Генрих III милостиво улыбнулся и продолжал, приказав
сначала пажам отойти в дальний угол комнаты:
-Допустим, я хорошо отделался. Но опасность быть убитым -
еще пустяки! А ты подумай, что поднялось бы, если бы на шум
прибежал дозор? Я был бы узнан, и можешь себе представить, что
бы тут поднялось!
-В самом деле, государь!
-И все это - боже мой! - из-за женщины... из- за самой
обыкновенной женщины, до которой мне нет никакого дела, как и
тебе тоже!
-Я думаю!
-Я хочу издать указ против всех женщин вообще! Я начну с
королевы, которую сошлю в какой-нибудь дальний замок. Когда при
дворе не будет больше женщин, ты увидишь, как мы станем
забавляться!
-Во всяком случае, это чудная мысль, государь!
-Ну, а пока одень меня! Прежде всего я покажу достойный
пример. Я подвергну опале Можирона!
-Вот как?
-Да, и ты передашь ему это от меня. Кроме того, я
подвергну опале и Шомберга тоже, потому что оба они с Можироном
- вконец испорченные люди, недостойные моей дружбы, так как
ухаживание за женщинами представляет для них большую прелесть.
-Ну а д'Эпернон? - спросил Келюс, начинавший опасаться
также и за свою участь.
-Гм... Разве тебе не показалось, что д'Эпернон последовал
за нами вчера с большим неудовольствием?
-Так же, как и я,государь!
-Ну, так оставим д'Эпернона. Ах, да, я вспомнил о
гасконце.
-Надеюсь, вы попросту повесите его, государь?
-Нет, он мне нравится; это ловкий фехтовальщик. А кроме
того, этот дьявол Крильон взял его под свою защиту!
-А, это другое дело, ха-ха-ха! Ну-с, так что же будет с
этим гасконцем?
-Он должен прийти.
-Куда?
-Сюда.
-Сюда?!
-Да, я назначил ему аудиенцию утром.
-Государь! Какой-то искатель приключений...
-Та-та-та! Его вид заслуживает полного доверия! Но тише,
я слышу чьи-то шаги, кто-то стучит!
Около королевской кровати была маленькая дверь,
замаскированная драпировками и выходившая во внутренние
переходы замка. Вот в эту-то дверь и стучался кто-то.
-Открой! - сказал король Келюсу.
Келюс открыл дверь и очутился лицом к лицу с толстым
седым мужчиной, которого король приветствовал в следующих
выражениях:
-Батюшки! Да ведь это мэтр Фангас, конюший герцога
Крильона!
-Он самый, государь! - ответил тот.
-А что нужно от меня герцогу в такую рань?
-Лично ничего, государь, но мне поручено провести к
вашему величеству некоего гасконского дворянина.
-А! Отлично, знаю, знаю!..- Король соскочил с кровати,
обулся, накинул камзол.- Где же этот гасконец?
-Там, в коридоре, государь!
-Так пусть войдет!
-Простите, государь, но меня просили напомнить вашему
величеству, что гасконцу обещана секретная аудиенция!
-Да, это правда! Келюс, милочка моя, выйди и, кстати,
скажи там, что сегодня приема не будет!
Келюс вышел, строя кислую гримасу и думая: "Что же это за
гасконец?"
Когда он вышел, Фангас откинул драпировку дверцы, и
гасконец вошел в королевскую спальню.
VIII
Генриху III очень интересно было посмотреть на своего
противника при дневном свете. Гасконец очень понравился королю,
и последний милостиво сказал ему:
-Мсье, если ваша речь будет продолжительна, то возьмите
стул и присаживайтесь. Сегодня я в отличном расположении духа и
с удовольствием выслушаю вас.
-Ваше величество изволили бесконечно почтить меня,-
ответил гасконец, оставаясь на ногах,- но я постараюсь быть
кратким, так как вашему величеству и без того будет достаточно
хлопот сегодня!
-Что вы хотите сказать этим, мсье?
-Если бы вашему величеству благоугодно было приотворить
на минутку окно или - вернее - приказать мне сделать это...
-Это зачем?
