- Других предложений нет? - осведомился Лавр Федотович. Хлебовводов
тотчас же ткнулся ему в ухо и зашептал. Лавр Федотович выслушал и
закончил: - Есть также предложение напомнить некоторым представителям
снизу о необходимости более активно участвовать в работе Тройки.
Теперь получили все, никто не был забыт и ничто не было забыто.
Атмосфера сразу очистилась, все - даже комендант - повеселели, только Эдик
нахмурился, погрузившись в задумчивость.
- Следующий, - произнес Лавр Федотович. - Доложите, товарищ Зубо.
- Дело номер второе, - зачитал комендант. - Фамилия: прочерк. Имя:
прочерк. Отчество: прочерк. Кличка: Кузьма. Год и место рождения: не
установлены. Вероятно, Конго.
- Он что, немой, что ли? - благодушно осведомился Хлебовводов.
- Говорить не умеет, - ответил комендант. - Только квакает.
- От рождения такой?
- Надо полагать, да.
- Наследственность, стало быть, плохая, - сказал Хлебовводов. -
Оттого и в бандиты подался. Судимостей много?
- У кого? - спросил ошарашенный комендант. - У меня?
- Да нет, почему у тебя? У этого... у бандита. Как его там по кличке?
Васька?
- Протестую, - нетерпеливо сказал Фарфуркис. - Товарищ Хлебовводов
исходит из предвзятого, что клички бывают только у бандитов. Между тем в
инструкции в параграфе восьмом главы четвертой предполагается наделять
кличкой необъясненное явление, которое идентифицируется как живое
существо, не обладающее разумом.
- А! - сказал Хлебовводов разочарованно. - Собака какая-нибудь. А я
думал, бандит. Это когда я заведовал кассой взаимопомощи театральных
деятелей при ВТО, был у меня кассир...
- Я протестую! - плачущим голосом закричал Фарфуркис. - Это нарушение
регламента. Так мы до ночи не кончим!
Хлебовводов поглядел на часы.
- И верно, - сказал он. - Извиняюсь. Валяйте браток, где ты там
остановился?
- Пункт пятый, - прочитал комендант. - Национальность: птеродактиль.
Все содрогнулись, но время поджимало, и никто не сказал ни слова.
- Образование: прочерк, - продолжал читать комендант. - Знание
иностранных языков: прочерк. Профессия и место работы в настоящее время:
прочерк. Был ли за границей: вероятно, да...
- Ох, это плохо, - пробормотал Хлебовводов. - Плохо это! Ох,
бдительность... Птеродактиль, говорите? Это что же - белый он? Или черный?
- Он, как бы сказать, сероватый такой, - объяснил комендант.
- Ага, - сказал Хлебовводов. - И говорить не может, только квакает...
Ну, ладно, дальше.
- Краткая сущность необъясненности: считается вымершим пятьдесят
миллионов лет назад, - несмело сказал комендант.
- Несерьезно все это как-то, - пробормотал Фарфуркис и поглядел на
часы. - Да читайте же, - простонал он. - Дальше читайте.
- Данные о ближайших родственниках: вероятно, все вымерли. Адрес
постоянного места жительства: Китежград, Колония Необъясненных Явлений.
- Прописан? - строго спросил Хлебовводов.
- Да вроде бы как прописан, - ответил комендант. - Как заявился он,
так занесли его в книгу почетных посетителей, так с тех пор и пребывает.
Можно сказать, прижился Кузьма, - в голосе коменданта послышались нежные
нотки: Кузьке он явно покровительствовал.
- У вас все? - осведомился Лавр Федотович, - тогда есть предложение
вызвать дело.
Других предложений не было.
Комендант отдернул штору на окне и ласково позвал:
"Кузь-кузь-кузь-кузь... Вон, сидит на трубе, паршивец, - произнес он
нежно. - Стесняется... Стеснительный он очень. Ку-у-узь! Кузь-кузь-кузь...
Летит, летит, жулик, - сообщил он, отступая от окна.
