дивергенции индоиранские языки распадаются на две ветви -- иранскую и
индоарийскую. Носители языков первой ветви расселяются также на территориях
современных Афганистана и Таджикистана.
Самоназвание индоиранских племгн, обитавших ранее в северном Причерноморье, а
затем в Малой Азии, -- arya (в первоначальном значении Сблагородный, верный,
дружественный; представитель одной из тргх высших каст'). Кстати, это слово
легло в основу двух собственных имгн -- Иран (aryanam Сстрана
ариев/благородных'), сохранившегося поныне и означавшего территорию расселения
первой группы арийских племгн, и Арьяварта (Arya varta Спуть, страна
ариев/благородных'), означавшего в ведийской мифологии и в реальной жизни
первоначальную территорию расселения другой группы ариев в Индии.
Об индоарийцах мы знаем как о носителях ведийской культуры (середина 1-го тыс.
до н.э. -- середина 1-го тыс. н.э.), запечатлгнной в передаваемых изустно
религиозных текстах -- ведах (Ригведа, Самаведа, Яджурведа, Атхарваведа).
Стремление сохранить в чистоте язык религиозного ритуала, получивший название
ведийского, и явилось как раз основой для пробуждения специального интереса к
проблемам языка в 1 тыс. до н.э. прежде всего в среде представителей высшей
касты -- жрецов-брахманов, исполнявших сложные культовые обряды на уже
устаревающем и не всегда понятном даже в их собственном кругу языке, который
считался языком богов и которому приписывалась магическая сила. Ведийский язык,
служивший индийской ветви ариев, к середине 1 тыс. до н.э. практически уже вышел
из употребления. Необходимы были всесторонние комментарии к ритуальным текстам.
Складывавшаяся в Индии под влиянием потребностей религиозного культа проблемная
ситуация отличалась от тех, которые имели место на Ближнем Востоке и в Китае:
здесь приоритет отдавался звучащей речи, а не письму; письмо появилось
относительно поздно. Соответственно этому первоочередное внимание уделялось
изучению законов мелодики, ритмики, метрики, фонетики (и этому потом у
представителей индийской культуры учились китайцы, приобщаясь к буддизму), а
также элементарному этимологизированию слов.
Древние индийцы добились существенных успехов в изучении звуков речи и их
классификации на основе артикуляторных признаков. Ими уже осознавалась
нетождественность понятий звука речи и фонемы, у них имелись намгтки понятия
слогофонемы. Построенные на чгткой логической основе артикуляторные
классификации звуков нашли отражение в порядке следования графических знаков в
буквенно-слоговых системах индийского письма (брахми -- примерно с 8 в. до н.э.,
кхароштхи, нагари, деванагари, шарада и др.), которые скорее всего восходят не к
оставшемуся ещг не расшифрованным протоиндскому (в основном иероглифическому), а
к западносемитскому слоговому письму.
Заметны достижения древних индийцев в области лексикографии. Им принадлежат
составленные на санскрите -- языке, качественно отличном от ведийского, обширные
ритуально-мифологические трактаты -- брахманы (8--7 вв. до н.э.), в которых
излагаются общие программы обрядовых действий жрецов и толкования исполняющихся
при этом ведийских стихов. Вместе с тем они обращались и к ведийскому языку.
Сборники глосс к вышедшим из употребления словам "Ригведы" представляют собой
первые собственно языковедческие опыты.
В русле поздневедийской религии (брахманизма) сформировалась специальная
дисциплина -- нирукта, занимающаяся объяснением и этимологическим толкованием
используемых в жреческом ритуале слов. Активно разрабатывались словари,
каталогизирующие имена богов, названия совершаемых ими действий, находящихся в
их распоряжении предметов, признаков этих предметов и т.п.
