сломана только нога. К утру сползлись к обломкам самолета восемь чело-
век. Потом мы с Костей приволокли Сидорова и грузина, не знаю, как его
зовут. Кажется, он уже готов. Нет, пошевелился. Сколько народу погибло
сразу, я до сих пор не знаю. Видел только Игоря и радиста. Ну, а мы, ос-
тавшиеся? Мы съели почти все, что у нас было. Связи нет. Жечь уже нече-
го. Лежим кучей в шалаше из обломков самолета. Четвертый день. А солнце
горит над этой белой страной! Нет, я не проклинаю эту страну. Я люблю
ее, хоть... она и переломала мне кости.
Все-таки я что-то делал здесь, я, Мишка- корреспондент, известный
всем шоферам колымской трассы. Я видел здесь настоящих людей и писал о
них дубовым языком дубовые заметки, но все-таки писал о них. И если я
останусь жив, я буду писать о них, но не так, как раньше. А если нет?
Сейчас я буду писать, пока не подохну. А летом, когда эта сопка зарастет
брусникой... Нет, мы будем живы, ребята! Сейчас я всех вас растолкаю и
покажу - смотрите, там, по руслу замерзшего ручья, бегут две собачьи уп-
ряжки.
Костя стреляет в воздух.
Это орочи, я узнаю их по одежде...
1959
