мной двое господ, которые желают видеть барыню.
- Барина нет дома! - буркнул еврей, подозрительно
осматривая наших героев.
- Дорогой господин Иов,- нежно сказал Генрих,- нам не
нужно вашего барина, так как мы пришли не за деньгами и не
собираемся ни занимать, ни закладывать. У нас письмо к госпоже
Лорьо от графини Коризандры де Граммон!
- А, это другое дело! - ответил Иов и сейчас же принялся
отодвигать бесчисленные засовы и откидывать крючки.
Наконец дверь открылась, и молодые люди вошли в мрачную,
темную прихожую. Перед ними была винтовая лестница, ведшая
наверх, налево была дверь в мастерскую.
Тщательно заперев входную дверь, старик Иов обратился к
молодым людям с униженными поклонами:
- Не соблаговолит ли ваша честь вручить мне письмо
графини де Граммон? Я очень извиняюсь,- поспешно сказал он,
заметив нетерпеливое движение Генриха,- но госпожа Лорьо
никогда никого не принимает без доклада!
Генрих отдал ему письмо, и старик ушел.
- Неужели Лорьо так боится за свои сокровища? - спросил
Ноэ.
- О нет,- ответил юный Верконсин,- он не держит дома
больших сумм. Просто он ревнив!
В этот момент старый Иов вернулся и с новыми униженными
поклонами пригласил молодых людей следовать за ним. Они прошли
через мастерскую и остановились на пороге комнаты, убранной с
чисто восточной роскошью. Можно было подумать, что это не салон
ничтожной мещаночки, а будуар какой-нибудь принцессы.
На венецианской кушетке лежала женщина, перечитывавшая
письмо Коризандры. При входе принца она подняла голову, и
Генрих увидел пред собой ту самую женщину, которую он и Ноэ еще
недавно вырвали из рук Рене Флорентийца.
- Так это вы... вы? - удивленно сказал принц.- Подумать
только, что всего два дня тому назад я, не зная этого, сидел за
одним столом с подругой Коризандры!
- А я, могла ли я думать,- сильно покраснев, ответила
молодая женщина,- что моим спасителем был принц...
- Осторожнее! - остановил ее Генрих.- В Париже меня зовут
просто сир де Коарасс!
Обменявшись первыми приветствиями, Генрих уселся подле
прекрасной Сарры, тогда как Ноэ сел в стороне от них. Лорьо
заговорила опять:
- Я уже давно не видела милой Коризандры, по крайней мере
года четыре. Ее отец был моим благодетелем и заменил мне отца.
Я выросла под его кровлей, и Коризандра звала меня своей
сестрой...
- В таком случае вы должны любить ее так же сильно, как
она любит вас,- заметил Ноэ, вкладывая в эти простые слова
особый смысл, ускользнувший от Сарры, но не от принца, которого
они заставили вспомнить предательское письмо графини.
А ювелирша продолжала:
- Мой муж, Самуил Лорьо,- сын еврея-выкреста, выросшего
во владениях сира Андуэна, отца графини. В трудный момент
старик Лорьо предоставил все свое состояние в пользование сира
Андуэна. Последний выдал меня замуж за его сына.
- Вы кажетесь счастливейшей и наиболее любимой женщиной
на свете! - сказал принц, которого мало интересовала генеалогия
господ Лорьо. В ответ на фразу принца Сарра с видимым трудом
подавила тяжелый вздох и ничего не сказала.
"Отлично! - подумал Ноэ.- Письмо Коризандры уже произвело
свое действие: красотка вытащила первые орудия на окопы и
собирается вести атаку на сердце принца в качестве жертвы
грубого, ревнивого мужа".
- Коризандра,- продолжал принц, который не догадывался о
скептических соображениях своего друга,- очень любит господина
Лорьо.
- Да,- ответила Сарра,- мой муж всегда внушал графине
большое доверие! - И, сказав это, она еще раз глубоко
вздохнула.
Воцарилась короткое молчание, во время которого Сарра
бросила беспокойный взгляд на песочные часы.
"Гм!..- подумал Ноэ.- Выходит так, будто наш визит
оказался очень несвоевременным! Нет, решительно у этой женщины
имеется любовник, и она ожидает его прихода!" - мысленно
воскликнул он, уловив новый взгляд хозяйки, брошенный на часы.
