сами хотите подражать ему?
- Ну да ладно, ладно! - ответил принц, закусив губы.- Я
разбужу горожанина и его даму. Ну а дальше что?
- В гостинице два выхода: один на дорогу, другой на
задний двор и сад. Я рассмотрел все это еще днем. Мы отлично
можем сесть на лошадей на заднем дворе и отправиться тропинкой,
которая выведет нас на дорогу, но вдали от опасного места.
- Ну а вооруженные люди перед гостиницей?
- Это уж предоставьте мне, я с ними справлюсь,- холодно
отозвался Ноэ.- Ступайте будить горожанина и его даму! Генрих
ушел. В это самое время и трактирщик показался из подвала.
- Друг мой,- сказал ему Ноэ,- на улице стоят человек
тридцать вооруженных всадников. Через час они начнут
беспокоиться, почему их начальник не возвращается, и,
заподозрив что-нибудь худое, подожгут гостиницу, а тебя с
семьей повесят на ближних ивах!
- Боже мой! Да я погибший человек! - пролепетал
испуганный трактирщик. - Нет, ты не погибнешь, если сделаешь
то, что я скажу тебе. Ты подойдешь к всадникам и скажешь им:
"Вы ждете здесь господина Рене Флорентийца?" Они скажут, что
да. "Ну так вот в чем дело,- подмигивая, скажешь ты.- В эту
ночь в вашей помощи надобности не будет. Дама вняла мольбам
вашего барина, и он приказывает вам ждать его в Орлеане. А вот
эти тридцать пистолей он посылает вам на выпивку".
Сказав это, Ноэ опорожнил кошелек, вынутый у итальянца
при обыске, отсчитал тридцать пистолей, положил их обратно в
кошелек и сказал:
- Если ты передашь им деньги в кошельке их барина, то им
и в голову не придет никаких сомнений. Но помни: если ты
замыслишь предательство, то я подожгу твой дом и прострелю
голову твоей жене!
Тем временем Генрих поднялся в первый этаж и принялся
стучаться в комнату молодой женщины.
- Кто тут? - дрожащим голосом спросила она.
- Отворите, речь идет о вашей жизни! - ответил принц.
Молодая женщина открыла дверь и показалась полуодетой на
пороге. В то же время дверь соседней комнаты открылась и
появилась фигура перепуганного горожанина.
- Что еще обрушивается на меня? - воскликнула женщина.
- Не преследовал ли вас прошлой ночью кто-нибудь по
дороге из Тура в Блуа? - спросил Генрих.
- Да! - бледнея, ответила Сарра.
- Ну так этот человек все еще продолжает вас
преследовать; дом окружен его людьми, и, не заметь мы этого, вы
погибли бы. Теперь одевайтесь поскорее, не теряйте ни минуты. Я
сейчас выведу лошадей, и мы скроемся задами.
Действительно, через четверть часа горожанин, молодая
женщина и их слуга садились на лошадей, чтобы отправиться в
путь. Горожанин рассыпался в выражениях благодарности и клялся,
что никогда не забудет услуги, оказанной ему молодыми людьми.
Но когда Генрих предложил ему проводить его до ближайшего
города, горожанин ничего не ответил и поспешил уехать.
- Так-с,- пробормотал принц,- теперь я знаю: это - ее
муж!
- Который очень ревнив! - добавил Ноэ.
VI
Через три дня после этого приключения Генрих Наваррский и
его спутник проходили по мосту Святого Михаила в Париже.
Подобно всем парижским мостам того времени, мост Святого
Михаила был сплошь усеян лавочками, вывески которых заманчиво
говорили о всяких прелестях. Но одна из этих вывесок обратила
особенное внимание наших путешественников. Она гла сила: "Рене,
прозванный Флорентийцем, тосканский дворянин и парфюмер ее
величества королевы Екатерины Медичи".
- Как вы думаете, Анри,- сказал Ноэ,- не заглянуть ли нам
в эту лавочку? О, не делайте таких удивленных глаз! Во-первых,
интересно узнать, вернулся ли итальянец из своего неудачного
путешествия, а во-вторых, о мазях и притираниях Рене говорят
столько чудес, что я охотно оставлю у него на прилавке золотую
монетку!
