собеседнице правоту выставленного им тезиса.
-Но,- предупредил он,- если вашему высочеству угодно,
чтобы я мог сделать это вполне, благоволите запастись
терпением, так как моя речь будет продолжительна!
-Говори, милочка мой Рауль, говори! - ответила герцогиня
и, взяв юношу за руку, притянула его к себе, после чего усадила
на скамеечку у своих ног.
-Любовь,- продолжал тогда Рауль,- это прежде всего дело
воображения, это болезнь, которая выражается самыми
разнообразными симптомами и которую нельзя лечить одним и тем
же средством.
-Вот как?
-Я знавал при дворе покойного короля некоего дворянина,
который с уверенностью твердил, что больше всего любят ту
женщину, которая хуже всего обращается с вами и заставляет вас
терпеть тысячу мук...
Герцогиня кинула на юношу взгляд, красноречиво
говоривший: "Неблагодарный!".
Однако Рауль спокойно продолжал:
-Если вы страстно любите женщину, она перестает любить
вас; если женщина страстно любит вас, она становится для вас
невыносимой!
-Да неужели, милый Рауль!
-Любовь не может процветать на широкой проезжей дороге,
где нет препятствий и измен. Для ее процветания требуются
затруднения, страдания, измены, тысячи мук; иначе она чувствует
себя как рыба, вытащенная на берег, или как птица, брошенная в
воду...
-Но, милый Рауль, знаешь ли ты, что твой портрет любви
отвратителен?
-Отвратителен,- может быть, но зато правдив, и, если ваше
высочество разрешите мне, я докажу, что это так.
Не отвечая, Анна Лотарингския кинула на юношу взгляд,
полный властных чар. Тогда Рауль нетал со скамеечки, преклонил
колени и взял герцогиню за руку. Анна не отдернула руки и даже
бровью не повела, когда смелый юноша поцеловал эту руку.
-Ну-с, я слушаю вас, прекрасный рыцарь! - сказала она
улыбаясь.
-Ваше высочество! - заговорил Рауль.- Вам угодно было с
благосклонностью взглянуть на меня, смиренного и ничтожного, и
возвести до себя. Здесь мы одни, здесь принцесса уступает место
женщине,- и с этими словами Рауль, обняв герцогиню, поцеловал
ее.
-Далее?
-Да, здесь вы любите меня. Но завтра или даже сегодня
вечером улицы наполнятся народом, и во главе блестящей свиты,
окруженный изящнейшими и благороднейшими синьорами, прибудет
герцог Гиз. Все с приветствиями преклонятся пред герцогиней
Анной, дочерью лотарингских герцогов, внучкой Людовика Святого,
и никто не обратит внимания на мелкого дворянчика, который тут
же отойдет в тень!
Герцогиня взяла обеими руками голову юноши и вернула ему
поцелуй, который он осмелился дать ей перед тем.
-Ну так вот,- продолжал Рауль,- обволакивать вас
взглядом, тайно обожать вас, когда все будут выражать вам свой
восторг и преклонение, это мука, это ад, но в то же время это
счастье...
-Ну, так будь счастлив! - ответила герцогиня, снова целуя
его.
Рауль собирался продолжать свою теорию любви, но в этот
момент в дверь постучали. Это явились слуги мэтра Гардуино с
ужином.
-Друг мой Рауль,- шепнула герцогиня,- чтобы доказать
тебе, что любовь, приравниваемая к пытке и аду, иной раз может
стать раем, приглашаю тебя отужинать со мною!
Рауль радостно вскрикнул. Затем, заперев дверь, он
придвинул накрытый столик к креслу герцогини, сам уселся против
нее и стал ухаживать за нею, не переставая весело болтать.
-Позволите налить вам? - спросил он, взяв графин с белым
вином.
-Это что за вино?
-Белое луарское! Я люблю его больше всех других!
-Ну, так и пей его сам на здоровье. Я же предпочитаю
жюрансонское! - и с этими словами Анна взяла графин названного
вина и налила себе полный стаканчик.