Принц не замечал, насколько Сарра Лорьо казалась
встревоженной и обеспокоенной. Он продолжал говорить о
Коризандре, о счастливой случайности, позволившей ему прийти на
помощь Сарре в трудную минуту. Но с каждой минутой хозяйка
становилась все молчаливее и все упорнее смотрела на часы. Ноэ
решил прийти ей на помощь.
- Послушайте-ка, Анри,- сказал он,- не забудьте, что с
наступлением вечера очень трудно пробраться в Лувр, а часы
бегут! - И с этими словами он решительно встал.
Теперь уж принц глубоко вздохнул и взглянул на Сарру;
последняя поспешила сказать ему:
- Завтра мой муж будет у вас с визитом!
- Отлично! - рассмеялся принц.- Но мне-то будет позволено
еще раз наведаться к вам?
- Ах, ваше высочество! - сказала ювелирша тоном, в
котором упрек смешивался с явной насмешкой.- Вы забыли
Коризандру, которая так любит вас!
- Нет,- ответил принц, покраснев и потупясь. Он хотел
взять Сарру за руку, но молодая женщина быстро схватила
молоточек из черного дерева и ударила им по серебряному
колокольчику, стоявшему на столе около нее. На звон явился
старый Нов, хозяйка знаком приказала ему проводить гостей.
VIII
Молодые люди молчаливо направились по Медвежьей улице и,
свернув на улицу Святого Дионисия, дошли до Сены, по правому
берегу которой и направились к Лувру.
- Пибрак видел меня ребенком,- задумчиво сказал Генрих,-
готов держать пари, что он сразу узнает меня!
- Это очень возможно,- ответил Ноэ,- но надо постараться,
чтобы он отнюдь не узнал вас с первого взгляда. Ведь у него
может вырваться какое-нибудь неосторожное слово, которое сразу
обнаружит ваше инкогнито.
- Ты прав! - согласился принц.
- А поэтому будет лучше,- продолжал Ноэ,- если я
отправлюсь в Лувр один. Я повидаю Пибрака и предупрежу его.
- Отлично,- сказал принц.- Ну а я в таком случае подожду
тебя здесь! - И он указал на кабачок, вывеска которого гласила:
"Свидание беарнцев".
В этом кабачке было пусто, только два ландскнехта играли
в кости за грязным, засаленным столом. Когда принц вошел, его
встретила на пороге хорошенькая девушка лет двадцати в
беарнском чепчике. Она спросила:
- Чем прикажете служить вам, благородный господин? Юный
принц знал, как сладко звучит родной язык в ушах тех, кто живет
вдали от родины. Поэтому он ответил по-беарнски:
- Чем угодно, прелестное дитя мое!
Девушка вздрогнула, покраснела от удовольствия и
крикнула:
- Эй, дядя, земляк!
На этот крик из глубины зала выбежал маленький человек
лет пятидесяти. Протягивая руку принцу, он спросил:
- Вы беарнец?
- Да, хозяин. Я из По.
- Черт возьми! - крикнул трактирщик.- Здесь, в Париже,
все земляки - братья мне! По рукам! ЭЙ, Миетта! - обратился он
к девушке в красной юбке, продолжая говорить на родном языке.-
Принеси-ка нам бутылочку того доброго кларета, который стоит
там в углу... Знаешь?
- Еще бы! - смеясь, ответила девушка.- Того самого,
которого не полагается ландскнехтам!
- Так же, как и швейцарцам, французам и прочей нечисти,-
добавил трактирщик, подводя принца к столику и без церемоний
усаживаясь против него.- Простите меня,- продолжал он,- я
отлично вижу, что вы - дворянин, тогда как я простой кабатчик.
Но в нашей стране дворяне не кичливы, не так ли?
- И все порядочные люди одного происхождения! - ответил
принц, крепко пожимая руку трактирщика.
