чально, но Одинцов, слава богу, жив, и поэтому не стоит впадать в отча-
янье, что она отнюдь не несчастнейшая женщина на свете, и есть кому ее
пожалеть и сказать ей слово утешения, что мужчины, конечно, не внушают
доверия, но не все они отвратительные эгоисты и не все они наслаждаются
душевными муками женщин, что жизнь и впрямь штука сомнительная, но пре-
мерзкой назвать ее я бы поостерегся, а избавляться от нее из-за неудач-
ной любви - мальчишество, что певицу Ксению Брянскую вряд ли стоит назы-
вать грешницей, ибо причиной ее предосудительного с точки зрения христи-
анской морали поведения является не порочное влечение, а подлинная лю-
бовь, что все происходящее, хотя и достаточно трагично, мало похоже на
ад, а мысли о плате за славу и богатство надо немедленно выбросить из
головы по причине их вредности и полной несостоятельности - было и есть
немало людей, которые за то и за другое ровным счетом ничегошеньки не
заплатили, что я ее люблю и не позволю ей погибнуть, даже если ей этого
страсть как захочется, что надо поскорее развестись с Одинцовым, и все.
К Знобишину мы отправились в конце октября. Договариваясь с ним по
телефону, я намекаю, что приду не один, а с дамой, о которой он кое-что
знает, но видел ее лишь однажды, да и то мельком. Заинтригованный Зноби-
шин уверяет меня, что будет ждать нас с нетерпением и постарается произ-
вести на даму наиблагоприятнейшее впечатление. Все дальнейшее горько
вспоминать. Я едва не погубил человека, едва не стал преступником.
Когда мы ехали на извозчике, я доверительно сообщил Ксении, что мой
знакомый живописец большой чудак и обожает самые грязные черные лестни-
цы, а парадных лестниц он просто терпеть не может.
- Опасаюсь, - сказал я, - что ты будешь шокирована теми задворками,
на которых он ютится.
- Не опасайся, милый, - успокоила меня моя возлюбленная. - Я ведь не
чистопородная дворянка. Если бы я рассказала тебе о своем детстве, ты бы
мне не поверил, сказал бы: "Вруша ты, оказывается, моя радость!"
Когда прошли второй двор знобишинского дома, Ксюша заметила, что он
грязноват, но это вполне терпимо, однако странно, что нигде не видно
дров.
- Не успели еще закупить, - спокойно отпарировал я, - до зимы еще ме-
сяц. А прошлогодний запас, вероятно, сожгли без остатка.
Еще ее поразило обилие кошек.
- Откуда они взялись? Никогда в жизни не видела столько кошек сразу!
Их тут целые стаи! И все такие чистенькие, толстенькие! Где они питают-
ся?
- На помойке, - ответил я. - Впрочем, их подкармливают сердобольные
старушки, те самые, которые заботятся о голубях на церковных папертях.
Когда мы добрались до третьего двора, Ксюша немножко погрустнела, а
когда вступили на знобишинскую лестницу, она широко открыла глаза и за-
жала пальцами нос. Когда же мы подымались, она то и дело брезгливо мор-
щилась и приподымала юбки.
- Да-а! - сказала она запыхавшись, когда мы остановились у двери мас-
терской. - В самом деле трущоба редкостная! Такой лестницы я не видыва-
ла!
Я нервничал. Меня стала пугать предстоящая встреча Знобишина с Ксени-
ей. Но то, что случилось далее, превзошло самые мрачные мои ожидания.
Вначале Знобишин не разглядел Ксюшу в полумраке лестницы и скудно ос-
вещенной прихожей. После он некоторое время как бы побаивался на нее
взглянуть. То и дело по-старомодному расшаркиваясь, приторно улыбаясь,
потирая руки и произнося ненужные, ничего не значащие словечки - ну-с,
так-с, вот-с, мда-а, чудненько, славненько, - он что-то ставил на стол,
стучал посудой, звенел вилками и ножами и ежеминутно исчезал в своей ку-
хоньке.
Мы с Ксюшей бродили по мастерской и рассматривали картины.
- Неплохо! - говорила она. - И вот это красиво, и это хорошо. Знаешь,
милый, полотна твоего друга напоминают мне вещи моего поклонника П. Твой
друг не учился у него, случайно?
- В некотором роде учился.
- Как это - в некотором роде?
