свое время Нанси немало побилась над ним, чтобы отшлифовать
его! Ну, за дело, милый мой, времени не так-то много!
Ноэ последовал приказанию своего государя, и благодаря
этому случилось так, что Анна Лотарингская, проснувшись, с
изумлением заметила, что находится в каком-то очень уютном,
очень красиво и богато обставленном, но - увы! - совершенно
незнакомом гнездышке.
-Да где же это я? - с изумлением пробормотала она,
протирая глаза и озираясь по сторонам.
Луч солнца ворвался в каюту сквозь шторку, и это отвлекло
мысли Анны. Она поспешно откинула шторку и увидела перед собою
широкую водную гладь.
Герцогиня провела рукой по лбу и вдруг отчаянно
закричала:
-Рауль! Ко мне! Ко мне, Рауль!
Произнеся это имя, Анна Лотарингская поступила по
традиции, общей для всех женщин: когда женщина в опасности или
предполагает, что она в опасности, она обязательно должна иметь
на устах имя последнего мужчины, которого любила!
Но Рауль не ответил на ее призыв. Тогда Анна кинулась к
двери, однако дверь оказалась запертой. Напрасно она стучалась,
напрасно призывала Рауля, напрасно в припадке бешенства
царапала выхоленными ногтями дверь, никто не отзывался на ее
неистовство!
XIX
Когда бешенство герцогини несколько стихло, она уселась и
стала рассуждать.
-Очевидно,- сказала она себе,- раз моим сном
воспользовались, чтобы перенести сюда, то отнюдь не для того,
чтобы считаться с моей волей. Значит, всякий открытый протест
ни к чему не приведет. Надо ждать и стараться ориентироваться!
С врагами, нападающими исподтишка, в открытую не борются!
Она снова прислонилась к окну и стала рассматривать его.
Нет, оно было слишком тесно, чтобы через него можно было
пролезть. Зато из него отлично можно было видеть берег,
покрытый холмами, чахлой травой, пожелтевшими деревьями, но
совершенно лишенный каких-либо признаков жилья. Берег не
движется, значит, они были на месте. Но где?
"Чтобы мне стать гугеноткой, если я что-нибудь понимаю!"
- подумала Анна.
В то время как она с недоумением смотрела в окно, пол
вдруг поплыл из-под ее ног, и герцогиня чуть не упала: это
шаланда снова двинулась в путь.
-Значит, я нахожусь на судне, которое еще не прибыло на
место назначения! - сказала себе герцогиня.- Но что это за
судно, и куда оно идет? Ну да ничего, рано или поздно, а я уж
увижу своего похитителя! Э,- она улыбнулась тщеславной женской
улыбкой,- как знать? Может быть, это дело рук не врага, а
влюбленного? - Она подошла к зеркалу полированной стали и
занялась приведением в порядок прически.- Другая женщина уже
давно потеряла бы голову, а я думаю о том, чтобы быть во
всеоружии красоты!
Приведя себя в порядок, она опять стала рассуждать:
-Что сталось с Раулем? Человек, который не предпочтет
умереть на пороге дома любимой женщины,- не дворянин, Рауль -
дворянин и любил ее, значит, его убили, потому что иначе она не
была бы здесь!
Анна Лотаринтская глубоко вздохнула, две слезинки повисли
на ее пушистых ресницах. Но этим и ограничилась дань памяти
верному любовнику: любопытство женщины заставило Анну думать
теперь о том таинственном незнакомце, который стал ныне
господином ее судьбы.
Вдруг сердце герцогини отчаянно забилось: около двери
послышался шум чьих-то шагов, затем скрипнул ключ в замке, и
дверь открылась. В каюту вошел молодой красивый юноша, при виде
которого Анна Лотарингская сразу почувствовала себя
помолодевшей на четыре года.
-Это вы... вы? - в полном изумлении пролепетала она,
узнав в вошедшем Лагира, того самого смелого гасконца, с
которым она пережила когда-то чудную сказку любви, окончившуюся
печальным разочарованием.
-Да, герцогиня, это я! - ответил Лагир, преклоняя колено
и дерзко целуя взятую им ее руку.