"Нирукта" Яски -- это первый дошедший до нас обширный лексикографический труд
подобного рода, состоящий из пяти частей и включающий синонимические ряды и
тематические группы имгн предметов, списки глаголов и отглагольных имгн, менее
систематизированные списки существительных и прилагательных и т.д. В свогм труде
Яска уделил особое внимание этимологии. Вместе с тем он включал в свою "Нирукту"
и грамматическую информацию (грамматическая классификация слов, сведения из
области словообразования, понятие падежа, семичленная парадигма имени -- без
вокатива).
Особенно высокого уровня достигает разработка проблем грамматики. Вершиной
грамматической мысли и образцом для множества подражаний явился труд
"Аштадхьяйя" (СВосьмикнижие') Панини (5 или 4 в. до н.э.), ставящий задачей
строгую регламентацию и канонизацию санскрита, который сложился рядом с
ведийским языком на другой диалектной основе и постепенно вытеснял его в
религиозном обиходе.
Панини постоянно обращает внимание на главные особенности ведийского и отличия
от него санскрита. Описание языка следует строго синхроническому принципу. И
сегодня, с позиций "активной грамматики" (т.е. грамматики говорящего) и
генеративной лингвистики, поражает оригинальный подход Панини к описанию языка:
он идгт от коммуникативной целеустановки и передаваемого смысла к подбору
лексических морфем (корней) и затем синтаксических конструкций. Фонетические
сведения растворяются в основном корпусе грамматики. Они излагаются с позиций,
близких по духу современной морфонологии. Особое внимание уделяется
морфологическому анализу (без разграничения словоизменения и словообразования).
В грамматике Панини обращает на себя внимание чрезвычайная сжатость изложения (в
целях более лггкого заучивания правил наизусть). Используется изощргнная система
символизации языковых единиц, правил и операций. Впервые в истории лингвистики
постулируется понятие "фиктивных" морфем.
Синтаксис строится прежде всего как изложение совокупности сведений о функциях
существительного в предложении и т.п., разбросанных в разных местах труда. В
грамматике содержится ряд приложений в виде списков слов, объедингнных
грамматическими признаками.
Следует отметить преимущественно теоретическую направленность труда Панини,
предвосхищающего по своему научному уровню достижения современной формальной
логики, структурной и генеративной лингвистики.
Последующие грамматические труды в древней и средневековой Индии представляют
собой главным образом комментарии или переработки канонизированной грамматики
Панини (Вьяди, Катьяяна, Патанджали, а в средние века Чандра, Вараручи,
Хечамандра, Джаядитья, Вамана, Бхаттоджи Дикшит). Паниниевские принципы
послужили опорой при описании ряда других индоарийских языков (в том числе
пракритов).
Рядом с классическим санскритом возникает и получает распространение буддийский
гибридный санскрит, который, наряду с пали, явился одним из главных языков
буддийской религии, постепенно (с 6--5 вв. до н.э. до конца 1-го тыс. н.э.)
теснившей религию брахманизма, а затем в течение 1-го тыс. н.э. растворившейся
на территории Индии в индуизме как обновлгнном брахманизме.
Древние индийцы обращались и к вопросам философии языка, первоначально в
мифологических сказаниях и религиозных текстах, а затем в философских и
грамматических трудах. Они признавали язык высшим божеством ("Ригведа"). В
ведийском пантеоне выделялись боги, в ведении которых находится языковая
деятельность: богиня Речи Вач, богиня священной речи Бхарати, богиня истинной
речи Варуна. В индуистском пантеоне Речь (Vac) стала отождествляться с Брахманом
-- безличным абсолютом, мировой духовной субстанцией. Сарасвати была отведена
здесь функция богини познания, мудрости и красноречия. В целом же, обсуждение
проблем языка занимало представителей практически всех основных систем индийской
религиозной философии: брахманизма, джайнизма, буддизма, индуизма.
