Дверь была распахнута. На пороге стояли Федор Симеонович и Кристобаль
Хозевич.
Они были в неописуемом гневе. Они были ужасны. Там, куда падал их
взор, дымились стены и плавились стекла. Вспыхнул и обвалился плакат про
народ и сенсации. Дом дрожал и вибрировал, дыбом поднялся паркет, а стулья
присели на ослабевших ножках. Этого невозможно было вынести, и Тройка
этого не вынесла.
Хлебовводов и Фарфуркис, тыча друг в друга трепещущими дланями, хором
возопили: "Это не я! Это все он!", обратились в желтый пар и рассеялись
без следа.
Профессор Выбегалло пролепетал: "Мон дье", нырнул под свой столик и,
извлекши оттуда обширный портфель, протянул его громовержцам со словами:
"Эта... все материалы, значить, об этих прохвостах у меня здесь собраны,
вот они, материалы-та".
Комендант истово рванул на себе ворот и пал на колени.
Лавр Федотович, ощутив вокруг себя некоторое неудобство, беспокойно
заворочал шеей и поднялся, упираясь руками в зеленое сукно.
Федор Симеонович подошел к нам, обнял нас за плечи и прижал к своему
обширному чреву.
- Ну-ну, - прогудел он, когда мы, стукнувшись головами, припали к
нему. - Н-ничего, м-молодцы... Т-три дня все-таки продержались...
З-здорово...
Сквозь слезы, застилавшие глаза, я увидел, как Кристобаль Хозевич,
зловеще играя тростью, приблизился к Лавру Федотовичу и приказал ему
сквозь зубы:
- Пшел вон.
Лавр Федотович медленно удивился.
- Общественность... - произнес он.
- Вон!!! - взревел Хунта.
Секунду они смотрели друг другу в глаза. Затем в лице Лавра
Федотовича зашевелилось что-то человеческое - не то стыд, не то страх, не
то злоба. Он неторопливо сложил в портфель свое председательское
оборудование и проговорил:
- Есть предложение, ввиду особых обстоятельств, прервать заседание
Тройки на неопределенный срок.
- Навсегда, - сказал Кристобаль Хозевич, кладя трость поперек стола.
- Грррм... - проговорил Лавр Федотович с сомнением. Величественно
обогнул стол, ни на кого не глядя, сообщил:
- Есть мнение, что мы еще встретимся в другое время и в другом месте.
- Вряд ли, - презрительно сказал Хунта, скусывая кончик сигары.
И мы действительно встретились с Лавром Федотовичем совсем в другое
время и совсем в другом месте.
Это, впрочем, совсем другая история.
