- Что вы делаете! Я рассержусь. На нас смотрят.
- "По лесам, по лугам и садам они вместе летают, ароматом
та-ри-ра-рам та-ри-ра-рам..." Ты сердишься, да? Не сердись. Я серьезно.
Я тебя люблю. Ты моя единственная. Когда будем свадьбу играть?
- Что вы говорите, Витя? Что вы говорите? Нина, Нинка, подожди меня,
куда ты бежишь?
- А как у вас со спортом, товарищ Кравченко? Неужели вы не занимае-
тесь спортом? Всесторонне развитая комсомолка должна заниматься спортом,
прыгать дальше всех, бегать скорее всех...
- Это моя подруга Нина. Познакомьтесь!
- Очень приятно, Ниночка. Бурильщик товарищ Виктор Алексеевич Колтыга
к вашим услугам. Вы, надеюсь, такая же, как ваша подруга, на все сто?
Так как у вас, дочки, со спортом? Нельзя запускать этот участок работы.
- Я хочу заняться лыжами.
- Это мы слышали. Лыжным двоеборьем, да?
- Да, представьте себе!
- Не дело, товарищ Кравченко. Здесь вы не добьетесь успеха. Может
быть, попробовать хоккей? Клюшку можете сделать сами. Или баскетбол? Это
идея - баскетбол! Вопросы тактики я беру на себя. Личный друг Рэя Мейера
из университета Де-Поль и...
Он стал нам рассказывать что-то о баскетболе, потом о футболе, потом
о каких-то спортивных очках и что-то еще. Можно было подумать, что он
крупный специалист по спорту. В прошлую нашу встречу он весь вечер расс-
казывал мне о Румынии, как будто провел там полжизни, а в первую нашу
встречу все говорил о космосе какие-то ужасно непонятные вещи. Он очень
образованный, просто даже странно, что он бурильщик.
Мы медленно шли по площади к столовой "Маяк". Виктор размахивал рука-
ми, а Нинка смотрела на него вне себя от изумления, и вдруг я увидела
Геру Ковалева.
Гера стоял с двумя другими моряками, и все они втроем в упор смотрели
на меня.
- Здравствуйте, Гера!
- Привет!
- Вы давно пришли из плаванья?
- Недавно.
- А что вы такой? Плохо себя чувствуете?
- Хорошо.
- Знакомьтесь, это Виктор...
- Мы знакомы.
- А это Нина, моя лучшая подруга. Ниночка, это Гера Ковалев, моряк
и... можно сказать?
- Можно.
- И поэт.
- Ниночка, ты смотри, не уезжай без меня. Гера, мы еще увидимся.
Мы остались вдвоем с Виктором, и он вдруг замолчал, перестал расска-
зывать о спорте, засвистел тихонько, потом закурил и даже, кажется, пок-
раснел.
- Виктор, что вы мне хотели сказать?
- Я уже сказал.
Я вдруг потеряла голову, потеряла голову, потеряла все. Унеси меня за
леса и горы, за синие озера, в тридевятое царство, в некоторое государс-
тво. У меня подгибались ноги, и я схватила его за пуговицы.
- Скажи еще раз.
- Ну вот, еще раз.
- Теперь еще раз.
- Пожалуйста, еще раз.
- Ты... ты... ты...
- Где бы нам спрятаться?
- Иди сюда!
- Туда?
Я побежала, и он помчался за мной. Мы спрятались за какими-то сарая-
ми, и он, конечно, сразу полез обниматься, но я отошла и тут вспомнила
вдруг про апельсины, вынула из сумки самый большой и протянула ему.
- Съедим вместе, да?
- Давай вместе.
- Ты умеешь их чистить?
- Да, - вдруг сказал кто-то рядом, - символическое съедение плода.
На нас смотрели Коля Калчанов и стоящая с ним очень красивая девушка
в брючках.
- Как там наша очередь, Николай? - спросил Виктор.
- Двигаемся, Адам.
А я не стыдилась. Я прижалась к Виктору и сказала:
- Коля, я была неправа насчет бороды. Носите ее, пожалуйста, на здо-
ровье.
- Благодарю тебя, Ева, - поклонился Калчанов.
Я даже не обиделась, что он называет меня на "ты".
Глава IХ
ГЕРМАН КОВАЛЕВ
Но глаза у нее все же были печальными. Только печаль эта была не моя.
Она ко мне буквально никакого отношения не имела.
Я смотрел, как они приближаются, как размахивал руками Виктор, как
Люся печально взглядывала на него и как таращила на него глаза какая-то
пигалица, идущая рядом.