Особо широкое распространение в Индии получили лингвофилософские идеи ведущего
представителя "грамматической школы" философии Бхавртрихари (5--6 вв. н.э.),
изложенные в знаменитом сочинении "Вакьяпадия" (СО слове и предложении'). Этот
мыслитель отождествлял Брахмана как высшую реальность, не имеющую начала и
конца, со Словом (Словом-сущностью), из которого развгртывается вся Вселенная с
ег бесконечным разнообразием предметов и явлений. Вселенная есть, по его мнению,
и то, что должно быть высказано (выражаемое, означаемое), и высказывающее
(выражающее, означающее), а именно слова, речь. Бхавртрихари полагал, что знание
переплетено со словом уже у новорождгнного, что из этого переплетения рождается
вся человеческая деятельность и берут свои истоки наука, искусство и ремгсла.
Он различал три стадии, которые проходит Слово в свогм развитии: "провидческую"
(здесь речь неделима и вечна), "промежуточную" (здесь Слово есть ментальная и не
воспринимаемая людьми сущность, хотя и имеющая как бы временную
последовательность), и "выставленную" (где наблюдается артикулируемая, звучащая
речь).
С ориентацией на вторую стадию он формулирует понятие спхоты в качестве
центрального звена всей "грамматической философии". Спхота есть для него
неделимый языковой символ, некое состояние сознания, сообщаемое слушателю с
помощью звуков речи. Высказывание признагтся главной единицей, из которой
выделяются слова, а не которая складывается из слов. Им различаются спхота
предложения, спхота слова и даже спхота фонемы (но не звука).
Идеи, которые легли в основу индийской языковедческой традиции, получили
распространение далеко за пределами Индии (вместе с распространением буддизма).
Они получили дальнейшее развитие в средневековой, а также в современной Индии.
Европейские учгные познакомились с санскритом и идеями древнеиндийской
грамматики в конце 18 -- начале 19 вв., что оказало значительное влияние на
складывание сравнительно-исторического языкознания и его метода. Основоположники
компаративистики верили в то, что древнеиндийский язык является предком всех
индоевропейских языков, что ему присуще высшее совершенство, утраченное в
развитии языков-потомков. Нередкое обращение к разработанным древними индийцами
понятиям и особенно процедурам анализа наблюдается также в современном
европейском и американском языкознании. При этом часто не обходится без
ошибочного отождествления понятий, выдвигавшихся древнеиндийской наукой, с
близкими понятиями, сформулированными в европейской лингвистической традиции,
без достаточного учгта различий в этнокультурном, общенаучном и языковедческом
контекстах.
Следует отметить этнокультурную специфику индийской науки, остававшейся
равнодушной к истории и хронологии появления грамматических трактатов и
словарей, не менявшей резко своих ориентиров. Этим обусловлена трудность
разделения истории индийской лингвистики на древнюю и средневековую. Отличия
заключаются, главным образом, в появлении в начале средневековья развитой
лексикографии и становлении -- рядом с грамматической -- лексикографической
традиции. В средневековье прослеживаются те же, как и в древности, мотивы
подчинения лингвистических занятий практическим нуждам реставрации и
пересоздания ритуала, теперь уже в религиозно-йогических целях достижения
потустороннего.
И в древности, и в эпоху средневековья язык понимался индийскими мыслителями как
вид деятельности (в противоположность европейским лингвистам, видевшим в языке
прежде всего номенклатуру наименований). В средневековый период усилилось
внимание к слову, так как на смену ставившей во главу угла авторитет вед
ведийско-брахманистской идеологии, в недрах которой формировались труды Панини и
его современников, пришло учение Будды Гаутамы / Шакьямуни (6 в. до н.э.). Будда
отказывался преклоняться перед авторитетом вед и заменил их беседами и
проповедями учителя -- сутрами, имеющими уже иную структуру и охватывающими
практически всю семантико-психическую сферу жизни человека, что поставило в
центр внимания значение слова.
Представители классической грамматики продолжали толковать тексты вед, а
лингвисты-семантики занялись толкованием поучений Будды. Брахманистски мыслящие