Послышался кожаный шорох и свист, огромная тень на секунду закрыла
небо, и Кузьма, трепеща распахнутой перепонкой, плавно опустился на
демонстрационный стол. Сложив крылья, он задрал голову, разинул длинную
зубастую пасть и тихонько квакнул.
- Это он здоровается, - пояснил комендант. - Ве-еж-ли-вый, сукин кот,
все как есть понимает.
Кузька оглядел Тройку, встретился с мертвенным взглядом Лавра
Федотовича и вдруг застеснялся ужасно, закутался в крылья, спрятал пасть в
брюхо и стал застенчиво выглядывать из кожистых складок одним глазом
огромным, зеленым, анахроничным, похожим на полураскрытую ирисовую
диафрагму. Прелесть был Кузька. Впрочем, на свежего человека он производил
устрашающее впечатление. Хлебовводов на всякий случай что-то уронил и
полез под стол, откуда пробормотал: "Я думал, собака какая-нибудь
квакающая..."
- Кусается? - спросил Фарфуркис опасливо.
- Как можно! - сказал комендант. - Смирное животное, все его гонят,
кому не лень. Конечно, если рассердится... Только он никогда не сердится.
Лавр Федотович принялся рассматривать птеродактиля в бинокль, вогнав
его этим в окончательное смущение. Кузьма слабо квакнул и совсем спрятал
голову в крылья.
- Грррм... - удовлетворенно произнес Лавр Федотович и отложил
бинокль.
Обстановка складывалась благополучно.
- Я думал, это лошадь какая-нибудь, - бормотал Хлебовводов, ползая
под столом.
- Разрешите мне Лавр Федотович, - попросил Фарфуркис. - Я вижу в этом
деле определенные трудности. Если бы мы занимались рассмотрением необычных
явлений, я без колебания поднял бы руку за немедленную рационализацию.
Действительно, крокодил с крыльями - явление довольно необычное в наших
климатических условиях. Однако, наша задача - рассмотреть необъясненные
явления, и тут и я испытываю недоумение. Присутствуют ли в деле номер два
элемент необъясненности? Если не присутствует, то почему мы должны это
дело рассматривать? Если, напротив, присутствует, то в чем же, собственно
состоит? Может быть, товарищ научный консультант имеет сказать по этому
поводу?
Товарищ научный консультант имел, что сказать. На смешанном
франко-русском жаргоне он поведал Тройке, что прическа Мари Брийон
неизменно приводила в восхищение всех собиравшихся на рауты у барона де
Водрейля, какового факта он, научный консультант, не может не признать;
что необъясненность... эта... данного ля птеродактиль Кузьма лежит, значит
в одной плоскости с его необычностью, о чем он, научный консультант,
считает своим горьким, но почетным долгом напомнить товарищу Фарфуркису,
что Платон был его, научного консультанта, другом, но науке, в лице его,
научного консультанта, истина дороже, что крылатость крокодила или,
наличие у некоторых крокодилов двух и более крыльев, до сих пор наукой не
объяснены, а потому он, научный консультант, попросил бы вашего садовника
показать ему те чудесные туберозы, о которых говорили в прошлую пятницу,
что, наконец, он, научный консультант, не видит особенных причин
откладывать рационализацию данного дела, но, с другой стороны, хотел бы
оставить за собой право решительно протестовать против таковой.
Пока Выбегалло трепался, в поте лица отрабатывая свой многосотенный
оклад денежного содержания, я торопливо составлял план предстоящей
компании. Кузьма мне очень понравился, и мне было ясно одно: если мы
сейчас не вмешаемся, Кузьке будет плохо.
- Грррм, - произнес Лавр Федотович, - есть вопросы к докладчику?
- У меня вопрос, - сказал Фарфуркис, который убедился, что Кузька не
кусается, и сразу же обнаглел. - Но как я полагаю, что это обыкновенный
крокодил с крыльями и больше ничего. Научный консультант наводит нам тут
тень на плетень... И потом, я замечаю, что комендант развел в Колонии
любимчиков и прикармливает их за государственный счет. Я не хочу, конечно
сказать, что у него там семейственность или он, скажем, взятки у этого
крокодила берет, но факт, по-моему, на лицо. Крокодил с крыльями - самая
простая штука, возятся с ним, как с писанной торбой. Гнать его надо из
Колонии, пусть работать идет.