Но Анна отдернула руку и сверкнула на дерзкого
молниеносным взглядом.
-Так это ты, предатель! - сказала она.- И ты осмелился...
-Что же делать, герцогиня! Я не могу иначе... Это было
сказано с такой бесконечной печалью, что Анна поняла все. Ну
конечно, этот юноша все еще любит ее, не может забыть...
Наверное, он получил наследство и воспользовался им, чтобы
похитить ту, без которой для него нет жизни.
-Где мы? - строго спросила герцогиня.
-На Луаре.
-Куда мы едем?
-Не знаю.
Если бы бомба разорвалась у ног Анны, так и то это меньше
поразило бы герцогиню. Как!.. Лагир похитил ее и не знает, куда
везет?
-Да как же ты не знаешь? - воскликнула она.
-Не знаю, потому что капитан шаланды не посвятил меня в
свои планы.
-Что? Капитан?.. Так, значит, это... не вы?
-Нет, герцогиня!
-Но в таком случае что вам нужно?
-Я пришел по поручению капитана! Анна кинула на гасконца
презрительный, уничтожающий взгляд и воскликнула:
-Извиняюсь! Я ошиблась... Что же нужно от меня вашему
капитану?
-Он хочет представиться вашему высочеству.
-Его имя?
-Я не уполномочен сказать его.
-И вы осмеливаетесь...
-Герцогиня! - холодно возразил Лагир.- Я получил
приказание, исполнил его, вот и все! Угодно будет вам принять
капитана?
-Пусть войдет! Лагир поклонился и вышел.
Тогда лицо герцогини исказилось. Она закрыла его руками и
с бешенством прошептала:
-Он уже не любит меня больше!
Она стала ждать с трепетом и боязнью. Наконец у дверей
послышался снова шум шагов, и в каюту со шляпой в руках вошел
человек, который, улыбаясь, сказал:
-Здравствуйте, прелестная кузина!
При виде этого человека герцогиня в ужасе отскочила назад
и, закрывая лицо руками, подумала: "Я погибла, да и все мы
тоже! Этот неотесанный горец хитрее нас всех!"
XX
Перед тем как появиться у Анны, Генрих тщательно занялся
своим видом. Теперь он был причесан, надушен и приодет так, как
это сделало бы честь любому миньону короля Генриха III.
Герцогиня, несмотря на все свое изумление и ужас, не была бы
женщиной, если бы сразу не заметила этого. Войдя в каюту,
Генрих продолжал:
-Прелестная кузина, не морщите своих бровок и не кидайте
на меня таких убийственных взглядов. Ей- богу, когда вы
узнаете, как все это...
-Уж не собираетесь ли вы оправдываться в учиненном
насилии?
-Вот именно! Но сначала, если вы так же добры, насколько
прекрасны, позвольте мне поцеловать вашу ручку!
-А затем?
-А затем вы приступите к допросу и увидите, что я вовсе
не так виноват, как об этом можно подумать!
Наваррский король держался так мило, так непринужденно и
галантно, что герцогиня сменила гнев на милость. Она протянула
ему руку, к которой нежно приник Генрих, и затем сказала:
-Теперь я жду, что вы скажете мне, где мы находимся!
-На Луаре!
-В каком месте?
-Между Сомюром и Анжером.
-Отлично! А откуда мы едем?
-Из Блуа, где вы заснули.
-Должно быть, я очень крепко спала на этот раз, хотя
обычно сплю чрезвычайно чутко!
-О, да! Но Гардуино знал это...
-Кто это - Гардуино?
-Субъект, дом которого вы приняли за гостиницу. Так вот
Гардуино подмешал в ваше вино наркотик. Герцогиня хлопнула себя
по лбу.
-Значит, Рауль предал меня? - воскликнула она.
-Что же делать? Он повиновался мне. Но в данный момент
это несущественно. Поговорим лучше о нас самих. Наверное, вы
воображаете, что я похитил вас потому, что вы - признанная душа
католической партии?
-Вам трудно будет иначе объяснить этот насильственный
акт!
