужик на Левина. - Нябось! Закусишь пирожка! Во!
Левину сильно хотелось выпить водки и съесть кусок хлеба. Он ослабел и
чувствовал, что насилу выдирает заплетающиеся ноги из трясины, и он на
минуту был в сомненье. Но собака стала. И тотчас вся усталость исчезла,
и он легко пошел по трясине к собаке. Из-под ног его вылетел бекас; он
ударил и убил, - собака продолжала стоять. "Пиль!" Из-под собаки поднял-
ся другой. Левин выстрелил. Но день был несчастный; он промахнулся, и
когда пошел искать убитого, то не нашел и его. Он излазил всю осоку, но
Ласка не верила, что он убил, и, когда он посылал ее искать, притворя-
лась, что ищет, но не искала.
И без Васеньки, которого Левин упрекал в своей неудаче, дело не попра-
вилось. Бекасов было много и тут, но Левин делал промах за промахом.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота,
липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачкан-
ному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь,
в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов;
до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало
быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались
и переплетались по кочкам и трясине; но он все ходил и стрелял. Наконец,
сделав постыдный промах, он бросил наземь ружье и шляпу.
"Нет, надо опомниться!" - сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, по-
дозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое, он сел на кочку,
разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым
вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки. Ос-
вежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым
намерением не горячиться.
Он хотел быть спокойным, но было то же. Палец его прижимал гашетку
прежде, чем он брал на цель птицу. Все шло хуже и хуже.
У него было только пять штук в ягдташе, когда он вышел из болота к
ольшанику, где должен был сойтись со Степаном Аркадьичем.
Прежде чем увидать Степана Аркадьича, он увидал его собаку. Из-под вы-
вороченного корня ольхи выскочил Крак, весь черный от вонючей болотной
тины, и с видом победителя обнюхался с Лаской. За Краком показалась в
тени ольх и статная фигура Степана Аркадьича. Он шел навстречу красный,
распотевший, с расстегнутым воротом, все так же прихрамывая.
- Ну, что? Вы палили много! - сказал он, весело улыбаясь.
- А ты? - спросил Левин. Но спрашивать было не нужно, потому что он
уже видел полный ягдташ.
- Да ничего.
У него было четырнадцать штук.
- Славное болото. Тебе, верно, Весловский мешал. Двум с одною собакой
неловко, - сказал Степан Аркадьич, смягчая свое торжество.
XI
Когда Левин со Степаном Аркадьичем пришли в избу мужика, у которого
всегда останавливался Левин, Весловский уже был там. Он сидел в средине
избы и, держась обеими руками за лавку, с которой его стаскивал солдат,
брат хозяйки, за облитые тиной сапоги, смеялся своим заразительно весе-
лым смехом.
- Я только что пришел. Ils ont ete charmants. Представьте себе, напои-
ли меня, накормили. Какой хлеб, это чудо! Delicieux! И водка - я никогда
вкуснее не пил! И ни за что не хотели взять деньги. И все говорили: "не
обсудись", как-то.
- Зачем же деньги брать? Они вас, значит, поштовали. Разве у них про-
дажная водка? - сказал солдат, стащив, наконец, с почерневшим чулком на-
мокший сапог.
Несмотря на нечистоту избы, загаженной сапогами охотников и грязными,
облизывавшимися собаками, на болотный и пороховой запах, которым она на-
полнилась, и на отсутствие ножей и вилок, охотники напились чаю и поужи-
нали с таким вкусом, как едят только на охоте. Умытые и чистые, они пош-
ли в подметенный сенной сарай, где кучера приготовили господам постели.
Хотя уж смерклось, никому из охотников не хотелось спать.
Поколебавшись между воспоминаниями и рассказами о стрельбе, о собаках,
о прежних охотах, разговор напал на заинтересовавшую всех тему. По слу-