- Дело в том, что мой друг разделяет взгляды П. на искусство и стоит
с ним, как выражаются теоретики, на одной творческой платформе. Несом-
ненно, что П. гораздо одареннее моего друга и сам додумался до того, что
Знобишин у него простодушно позаимствовал, считая, между прочим, по при-
чине того же простодушия, все позаимствованное совершенно своим.
- А вот и я! - воскликнула Ксюша, увидев в шкафу за стеклом свою фо-
тографию. - Непонятно только, почему карточка так выцвела? Я же снима-
лась в прошлом году...
- Мне очень нравится эта фотография, - признался я, - ты здесь безум-
но хороша!
- Прекрасно! - обрадовалась Ксения. - Я подарю тебе точно такую же! У
тебя же нет ни одной моей фотокарточки.
Когда мы устроились за столом, свет от лампы упал на лицо Ксюши. Зно-
бишин замер. Глаза его побелели, как у Иоанна Грозного на известном по-
лотне Репина. Что-то треснуло, лопнуло, оборвалось в бедняге Знобишине,
и я понял, что совершил непоправимую ошибку.
- Что вы на меня так смотрите? - озабоченно и даже испуганно спросила
гостья хозяина.
- Д-д-да нет, н-ничего, - заикаясь ответил тот и перевел свой жуткий
взгляд на тарелку с бужениной, н-н-нет, нет, н-ничего, н-не об-об-ращай-
те в-внимания.
Стали пить и есть. Знобишин не отрывал глаз от буженины, но, кажется,
ничего не видел.
"Дело дрянь, - подумал я, - совсем дрянь дело. Сказать, что мы торо-
пимся, что зашли только на минутку, попрощаться и уйти? Что подумает
Ксения? Она подумает, что связалась с компанией идиотов. Один весь тря-
сется, на нее глядя, а у другого семь пятниц на неделе".
Через полчаса Знобишин вроде бы немножко освоился, заикание почти
прошло, и глаза стали вполне человеческими. Но появился новый зловещий
симптом - при каждом слове мой приятель стал противно хихикать, чего ра-
нее с ним никогда не случалось.
- Честный, спокойный, хи-хи, реализм имеет сейчас такое же право,
хи-хи, на существование, как и прочие, хи-хи-хи, течения современной жи-
вописи. Непредвзятое, объективное и слегка наивное, хи-хи, восприятие
мира позволяло малым голландцам, например, хи-хи-хи, создавать бессмерт-
ные, хи-хи, шедевры...
"Как тогда, в марте, в том больном бреду! - со страхом подумал я. -
Как те наглецы, что вломились в мою комнату и, рассевшись где попало,
стали бессмысленно хихикать... И Ковыряхин, помню, был с ними".
Увидев висящую на стене гитару, Ксюша обрадовалась, взяла ее в руки и
задумчиво провела пальцами по струнам. Спросив, не играет ли кто из при-
сутствующих на гитаре, и выяснив, что, к несчастью, никто не умеет этого
делатъ, она с сожалением вздохнула и заявила, что в таком случае ей при-
дется себе самой аккомпанировать, а играет она "еле-еле".
Поудобнее расположившись в кресле павловских времен, она очень сносно
сыграла вступление и стала петь негромко, вполсилы.
Тихим вечером, долго молчанье храня, Мы сидели с тобой над широкой
рекой, А потом ты сказал мне, что любишь меня, И тихонько мой локон пот-
рогал рукой.
Ты сказал мне: "Я жить без тебя не могу!" А внизу, под обрывом, стру-
илась река. Мы сидели вдвоем на крутом берегу, И над нами куда-то ползли
облака.
Я с тревогой посмотрел в лицо несчастного Знобишина. Так и есть - он
опять стал похож на Иоанна, только что совершившего детоубийство. Я даже
рассердился на Ксюшу: "Черт дернул ее запеть! Не хватало нам только ее
романсов! Вечно я попадаю с ней в какие-то истории! То мне приходится
отбивать ее у озверевших поклонниц, то прятать от бесцеремонных поклон-
ников, то драться на дуэли с ее законным мужем, то спасать своих знако-
мых от ее чудовищного обаяния".
Мы вышли из мастерской.
- Твой Знобишин приличный художник, правда? Ему, натурально, не хра-
тает смелости, но он... как-то подозрительно держался. Мне даже почуди-
лось, прости меня, милый, что он не вполне здоров... психически.