- Вот она, - сказал я, - та, что повыше.
- Эта? - выпятил нижнюю губу Боря. - Ну и что? Рядовой товарищ.
- Таких тыщи, - сказал Иван, - во Владике таких пруд пруди. Идешь по
улице - одна, другая, третья... Жуткое дело.
Мои товарищи зафыркали, глядя на Люсю, но я-то видел, какое она на
них произвела впечатление.
- Если хочешь, можно вмешаться, - тихо сказал мне Боря.
Конечно, можно вмешаться. Так бывает на танцах. Отзываешь его в сто-
рону. "Простите, можно вас на минуточку? Слушай, друг, хорошо бы тебе
отсюда отвалить. Чего ради? Прическа твоя мне не нравится. Давай греби
отсюда. Мальчики, он какой-то непонимающий". А к нему уже бегут его ре-
бята, и начинается. Глупости все это. Ничего хорошего из этого не полу-
чается. К тому же, в общем-то, это стыд один, хотя и спайка и "все за
одного"... А Виктор Колтыга - парень на все сто. Разве он виноват, что
ростом вышел лучше, чем я, и возрастом солидней, и профессия у него зем-
ная? Морякам в любви никогда не везло.
Люся подняла глаза, увидела меня и вздрогнула. Подошла и стала глу-
пости какие-то говорить, как будто никогда и не получала десяти моих пи-
сем со стихами. Я отвечал независимо, цедил слова сквозь стиснутые зубы.
Ладно, думал я, точки над "и" поставлены, завтра мы выходим в море.
А она так ловко подсунула мне свою подружку, пигалицу какую-то, и
отошла борт к борту с Виктором Колтыгой.
- Правда, вы поэт? - спросила пигалица.
- Еще какой, - сказал я.
Поэт я, поэт, кому нужен такой поэт?
Люся с Виктором мелькали за сараями.
Боря с Иваном издали кивали мне на пигалицу и показывали большие
польцы: вот такая, мол, девочка, не теряйся, мол.
Я посмотрел на нее. Она боролась с ознобом - видно, холодно ей было в
фасонистом пальтишке. Пальтишко такое, как мешок, книзу уже, а широкий
хлястик болтается ниже спины. А личико у нее худенькое и синенькое, на-
верное, от луны, наверное, у нас сейчас у всех физиономии синенькие, а
она кусает губы, как будто сдерживается, чтобы не заплакать. Мне жалко
ее стало, и я вдруг почувствовал, что вот с ней-то у меня есть что- то
общее.
- Вы, видно, недавно из Европы? - спросил я.
- Осенью приехала, - пролепетала она.
- А откуда?
- Из Ленинграда.
Она посмотрела на меня снизу, закусив нижнюю губу, и я сразу понял, в
чем дело. Я для нее не такой, какой я для Люси. Я для нее здоровый вер-
зила в кожаной куртке, я для нее такой, какой для Люси Виктор, я - такой
бывалый парень и сильный, как черт, и она меня ищет, прямо дрожит вся от
страха, что не найдет.
Я подумал, что все мои стихи, если внести в них небольшие изменения,
пригодятся и для нее и ей-то уж они понравятся, это точно.
- Как вас звать-то? Я не расслышал.
- Нина.
- А меня Гера.
- Я расслышала.
- Вы замерзли?
- Н-нет, н-ничего.
- Нина!
- Что, Гера?
- У меня здесь очередь за апельсинами.
- А я уж получила, хотите?
- Нет, я лучше сам вас угощу. Вы, Нина, не пропадайте, ладно?
- Ладно, я тут с девочками побегаю.
- Ладно. А потом мы пойдем в столовую, потанцуем.
- Потанцуем?
- Там есть радиола.
- Правда?
- Значит, договорились? Не исчезаете?
- Ну что вы, что вы!
Она побежала куда-то, а я смотрел ей вслед и думал, что она-то уж не
исчезнет, это точно, что я сменю киноленту снов и, может быть, это будут
веселые сны.
Я пошел к столовой. Еще издали я заметил, что наша очередь сильно
подвинулась вперед. Тут я наткнулся на парня-корреспондента. Он фотогра-
фировал сидящих у костра нанайцев и хоровод вокруг них. Я подождал, пока
он кончит свое дело, и подошел к нему.
- Много впечатлений, корреспондент? - спросил я его.
- Вагон.
- Ну и как?
- Хорошо здесь у вас, - как-то застенчиво улыбнулся он. - Просто вот
так! - и показал большой палец.
- Хорошо? - удивился я. - Что тут хорошего? А, романтика, да?
- Ну, может, и не хорошо, но здорово. И романтика - это не то слово.