Они ужинали очень нежно, весело и мило. Не переставая
слушать остроумную болтовню пажа, герцогиня время от времени
прихлебывала вино. Вдруг она сказала:
-Как странно!.. Меня клонит ко сну!
-Тут нет ничего удивительного,- возразил Рауль,- ваше
высочество еще не отдохнули от нашего продолжительного
путешествия!
Однако с каждой минутой Анна Лотарингская становилась все
более утомленной, а через час спала глубоким, непробудным сном.
Тогда Рауль вышел из комнаты и отправился к мэтру Гардуино. Тот
при виде юноши коротко спросил:
-Ну?
-Она спит!
-Значит, теперь мы можем впустить наваррского короля!
Тогда Рауль спустился к входной двери и отпер ее.
XII
Весь день король Генрих III не видал Крильона, зато
прибыл герцог Гиз и выказал такую почтительность, такую
преданность, что король окончательно встал на точку зрения
Келюса и решил, что Генрих Наваррский - просто интриган!
Оставшись наедине с Келюсом, король сказал, положив локти
на стол:
-Ну-с, друг мой Келюс, что ты думаешь о моем кузене?
-Я думаю, государь, что было большой ошибкой не
арестовать этого наваррского королишки, который старается
поссорить ваше величество с лучшими друзьями!
-Неужели ты думаешь, что это легко сделать?
-Арестовать наваррского короля? Господи! Для этого
достаточно трех ландскнехтов и гвардейского капитана.
-А Крильон?
-Ну вот еще! Можно, кажется, разок обойтись и без
благословения Крильона! Да ведь герцога нет в данный момент в
Блуа.
-Разве? Где же он?
Келлюс принял таинственный вид и стал врать без зазрения
совести:
-Он отправился в Орлеан; там у него имеется на примете
богатая вдова, на которой он собирается жениться.
-Вот как? Это забавно!.. Значит, он мне не помешает!
Гм... все это очень важно, очень... Но что я с ним сделаю, если
даже решу арестовать?
-Да отправите его в Венсенскую крепость, только и всего!
-Сбежать можно отовсюду, и только положение значительно
ухудшится. Покойный брат-король посадил Генриха Наваррского
однажды в эту самую Венсенскую крепость, а он
преспокойно скрылся оттуда.
-Ну, в таком случае проще всего было бы втихомолку
отделаться от этого королишки! О, я знаю, что вы, государь, не
любите мешаться в такие дела! - поспешил сказать Келюс,
заметив, с каким отвращением король отшатнулся от него.- Но к
чему же тогда иметь верных, преданных друзей? Эти друзья вовсе
не обязаны знать, что данный субъект - именно наваррский
король. Мало ли какие ссоры происходят в темноте!.. И если в
Луару будет спущено одним трупом больше, то что за беда,
особенно если обо всем этом никто не узнает!
-Но о каких друзьях ты говоришь? Кто они?
-Во-первых, я сам. потом Эпернон и Шомберг!
-Но я сослал Шомберга!
-Так-то так, но это так скоро не делается, и едва ли
Шомберг уже уехал.
-Если он не уехал, пусть остается. Я прощаю его... Но все
же вас будет только трое, а этого слишком мало!
-Вы только дайте мне все полномочия действовать,
государь, а там я уже справлюсь! Можно будет обратиться за
содействием к лотарингцам. Да вообще вашему величеству не о чем
беспокоиться: я все устрою, со всеми переговорю, все
подготовлю.
Генрих III некоторое время колебался. Наконец он сказал:
-Да уверен ли ты, что наваррский король действительно
злоумышляет против меня?
-Господи! Да разве можно сомневаться в этом!
-В таком случае поступай как хочешь. Я умываю руки!
-Что же,- ответил повеселевший Келюс,- опрятность - не
последняя добродетель! Однако раз браться за дело, так уж
браться! - и с этими словами он поспешно направился к выходу.
XIII
Выйдя на замковый двор, Келюс увидал фигуру
какого-то человека, плотно закутавшегося в плащ.
Миньон сразу узнал в нем герцога Гиза и, вежливо
поклонившись ему, сказал:'
-Не соблаговолит ли ваше высочество уделить
мне минуту внимания?