- Вот, вот! Я же говорил тебе, моя радость, что возить тебя к друзьям
опасно. Боюсь, все они поголовно будут терять от тебя рассудок.
- Неужели я произвожу такое убийственное впечатление?
- Не убийственное, а умопомрачительное. Знобишин на время помрачился
умом, увидев тебя живую.
- А разве я уже покойница?
Проглотив слюну и кашлянув, я промямлил:
- Нет, Ксюша, ты живехонька... Во всяком случае о твоей смерти...
Произнеся эти слова, я содрогнулся и умолк.
- Ну, что же ты замолчал? Продолжай! Ты, кажется, хотел сказать, что
о моих похоронах пока что не было никаких слухов и это дает тебе основа-
ние предполагать, что я еще жива? Мрачный юмор!
- Прости, моя радость. Юмор получился действительно мрачноватым. Я
хотел сказать, что Знобишин видел тебя до сих пор только на фотографиях,
а тут ты предстала пред ним во всем блеске своего живого очарования. На-
деюсь, что у него всего лишь легкое нервное расстройство, которое скоро
пройдет.
- Да, - сказала Ксюша с глубоким вздохом, - я вредоносное, роковое
существо. Я приношу несчастье. Ты из-за меня едва не был убит на дуэли.
Одинцов из-за меня уже дважды был ранен. Знобишин из-за меня может уго-
дить в сумасшедший дом. Не из-за меня ли и холера началась на Волге?
Между прочим - я тебе об этом не писала, не хотелось писать - в Астраха-
ни на моем концерте застрелился один гимназист, милый невинный юноша из
хорошей интеллигентной семьи. Мне его показали. В гробу лежал как живой
и даже как бы улыбался. Говорили, что он был очень впечатлителен. Я три
дня ревела и молилась. В конце концов и меня кто-нибудь убьет. И поде-
лом.
Вечером, тревожась все больше и больше, звоню Знобишину. В мастерской
его нет. Звоню к нему на квартиру. Его сестра с плачем рассказывает, что
он увезен в психиатрическую больницу - с ним творятся странные вещи. Мне
удается выяснить, что к больному сейчас никого не пускают, но можно по-
беседовать с лечащим врачом.
"Подлец! - говорю я себе. - Ведь ты же знал, что при виде Ксении Зно-
бишин может свихнуться! Но ты, жалкий самолюбец, не мог простить ему
Настю и прельстился возможностью красивой и легкой мести. Вот ты отомс-
тил. И что же? Где она - радость мщения?"
Врач-психиатр еще совсем молодой человек с черной, как у Дмитрия,
лохматой бородой и с умными черными глазами. Взгляд его внимателен и
спокоен. Вероятно, все люди представляются ему безумцами, и он наблюдает
за ними с профессиональным интересом, отмечая разные степени и оттенки
безумия. Любопытно, к какой категории он отнесет пока еще легкие, но не-
сомненно существующие отклонения в моей психике?
Пальцы врача вертят карандаш, который хорошо, остро заточен. В остро-
те карандаша есть нечто хирургическое. Он вызывает предчувствие боли.
Врач говорит медленно, с паузами, как бы раздумывая над каждым словом.
- Это неопасно. Все симптомы указывают на то, что заболевание проте-
кает в легкой форме. Временные патологические отклонения нас не пугают.
Через несколько недель психика больного вернется к норме. Причина?
Сильное нервное потрясение типа испуга, крайнего удивления или еще че-
го-нибудь в таком же роде. Это естественная реакция мозга на внезапный
внешний раздражитель, сам же мозг больного в оптимальном состоянии и
способен вполне успешно функционировать. Так что не тревожьтесь. Скоро
ваш друг будет здоров. Если я не ошибаюсь, он художник? Люди творческих
специальностей особо подвержены подобным недугам. У них слишком хрупкая
нервная организация. Если хотите, это признак незаурядности.
Выйдя из приемной врача, я замечаю, что дверь в конце коридора откры-
та настежь. За дверью железная решетка. За решеткой люди в серых
больничных халатах, похожие на арестантов.
Приближаюсь к двери, вглядываюсь в лица и вижу Знобишина. Он глядит
на меня. Он узнает меня. Он, улыбаясь, подходит к решетке.
- Р-рад тебя в-видеть! - произносит он нараспев. - Я-я с-совсем не
ч-чувствую с-себя п-п-психом. Н-напрасно они меня с-сюда з-заточили.