-А между тем истина находится очень далеко от этого! Вам
угодно будет дослушать меня до конца? Да? Благодарю вас! -
Генрих снова взял руку герцогини, вторично поцеловал ее и
продолжал: - До вас, наверное, доходили слухи, что гугеноты
прикопили порядочные средства, которые должны были послужить
фондом для неизбежной войны? Вы слыхали об этом? Да? Ну, а
известно ли вам, где было спрятано это "сокровище гугенотов"?
-Нет, это никому неизвестно! Король и мои братья долго
искали его, но...
-И король, и ваши братья, герцогиня, не нашли этого
сокровища только потому, что оно было слишком близко от них!
Ведь наше золото было припрятано в самом Блуа, и притом у того
самого Гардуино, у которого вы остановились! Но, разумеется,
надо было вывезти оттуда наши средства, и вот...
-Вы явились за этим в Блуа?
-Совершенно верно!
-Но при чем же здесь я? Почему...
Генрих кинул на Анну нежный взгляд и сказал:
-Поверите ли вы мне, если я сделаю вам искреннее
признание?
-Но это смотря по тому, как...
-Слушайте. Перед тем как покинуть дом Гардуино, я не мог
противостоять искушению еще раз взглянуть на вас. И вот я зашел
в вашу комнату. Вы спали и показались мне такой очаровательной,
что... что во мне всплыли детские воспоминания...
-Какие "детские воспоминания"?
-Мальчиком лет четырнадцати я был однажды в
Сен-Жерменском замке, где присутствовал король Франциск II со
всем двором. Среди прекрасных дам там была девочка
приблизительно моих лет, с голубыми глазами, с золотистыми
волосами. Это были ...
-Да неужели! - насмешливо кинула герцогиня.
-О, в те времена религиозные и политические страсти еще
не успели зажечь темные молнии в безмятежной лазури этих
прекрасных глаз. Ваше сердце еще не знало бурь, зато мое сразу
было ранено.
-Да вы никак собираетесь по всей форме объясниться мне в
любви, дорогой мой кузен? - насмешливо спросила Анна.
-Вот именно, прекрасная кузина!
-Как? Вы меня любите?
-Боюсь, что это так!
-И в доказательство своей любви вы похитили меня? -
продолжала спрашивать герцогиня, не переставая смеяться.
-О, только ради этого!
-Да вы с ума сошли!
-Пусть! Но я люблю вас! - и с этими словами Генрих
опустился на колени перед герцогиней, взял ее руки и покрыл их
страстными поцелуями.
Шаланда- продолжала быстро спускаться вниз по течению
Луары.
XXI
Рауль и Лагир сидели на палубе шаланды и доверчиво
болтали.
-Да, друг мой,- сказал последний,- если бы вы знали, как
она любила меня!
-Меня тоже, милый мой!
-Но не так, как меня!
-Рассказывайте!
-Да неужели вы думаете, что женщина может любить
несколько раз? Я согласен, что у женщины бывает много капризов,
но истинная любовь всегда едина.
-И, разумеется, эта "единая истинная любовь" герцогини
принадлежала вам, милый Лагир?
-Мне так казалось по крайней мере.
-Да вы просто наивны! Полно! В этом отношении женщины
совершенно похожи на нас. А мы, мужчины, можем не только любить
нескольких женщин подряд, но даже способны питать страсть
одновременно к нескольким женщинам сразу!
-Со мною этого никогда не бывало! Но неужели герцогиня,
по-вашему...
-По-моему, герцогиня одновременно с вами дарила своей
"единой искренней любовью" графа Эриха Кренкера!
-Этого не может быть! - гневно крикнул Лагир.
-Уж не ревнуете ли вы к прошлому? - насмешливо спросил
Рауль.
-Да, вам обоим несравненно целесообразнее ревновать ее к
настоящему! - произнес вдруг сзади них чей-то иронический
голос.
Лагир и Рауль обернулись и увидели Ноэ; он подсел к ним и
продолжал:
-Да, добрые друзья мои, Бог мне свидетель, что я пламенно
люблю наваррского короля и готов в любой момент отдать за него
свою жизнь, но все же должен признаться, что теперь он немало
сердит меня!
-В самом деле? Что же он сделал такого? - в один голос