В лавке, куда они вошли, их встретил юноша лет
шестнадцати очень странного вида. Он поражал какой-то
бесцветностью, хрупкостью, таинственной грустью.
- Чем могу служить вашей чести? - вежливо спросил он.
- Мы хотим купить кое-что, а кстати и поздороваться с
мессиром Рене,- ответил Ноэ.
- А, так вы его знаете? - вздрогнув, спросил приказчик.
- Господи, да мы его лучшие друзья! - ответил Генрих.
- К сожалению, мессира нет дома.
- Он, верно, в Лувре?
- Нет, мессир Рене отправился в деловую поездку.
- А когда его ждут?
- Да мы его ждем уже третий день, и синьорина Паола, его
дочь, уже начинает сильно беспокоиться.
Не успел приказчик договорить последнюю фразу, как дверь
в глубине лавки открылась и на пороге показалась сама синьорина
Паола, дочь Рене Флорентийца.
Это была жгучая красавица, мимо которой нельзя было
пройти, не заметив ее. Но ее красота, если и могла увлечь,
все-таки производила неприятное, мрачное впечатление: уж
слишком много дикой энергии, решительности, вызова было во
всей ее фигуре, а лицо, сильно напоминавшее лицо Рене, говорило
о жестокости и необузданности. В манерах Паолы тоже было много
надменности и честолюбия. Да, честолюбие было не последней
чертой в характере прекрасной Паолы. С детства она мечтала о
том, что благодаря влиятельному положению отца будет в
состоянии сделать хорошую партию и играть выдающуюся роль при
дворе. Но по непонятному ей капризу Рене и слышать не хотел о
каких-либо брачных проектах и всеми силами изолировал дочь от
возможных встреч и разговоров с придворными щеголями. Девушка
скучала, томилась, но воля отца была непреклонной, и в
присутствии самого Рене Паола никогда не смела переступить
порог лавочки, если там был какой-нибудь покупатель. Отсутствие
отца придало ей смелости - вот почему она вышла к нашим героям.
Впечатление, произведенное Паолой и Ноэ друг на друга, было
обоюдно выгодным. Ноэ подумал, что девушка красива на редкость,
а Паола решила, что Ноэ удивительно шикарный кавалер. Поэтому
она слегка покраснела, когда Ноэ учтиво обратился к ней со
следующими словами:
- Красавица, примите привет от провинциальных дворян,
которые впервые попали в Париж и с первых шагов встречают в
вашем лице такого ангела небесного!
- По вашим манерам не скажешь, что вы из провинции,-
ответила Паола, вспыхнув от удовольствия.- Но если вы в первый
раз приехали в Париж, то откуда вы знаете моего отца, как вы
только что упомянули?
- Мы познакомились с ним на дороге между Блуа и
Орлеаном,- ответил Ноэ.
Юный Амори не привык терять время даром, а потому тут же
принялся ковать железо, пока оно горячо, и, в то время как
Генрих выбирал духи и притирания, успел шепнуть девушке, что
она рождена не для лавочки, а для придворного блеска, что ее
красота могла бы соблазнить даже святого, и многое другое в том
же изысканном роде.
Он долго пролюбезничал бы с красавицей итальянкой, если
бы Генрих не окрикнул его:
- Ну, Ноэ, я купил все, что нужно. Пойдем?
- Прекрасная! - сказал Ноэ.- Соблаговолите передать
вашему батюшке мой нижайший привет!
- С удовольствием, мессир,- ответила девушка.- А могу ли
я узнать ваше имя?
- Ноэ, беарнский дворянин! Буду очень благодарен вам,
если вы передадите мой привет своему батюшке, хотя...- тут
Амори де Ноэ бросил на девушку убийственный взгляд,- хотя я с
удовольствием зашел бы сам, если бы знал, когда буду иметь
возможность застать его!
- Отец бывает дома каждый вечер. Приходите, как только
будет дан сигнал к тушению огня, и вы непременно застанете его.
Ноэ откланялся, взял под руку своего царственного друга,
кинул последний взгляд на прекрасную флорентийку и вышел из
лавки,говоря Генриху:
- Пойдемте в Лувр. Господин Пибрак, наверное, будет
удивлен нашим посещением!