-С удовольствием,- ответил тот.- В чем дело?
-Я должен рассказать вещи, очень интересные
для вашего высочества. Но сначала отойдем ближе к
середине; мы стоим у самой стены, а ведь "и у стен
порой бывают уши"!
Гиз согласился с этим. Они отошли на середину
двора, и здесь Келюс продолжал:
-Я могу оказать вашему высочеству большую
услугу!
-Вот как? Ну, так говорите, мсье Келюс!
-Вашему высочеству, наверное, было бы чрезвычайно приятно
одним ударом восторжествовать над злейшим политическим врагом?
-Что вы хотите сказать этим?
-Разве я выразился недостаточно ясно? Ну, так скажите мне
в таком случае, как вы смотрите на наваррского короля?
-Как на своего злейшего врага, которого я ненавижу от
всего сердца!
-Значит, вашему высочеству было бы приятно узнать о его
кончине?
-Разве он умер? - поспешно спросил Гиз, задрожав от
радости.
-О, пока еще нет, но... этого очень недолго ждать, если
только мы сторгуемся с вашим высочеством!..
-Ах, да бросьте вы это нелепое титулованье! Говорите
лучше толком: вы хотите предложить мне какое-нибудь соглашение?
-Вот именно, и притом такое, которое я не мог бы
предложить наваррскому королю. У него мошна слишком жидка!
-А, значит, вам нужны деньги, мсье Келюс?
-Вот именно, герцог! Я в долгу, как в шелку, и мне
непременно надо раздобыть сто тысяч турских ливров, чтобы
вырвать имения из рук жидов.
-Сто тысяч турских ливров?
-Господи! Разве жизнь наваррского короля не стоит этого?
-Скажите мне сначала, какая связь между этой суммой и
наваррским королем?
-Та, что если я получу эту сумму, то завтра... завтра
ваше высочество услышите, что с вашим кузеном Генрихом
Бурбонским приключилась беда.
-Разве он в Блуа?
-Я думаю!
-Значит, он скрывается где-нибудь у гугенотов?
-Вполне возможно, герцог!
-Но в таком случае, дорогой мсье Келюс, если мне так
важно отделаться от кузена, то...
-То вы сможете обойтись и без меня?
-Да ведь подумайте сами, дорогой мсье Келюс: сто тысяч
турских ливров - хорошенький капиталец!
-Который вы хотите сэкономить? Это будет большой ошибкой
с вашей стороны, потому что, если я не вмешаюсь в это дело,
наваррский король успеет покинуть город!
-Ну, город так мал, что если поискать как следует...
-Что же, поищите! Даже если вы найдете, в чем я
сомневаюсь, то вам будет мало радости: король Генрих III будет
страшно разгневан, и вы испортите все дело!
-А разве против вас он ничего не будет иметь?
-Дорогой герцог, раз я берусь за это дело, значит, я
тщательно исследовал почву под собою!
-Значит, вы так-таки хотите получить сто тысяч?
-О, в данный момент мне будет достаточно, если ваше
высочество дадите мне слово...
-Даю вам его!
-И еще...
-Как? Это еще не все?
-И еще полдюжины рейтаров, из тех, что считают за честь
умереть за ваше высочество!
Герцог кликнул своего пажа и приказал ему позвать
Теобальда. Появился громадный, зверского вида гигант; Гиз
сказал ему несколько слов, и он, поклонившись Келюсу, ушел.
Через четверть часа после этого по улицам Блуа тихо
крался небольшой отряд в девять человек. Все они были в масках,
и встречные при виде их говорили:
-Вот дворянское отродье, отправляющееся искать
приключений!
Этот отряд, под предводительством Келюса, отправился
прямо к дому старого сира де Мальвена, но постучал не в ворота
старца, а в окно к его соседу. При первом же стуке окно
распахнулось, и оттуда высунулась голова псаломщика.
-Где он? - спросил Келюс.
Псаломщик, вероятно, знал, о ком идет речь, потому что
сейчас же ответил:
-Он ушел под вечер и не возвращался.
-Ты выследил его? Да? Значит, можешь вести нас? Псаломщик