- Странное дело,- сказал последний, в то время как Миетта
расставляла на столе оловянные кружки и запыленную бутылку с
длинным горлышком,- чем больше я смотрю на вас... Надо вам
сказать, что в молодости я пас стада в Пиренеях поблизости от
Коарасса и нередко встречал красивого дворянина... Ну а
другого такого пойди-ка сыщи!.. Это было лет двадцать тому
назад, но я мог бы подумать, что это вы сами и были, если бы...
- А кто же был этот дворянин? - спросил Генрих, который
при первых словах трактирщика вздрогнул, а теперь улыбался,
овладев собой.
- О, это был большой барин...- При этих словах кабатчик
случайно взглянул на правую руку принца и сейчас же встал,
почтительно снимая свой берет.- Хотя ваша честь и одета в
камзол грубого сукна, словно мелкопоместный дворянин,-
продолжал он,- но... это ничего не значит!
Принц беспокойно оглянулся на ландскнехтов, которые
продолжали спокойно играть в кости.
Кабатчик, очевидно, понял этот взгляд, потому что сейчас
же надел свой берет и снова уселся на место.
- У этого барина было на пальце кольцо,- продолжал он на
беарнском наречии.- Однажды в дождь он укрылся в нашей хижине.
Вот он и показал это кольцо мне и моему отцу, сказав:
"Друзья мои, посмотрите на это кольцо. Я сниму его,
только умирая, и тогда отдам сыну. Пусть же всякий житель
Гаскони и Наварры признает его по этому кольцу!" - Того барина
звали Антуан Бурбонский, ну а так как я запомнил кольцо и вижу
его вот на этом самом пальце...
- Молчи, несчастный! - шепнул принц.- Ты узнал меня, это
хорошо, но... молчи!
В это время ландскнехты кончили играть и, расплатившись,
тяжело вышли из кабачка.
Трактирщик встал и сказал, отвешивая почтительный поклон:
- Ваше высочество, такой принц, как вы, не наденет
камзола из грубого сукна и не заберется запросто в простой
кабачок без соображений политического свойства. Но будьте
спокойны! Я не пророню ни словечка о том, что признал ваше
высочество, и это так же верно, как то, что меня зовут
Маликаном, и как я дам колесовать себя за члена вашего дома!
- Да сядь же,- сказал ему принц.- Ведь мой отец разрешал
тебе сидеть в своем присутствии. Так вот, присядь и давай
поговорим. Ты можешь дать мне кое- какие сведения. Приходилось
тебе видеть короля?
- Ну еще бы! Ведь Лувр-то совсем близко от моего
заведения, только по другую сторону!
- Каков король собою?
- Король-то? Коли говорить откровенно, странный он
государь! Всегда нелюдимый вид... Вечно он болен, взволнован...
Говорят, что сам-то он очень добрый, но вот... королева-мать
доводит его до жестокости и бешенства...
- Ну, а... его сестра?
- Принцесса Маргарита? Вот что, ваше высочество: вы уж
позвольте мне говорить с вами так же открыто, как приходилось,
бывало, с вашим покойным батюшкой! Позволите? Да? Так вот, иной
раз мне приходят в голову странные мысли. Вижу я, например, что
ваше высочество соблюдает инкогнито, и вспоминаю, как наш
земляк, капитан Пибрак, рассказывал вот в этом самом зале
другому военному, что в Лувре поговаривают насчет брака
Маргариты Валуа и Генриха Наваррского!
- А, так насчет этого говорили?
- Только вчера еще, ваше высочество! Ну так вот мне и
пришло в голову, чго, по обычаям нашей страны, моему принцу
захотелось сначала повидать принцессу Маргариту в
неподготовленном виде, прежде чем начать ухаживать за ней!
- Что же, эта мысль не лишена остроумия! - заметил принц
улыбаясь.- У нас говорят, что не следует покупать поросенка в
мешке, и если принцесса некрасива...
- Вот уж нет, она хороша, как ангел!
- В таком случае мать была совершенно права, если
пожелала видеть ее моей женой!
- Вот уж нет, должен я сказать и тут!
- Это почему?
- Да видите ли, ваше высочество, ваш покойный батюшка
любил говорить, что лучше быть угольщиком и жить в своей
хижине, чем одеваться в шелка и бархат, но искать приюта под
чужой кровлей!
- Это золотые слова, Маликан.
- Конечно, наваррский король повелевает таким маленьким
