ный котел, из которого валил густой пар, а рядом с костром стоял высо-
кий, оборванный, краснолицый человек. В правой руке он держал железную
ложку; из-за пояса его торчал охотничий рог и устрашающих размеров кин-
жал. Казалось, он к чему-то прислушивается; видимо, он слышал, как они
пробрались в развалины дома. Это и был, несомненно, певец; он, вероятно,
помешивал в котле, когда до его слуха донесся подозрительный шорох, про-
изведенный неосторожным прикосновением ноги к мусорной куче. Немного по-
одаль лежал, закутавшись в коричневый плащ, еще один человек; он крепко
спал. Бабочка порхала над его лицом. Вся лужайка была белая от маргари-
ток. На цветущем кусте боярышника висели лук, колчан со стрелами и кусок
оленьей туши.
Наконец долговязый перестал прислушиваться, поднес ложку ко рту, лиз-
нул ее и снова принялся мешать в котле, напевая.
Кому опасен город, тот бродит по лесам, - хрипло пропел он, возвраща-
ясь к тем самым словам своей песни, на которых остановился.
Сэр, никому на свете мы не желаем зла,
Но в ланей королевских летит порой стрела.
Время от времени он черпал из котла свое варево и, как завзятый по-
вар, дул на него и пробовал. Наконец он, видимо, решил, что похлебка го-
това, вытащил из-за пояса рог и трижды протрубил призывный сигнал.
Спящий проснулся, перевернулся на другой бок, отогнал бабочку и пог-
лядел во все стороны.
- Чего ты трубишь, брат? - спросил он. - Обедать пора, что ли?
- Да, дурачина, обед, - сказал повар. - Неважный обед, без эля и без
хлеба. Невесело сейчас в зеленых лесах. А бывали времена, когда добрый
человек мог здесь жить, как архиепископ, не боясь ни дождей, ни морозов:
и эля и вина было вдоволь. Но теперь дух отваги угас в людских сердцах;
а этот Джон Мщу-завсех, спаси нас бог и помилуй, просто воронье пугало.
- Тебе лишь бы наесться и напиться, Лоулесс, - ответил его собесед-
ник. - Погоди, еще вернутся хорошие времена.
- Я с детства жду хороших времен, - сказал повар. - Был я мона-
хом-францисканцем, был королевским стрелком; был моряком и плавал по со-
леному морю; приходилось мне бывать и в зеленом лесу, приходилось
подстреливать королевских ланей. И чего же я достиг? Ничего! Напрасно я
не остался в монастыре. С игуменом Джоном жить было выгодней, чем с Джо-
ном Мщуза-всех. Клянусь богородицей, вот и они!
На поляне, один за другим, появлялись рослые, крепкие молодцы, у каж-
дого был нож и кубок, сделанный из коровьего рога; зачерпнув варево из
котла, они садились в траву и ели. И одеты и вооружены они были поразно-
му; одни носили груботканые рубахи, и все оружие их состояло из ножа да
старого лука; другие одевались, как настоящие лесные франты: Шапки и
куртка из темно-зеленого сукна, изящные стрелы, украшенные перьями, за
поясом - рог на перевязи, меч и кинжал на боку. Они были очень голодны и
потому неразговорчивы; едва прорычав приветствие, каждый жадно набрасы-
вался на еду.
Их собралось уже человек двадцать, когда в кустах боярышника вдруг
раздались радостные голоса, и на поляне появились еще пятеро: рослый,
плотный человек с сединой в волосах, с загорелым, как прокопченный око-
рок, лицом, и за ним четверо с носилками. Нетрудно было угадать в первом
начальника: за плечами его висел лук, в руке он держал рогатину.
- Ребята! - крикнул он. - Веселые мои друзья! Вы тут ели всухомятку и
свистели от голода! Но я всегда говорил: потерпите, счастье еще улыбнет-
ся нам. И оно уже начало улыбаться. Вот первый посланец счастья - добрый
эль!
И под гул одобрительных возгласов носильщики опустили носилки, на ко-
торых оказался большой бочонок.
- Но торопитесь, ребята, - продолжал пришедший. - Нам предстоит дело.
К перевозу подошел отряд стрелков. На них красное с синим; каждый из них
- мишень, каждый отведает наши стрелы, ни один не выйдет из лесу живым.
Нас здесь пятьдесят человек, и каждому из нас нанесена обида: у одного
похитили землю, у другого - друзей; одного обесчестили, другого изгнали.
Мы все обижены! Кто же нас обидел? Сэр Дэниэл, клянусь распятием! Неуже-
ли мы ему позволим спокойно пользоваться похищенным у нас добром? Сидеть
в наших домах? Пахать наши поля? Есть мясо наших быков? Нет, не позво-
лим! Его защищает закон; перья судейских писак всегда на его стороне. Но
я приберег для него у себя за поясом такие перья, с которыми ему не сов-
ладать!
Повар Лоулесс пил уже второй рог эля; он приподнял его, как бы при-
ветствуя оратора.
- Мастер Эллис, - сказал он, - вы помышляете только о мести. Ну что
ж, вам так и подобает. Но у нас, у ваших бедных братьев по зеленому ле-
су, никогда не было ни земель, ни друзей, и нам оплакивать нечего; мы
люди маленькие и помышляем мы не о мести, а о прибыли. Самой сладкой
мести в мире мы предпочтем благородное золото и мех с канарским вином.