Летом приеду еще раз. Возьмете меня с собой в море?
Я засмеялся.
- Ты чего? - удивился он.
- Вы не писатель?
Он нахмурился.
- Я пока что маленький писатель, старик.
- Мало написали?
- Мало. Всего ничего, - засмеялся он. - Вы, Гера, небось больше меня
написали, несмотря на возраст.
- А вы знакомы с поэтами?
- Кое с кем.
- А с Евтушенко? - спросил я для смеха.
- С Евтушенко знаком.
Хватит травить, хотел я сказать ему. Все с запада "знакомы с Евтушен-
ко", - смех да и только.
Тут я увидел нашего Сакуненко. Был он с той же женщиной, она его не
отпускала, все расспрашивала.
- Ну и дамочка! - ахнул я.
- Да, - помрачнел корреспондент, - она такая...
- Васильич! - крикнул я капитану. - Что слышно насчет рейса?
Он остановился, ничего не понимая, и не сразу заметил меня.
- Скажи ребятам, пусть не волнуются! - крикнул он. - Выходим только
через два дня.
- А куда?
- На сайру.
- Ничего себе, - сказал я корреспонденту. - Опять на сайру.
- Опять к Шикотану? - спросил он.
Тут послышались какие-то крики, и мы увидели, что в очереди началась
свалка.
- "Зюйд", сюда! - услышал я голос Бори и побежал туда, стаскивая пер-
чатки.
Глава Х
НИКОЛАЙ КАЛЧАНОВ
Танцы в стране Апельсинии, такими и должны быть танцы под луной, ах,
тальяночка моя, мать честна, гопак или твист - не все ли равно, разуда-
лые танцы на Апельсиновом плато, у подножия Апельсиновых гор, у края той
самой Апельсиновой планеты, а спутнички- апельсинчики свистят над голо-
вами нашими садовыми.
Если бы это было еще вчера! Как бы это было весело и естественно, Бо-
же ты мой! Колька Калчанов, бородатый черт, в паре с Катенькой Кичекьян,
урожденной Пироговой, друг мужа с женой друга, а еще один дружок испол-
няет соло на транзисторном приемнике. Ах, какое веселье!
Нет, нет, истерикой даже не пахло. Все было очень хорошо, но только
лучше было бы, если бы это было вчера.
Вдруг кончились танцы. Катя увидела Чудакова.
- Чудаков! Чудаков! - закричала она.
Он подошел и пожал ей руку.
- Ну, как? - спросила Катя.
- Да что там, - пробурчал Чудаков, - третью кончаем.
- Кончаете уже? - ахнула Катя и вдруг оглянулась на нас с Сергеем,
взяла под руку Чудакова и отвела его на несколько шагов.
Она казалась маленькой рядом с высоким и нескладным Чудаковым, прямо
за ними горел костер, они были очень красиво подсвечены. Она жестикули-
ровала и серьезно кивала головой, видно, выспрашивала все досконально
про своего Арика, как он ест, спит и так далее.
Мы были такими друзьями с Ариком, с Айрапетом - особой нужды друг в
друге не испытывали, но когда случайно встречались, то расставаться не
хотелось.
А как-то был случай, летом, ночью, когда все уже отшумело, но еще тя-
нуло всякой гадостью от асфальта и из подъездов, а под ногами хлюпали
липкие лужицы от газировочных автоматов, а в светлом небе висела забытая
неоновая вывеска, тогда я стал говорить что-то такое о своих личных ощу-
щениях, а Арик все угадывал, все понимал и был как-то очень по-хорошему
невесел. И все мои друзья были с ним на короткой ноге, и я с его друзь-
ями.
Где и когда он нашел Катю - не знаю. Я увидел ее впервые только в са-
молете. Айрапет позвонил мне за день до отъезда и предложил: "Давай по-
летим вместе, втроем?" - "Втроем, да?" - спросил я. "Да, втроем, моя
старуха летит со мной". - "Твоя старуха?" - "Ну да, жена". - "А свадьбу
замотал, да?" - "А свадьба будет там. Мы еще не расписались".
И вот мы втроем совершили перелет в тринадцать тысяч километров, в
трех самолетах различных систем: Ленинград-Москва - "Ту-104", Москва-Ха-
баровск - "Ту114", Хабаровск-Фосфатка - "ИЛ-14". Они учили меня играть в
"канасту", и я так здорово обучился, что даже над Свердловском стал сры-
вать все банки, и карта ко мне шла, и я был очень увлечен, и даже перес-
тал подмигивать стюардессам, и не удивлялся Катиным взглядам, а только