-Тогда вы увидите, государь, что улицы переполнены
народом. Вы услышите звуки труб, приветственные крики и
выстрелы из аркебузов, которыми народ выражает свои восторг!
-А из-за чего такое ликование?
-Из-за того, что его высочество герцог Генрих Гиз
собирается наравне с вашим величеством присутствовать на
собрании генеральных штатов!
В тоне гасконца звучала явная насмешка. Король
нахмурился.
-Мсье! - резко сказал он.- Герцог Гиз обязан сначала
подождать моего разрешения на въезд в город!
-Это правда, государь! Да ведь герцог ждет, терпеливо
ждет, потому что он лучше кого-либо другого знает
справедливость пословицы: "Кто умеет ждать, тот дождется
всего"!
Король сделал нетерпеливый жест, но все же подошел к
окну, раскрыл его и высунулся наружу.
Гасконец сказал правду: улицы были переполнены ликующим,
радостным народом, который широким потоком стремился к берегам
Луары.
-Посмотрите, государь,- сказал гасконец, ставший за
спиной короля,- там, на верховьях Луары, виднеется лодка
герцога!
Действительно, Генрих III увидел громадную лодку,
разукрашенную лотарингскими флагами и величественно
спускавшуюся по течению в сопровождении тучи маленьких лодок.
-У герцога огромная свита! - шептал гасконец.- Вот
поистине королевский эскорт!
Король хмурился все больше и больше.
-А там, на дороге, которая тянется вдоль реки,- продолжал
гасконец,- солнце сверкает на доспехах рыцарей и полированных
частях аркебузов. Это тоже свита герцога.
Король топнул ногой.
-Да что же это в самом деле? - крикнул он.- Смеется надо
мною герцог, что ли? Да ведь его сопровождает целая армия!
-Во всяком случае, свита герцога сильно напоминает армию,
государь!
Генрих с силой захлопнул окно.
-В конце концов,- продолжал гасконец,- герцог совершенно
прав, если хочет доказать вам, государь, что в случае нужды он
может выставить массу хорошо вооруженных людей. Это отличная
лотарингская армия, и если в один прекрасный день она
соединится с армией испанского короля...
-Да что вы болтаете тут! - крикнул король.
-Господи! - насмешливо отозвался гасконец.- Как-никак, а
испанский король - добрый католик.
-Мне-то какое дело до этого?
-Он столь же добрый католик и даже, может быть, еще более
пламенный, чем лотарингекие принцы. Ведь штаты, созванные вашим
величеством, имеют целью укрепить католическую церковь?
-Ну да!
-И истребить гугенотов?
-До последнего!
-Так вот все это чрезвычайно на руку испанскому королю и
герцогу Лотарингскому!
-Это каким же образом?
-Что касается испанского короля, то вот... Там, на юге,
имеется высокая цепь гор, вершины которых теряются в синеве
неба. У подножия этих гор, в ущельях, живет бедный маленький
народ, всего какая- нибудь горсточка; но эта горсточка
предохраняет Францию от вторжения Испании, и пока эта кучка
храбрецов живет там, испанский король не перейдет границы. К
сожалению, эти горцы - гугеноты, а ваше величество мечтает об
уничтожении их. Следовательно, уничтожив их, вы, государь,
сыграете на руку испанскому королю. Но и герцог Гиз тоже не
останется без выгоды. Испанскому королю слишком жарко в
Мадриде, ведь он по происхождению немец и не любит жары. В
Бордо или Тулузе ему будет гораздо более по себе...
-Ну-ну! Бордо и Тулуза принадлежат французскому королю!
-Пока - да! Ну-с, а герцог Гиз, наоборот, ужасно
теплолюбив. В Нанси так холодно, и Мерта ежегодно покрывается
льдом. Мозельское вино кислит... Не помышляя о гасконском небе,
герцог Гиз все же хочет иметь побольше солнца, и то, которое
светит в окно Лувра, ему придется по душе...
-Да вы с ума сошли! Вы бредите!
-Хотел бы я, государь, чтобы это было так! Но - увы! -
то, что испанский король не сможет выполнить один, на что не
решится герцог Гиз один, вместе они сделают с большим успехом!