- Как же работать? - сказал комендант, очень болевший за Кузьку.
- А так! У нас все работают! Вот он, здоровенный лоб какой сидит. Ему
бы бревна на лесопилке подносить... Или пусть камень грузит. Может,
скажете, у него жилы слабые? Я этих крокодилов знаю, я их всяких
повидал... И крылатых, и всяких...
- Как же так, - страдал комендант. - Он же все-таки не человек, он же
все-таки животное. У него диета...
- Ничего, у нас животные тоже работают. Лошади, например. Пускай в
лошади идет. Диета у него!.. У меня вон тоже диета, а я вот из-за него без
обеда сижу... - однако Хлебовводов чувствовал, что заврался. Фарфуркис
смотрел на него насмешливо, и поза Лавра Федотовича наводила на
размышления. Учтя все эти обстоятельства, Хлебовводов сделал вдруг резкий
поворот: - Постойте! Постойте! - заорал он. - Это какой же у нас Кузьма?
Это не тот ли Кузьма, который лампочки жрал?... Ну, да, тот самый и есть!
Это что-же, и меры, значит, к нему приняты не были? Ты, товарищ Зубо, не
выкручивайтесь, ты мне прямо скажите: меры были приняты?
- Были, - сказал комендант с горячностью.
- Какие именно?
- Слабительное ему дали, - сказал комендант. Видно было, что за
Кузьму он будет стоять насмерть.
Хлебовводов ударил кулаком по столу, и Кузьма от страху напустил
лужу. Тут уж я разозлился и выкрикнул, обращаясь к Лавру Федотовичу, что
это за издевательство над ценным научным экспонатом! Фарфуркис тоже
заявил, что он протестует, что товарищ Хлебовводов опять пытается навязать
Тройке несвойственные ей функции. Лавр же Федотович облизал у себя бледный
указательный палец и резким движением перебросил у себя в бюваре несколько
листков, что служило у него признаком сильнейшего раздражения. Надвигалась
буря.
- Эдик, - прошептал я умоляюще.
Эдик, внимательно следивший за развитием событий, взял реморализатор
навскидку и прицелился в Лавра Федотовича. Лавр Федотович поднялся и
забрал себе голос. Он рассказал о задачах вверенной ему Тройки, вытекающих
из ее возросшего авторитета и возросшей ее ответственности. Он предложил
присутствующим развернуть еще более нетерпимую борьбу за повышение
трудовой дисциплины, против бюрократизма и за высокий моральный уровень
всех и каждого, за здоровую критику и здоровую самокритику, против
обезлички, за укрепление противопожарной безопасности, против зазнайства,
за личную ответственность каждого, за образцовое содержание отчетности и
против недооценки собственных сил. Народ нам скажет спасибо, если мы свои
задачи станем выполнять еще более активно, чем раньше. Народ нам не
простит, если эти задачи мы не станем выполнять. Какие будут конкретные
предложения по организации работы Тройки в связи с изменившимися
условиями?
Хлебовводов по привычке размахнулся и предложил взять повышенные
обязательства, например, чтобы в связи с возросшим авторитетом Тройки,
комендант товарищ Зубо обязался бы увеличить свой рабочий день до
четырнадцати часов, а научный консультант, товарищ Выбегалло, отказался бы
от обеденного перерыва. Однако это партизанское решение не встретило
энтузиазма. Напротив, оно встретило яростный отпор названных лиц.
Отгремела короткая перепалка, в ходе которой выяснилось, что, между
прочим, час обеденного перерыва давно наступил.
- Есть такое мнение, - заключил Лавр Федотович, - что пора перейти к
отдыху и обеду. Заседание Тройки прерывается до восемнадцати ноль-ноль...
- Затем он в высшей степени благодушно обратился к коменданту. - А
крокодила вашего, товарищ Зубо, мы возьмем и отдадим в зоопарк. Как
полагаете?
- Эх! - сказал героический комендант. - Лавр Федотович! Товарищ
Вунюков! Христом-богом, спасителем нашим... Нет же у нас в городе