Когда молодые люди ушли, Паола повернулась, чтобы
скрыться в комнаты. Но приказчик удержал ее, сказав:
- Синьорина, вы опять нарушили приказ батюшки!
- Тебе-то какое дело, Годольфин! - надменно ответила она.
- Мне дано приказание следить за вами...
- А, так ты разыгрываешь подле меня низкую роль шпиона? -
крикнула Паола.- Ты доносишь ему о каждом моем слове и
поступке?
При виде разгневанного лица Паолы Годольфин, побледневший
еще больше, упал пред ней на колени и с рыданием крикнул,
простирая к ней руки:
- О, прости меня, Паола! Прости меня!
- Ты грязный урод, безродный проходимец, подлый
лакеишка...- продолжала неистовствовать Паола.
При последнем ее слове Годольфин встал с колен и твердо
перебил ее, сказав:
- Я не лакей, Паола, я служащий!
- Ты лакей, потому что мой отец подобрал тебя черт знает
где и взял к себе в услужение. Но это неважно!.. Помни одно:
если ты не откажешься от мысли шпионить за мной, я подыщу себе
какого-нибудь дворянина, который переломает тебе кости так, что
впору будет сделать из тебя паштет для собак короля Карла! -
И, окинув Годольфина надменным взглядом, Паола вышла из
комнаты. Юноша упал головой на прилавок и с бешенством
прошептал:
- О, я ненавижу и люблю ее!.. Я хотел бы убить ее и...
отдал бы жизнь за один ее поцелуй!
VII
Тем временем Генрих Наваррский и Ноэ сошли с моста и
направились по правому берегу Сены.
- Так что же? - спросил Генрих.- Пойдем мы в Лувр?
- Мне кажется, что это будет очень разумно,- ответил
Ноэ,- тем более что...
- Но ты забываешь, что у меня имеется письмо от
Коризан-дры к госпоже Лорьо! - нетерпеливо перебил его принц.
- Те-те-те! - насмешливо протянул Ноэ.- А я-то думал, что
Коризандра предательница и что ваше величество изволит питать к
ней настолько неприязненные чувства...
- Я не люблю больше Коризандры,- ответил Генрих,- я
отомщу ей за ее предательство по твоему же совету, дружище!
- То есть совратив с пути истинного ее приятельницу
ювелиршу? Ну а вернувшись обратно домой, вы смиренно
отправитесь к графине и будете клясться ей...
- Постой, милый мой! - перебил его принц.- Да ты,
кажется, собираешься читать мне мораль? Ну так и я могу просить
тебя - о каких это важных делах ты шептался с дочерью чудовища
Ренье?
- О том, что она очень красива. Да, Анри, она очень
красива, и я с удовольствием стану другом ее сердца!
- Да ведь это очень опасно, Ноэ!
- Но вы же сами говорили, что любовь без опасностей
пресна! Благоразумие покинуло тебя, Ноэ,- укоризненно ответил
Генрих. - Еще недавно ты упрекал меня в неблагоразумии, а
теперь сам сам...
- Да ведь я-то - совсем другое дело! Я ведь - не принц,
приехавший в Париж, чтобы...
- Тише ты! - остановил его Генрих.- Ну-с, куда мы пойдем?
- В Лувр, если вам угодно!
- Ну, так мне угодно отправиться сначала на Медвежью
улицу, где живет госпожа Лорьо! - решительно заявил принц.
Через некоторое время они пришли на Медвежью улицу.
Счастье благоприятствовало им: первый человек, к которому они
обратились с вопросом, где здесь лавка Лорьо, оказался
приказчиком ювелира, Вильгельмом Верконсином, и
предупредительно вызвался проводить их, особенно когда узнал,
что у незнакомцев имеется письмо от графини де Граммон, подруги
детства его хозяйки.
Дом, в котором жили Лорьо, был одноэтажным особнячком.
Стены отличались солидной толщиной, окна были заграждены
толстыми железными решетками, окованная железом дубовая дверь
постоянно оставалась запертой, и, прежде чем впустить гостя,
его оглядывали через маленькое оконце. На стук Верконсина в
оконце появилось лицо старого еврея.
- Это я, дедушка Нов,- сказал Вильгельм Верконсин,- со