Король вскочил со стула и гневно закричал:
-Да кто же вы такой, что смеете говорить со мною таким
образом?
-Кто я? А ведь когда-то мы встречались с вами, государь!
Но если вы не помните меня, то не соблаговолите ли припомнить
большой портрет, висящий в большом зале замка Сен-Жермен-ан-Ле?
-Но это - портрет... наваррского короля Антуана?
-Совершенно верно!
-Что же между вами общего?
-Взгляните на меня, государь!
Генрих III впился взглядом в лицо гасконца и вдруг
отшатнулся...
-Но... может ли это быть?
Гасконец сразу изменил манеры; он надел шляпу на голову
и, усевшись на табурет, сказал:
-Если правда, кузен, что все дворяне равны, будь они
какими-нибудь мелкопоместными или владетельными герцогами, то о
королях можно сказать то же самое. Меня зовут Генрих
Бурбонский, я - наваррский король. Хотя наши владения весьма
различны, потому что ваше огромное, а мое - крошечное, но мы
все же можем подать друг другу руки!
Генрих III все еще не мог прийти в себя.
-Значит, вы - Генрих Бурбонский?
-Да, государь!
-Мой кузен и брат?
-Да, государь!
-Муж моей бедной Марго?
-Ах, ну зачем напоминаете мне про нее, государь!
-То есть... почему?
-Да потому, что это может завести нас в обсуждение весьма
щекотливых вопросов!
-Вы хотите сказать, что приданое сестры все еще не
выплачено вам?
-Ну, мы поговорим об этом после штатов, государь!
-Почему не сейчас?
-Потому что в данный момент я хотел бы поговорить с вами
не о своих, а о ваших делах! - Генрих Наваррский подошел к окну
и в свою очередь распахнул его.- Черт возьми! Однако у нашего
кузена Гиза - славная армия, и если ему вздумается пойти
войной на Блуа и взять в плен ваше величество, я ни за что не
поручусь...
Генрих III вздрогнул и инстинктивно ухватился за эфес
шпаги.
IX
Чтобы читатель мог понять весь смысл этого разговора двух
Генрихов, нам необходимо вернуться в наполненный золотом
погреб, куда мэтр Гардуино свел своего утреннего посетителя.
Как мы уже говорили, золотые и серебряные монеты
буквально устилали весь пол тайника. Тут находились монеты
разных эпох и стран, а в четырех углах погреба стояли четыре
бочки, наполненные не вином, а слитками. Никогда жители Блуа не
могли бы думать, чтобы убогий прокурор являлся обладателем
таких сокровищ!
Заперев за собою дверь, старик поставил свечку на одну из
бочек. Генрих Наваррский уселся на другую и сказал:
-Ну-с, любезный Гардуино, поговорим теперь немного. Вы
догадались, кто я?
-О, конечно! - ответил старик.- Вы один из приближенных
короля Генриха... может быть, граф Амори де Ноэ, о котором так
много говорили...
-Нет!
-Де Гонто?
-Нет!
-Ну, так де Левис?
Генрих улыбнулся и фамильярно потрепал старика по плечу,
говоря:
-Ах, бедный Гардуино! Должно быть, вы плохо видите или
память вам изменяет! Как, будучи другом моего отца, вы не
узнаете сына, который так похож на него?
Прокурор протер глаза, присмотрелся, и вдруг перед ним
мелькнул образ Антуана Бурбонского, помолодевшего лет на
тридцать.
-Ваше величество! Простите! - смущенно пролепетал он и,
преклонив колено, приложился высохшими губами к руке юного
короля; затем, еще раз поглядев на него, он восторженно
воскликнул: - Но ведь вы действительно живой портрет своего
августейшего батюшки!
-Поговорим, добрый мои Гардуино! - сказал Генрих.- Какую
сумму представляет собою, по-твоему, это сокровище?
-Восемьсот тысяч турских ливров, государь. Это сокровище
гугенотов, накопленное за двадцать лет.
-Которое позволит нам выдержать войну!
-Увы, я слишком стар, чтобы увидеть ее результаты!