- Лоулесс, - последовал ответ, - чтобы вернуться в замок Мот, сэр Дэ-
ниэл должен пройти через лес. Мы позаботимся о том, чтобы этот путь обо-
шелся ему дороже всякой битвы. Все знатные друзья его разбиты, и никто
ему не поможет. Мы окружим старого лиса со всех сторон, и он погибнет.
Это жирная добыча! Ее хватит на обед нам всем.
- Много я уже едал таких обещанных обедов, - сказал Лоулесс. - Но го-
товить их - дело трудное, добрый мастер Эллис, можно обжечься. А чем мы
занимаемся в ожидании этого жирного обеда? Мы мастерим черные стрелы, мы
сочиняем стишки, мы пьем чистую холодную воду - пренеприятный напиток.
- Ты неверный человек, Уилл Лоулесс. От тебя все еще пахнет монас-
тырской кладовой. Жадность погубит тебя, - ответил Эллис. - Мы забрали
двадцать фунтов у Эппльярда. Мы забрали семь марок у гонца вчера ночью.
Третьего дня мы забрали пятьдесят у купца...
- А сегодня, - сказал один из молодцов, - я остановил возле Холивуда
жирного торговца индульгенциями. Вот его кошелек.
Эллис пересчитал содержимое кошелька.
- Сто шиллингов! - проворчал он. - Дурак, у него наверняка гораздо
больше было спрятано в туфлях или вшито в капюшон. Ты младенец. Том
Кьюкоу, ты упустил рыбку.
Тем не менее Эллис небрежно сунул кошелек себе в карман. Он стоял,
опираясь на "рогатину, и разглядывал своих товарищей. Они жадно глотали
похлебку из оленины, запивая ее элем. День выдался удачный, им повезло;
однако их ждали срочные дела, и они не мешкали над едой. Те, кто пришел
первым, уже отобедали и либо повалились в траву и тотчас заснули, как
сытые удавы, либо болтали между собой, либо приводили оружие в порядок.
Один весельчак поднял рог с элем и запел:
Привольно весной под сенью лесной!
Как запах жаркого хорош,
Как весел и дружен приятельский ужин,
Когда "ты оленя убьешь!
Дождешься дождей, холодных ночей,
Короткого зимнего дня, -
С гульбой попрощайся, домой возвращайся,
Сиди до весны у огня.
Мальчики лежали и слушали. Ричард снял свой арбалет и держал наготове
железный крючок, чтобы натянуть тетиву. Они не смели шевельнуться; вся
эта сцена из лесной жизни прошла перед их глазами, будто в театре. Но
тут внезапно наступил антракт: раздался пронзительный свист, затем гром-
кий треск, и обломки стрелы упали к ногам мальчиков. Над тем самым мес-
том, где они притаились, высилась труба; ее-то, верно, и избрал своею
мишенью невидимый стрелок - быть может, это был часовой, которого они
видели на сосне.
Мэтчем тихонько вскрикнул; даже Дик вздрогнул и выронил крючок. Но
людей, сидевших на полянке, стрела эта не испугала; для них она была ус-
ловным сигналом, которого они давно ожидали. Они все разом вскочили на
ноги, затягивая пояса, проверяя тетивы, вытаскивая из ножен мечи и кин-
жалы. Эллис поднял руку; лицо его озарилось неукротимой энергией, белки
глаз ярко сверкали на загорелом лице.
- Ребята, - сказал он, - вы все знаете свое дело. Пусть ни одна душа
не выскользнет живой из ваших рук! Эппльярд - это был всего только гло-
ток виски перед обедом; а сейчас начнется самый обед. Я должен отомстить
за троих: за Гарри Шелтона, за Саймона Мэлмсбэри и... - тут он ударил
себя кулаком в широкую грудь, - и за Эллиса Дэкуорта. И, клянусь небом,
я отомщу!
Какой-то человек, раскрасневшийся от быстрого бега, продрался сквозь
кусты и выбежал на поляну.
- Это не сэр Дэниэл! - проговорил он, тяжело дыша. - Их всего семь
человек. Стрела долетела до вас?
- Только что, - ответил Эллис.
- Черт побери! - выругался прибежавший. - То-то мне показалось, что я
слышу ее свист. Вот я и остался без обеда.
В один миг весь отряд "Черной стрелы" покинул поляну перед разрушен-
ным домом; котел, затухавший костер да оленья туша на кусте боярышника -
вот и все, что от них осталось.
ГЛАВА ПЯТАЯ
КРОВОЖАДНАЯ ОХОТА
Мальчики не двигались до тех пор, пока шум ветра не заглушил топота
удаляющихся шагов. Тогда они встали и с большим трудом, так как от неу-
добного положения у них затекли ноги, выбрались из разрушенного дома и
по бревну перешли через ров. Мэтчем поднял оброненный крючок и шел впе-
реди; Дик следовал за ним с арбалетом в руке.
- А теперь идем в Холивуд, - сказал Мэтчем.
- В Холивуд? - воскликнул Дик. - Идти в Холивуд, когда в наших стре-
ляют? Нет, я не пойду в Холивуд. Пусть меня лучше повесят, Джон!
- Неужели ты бросишь меня? - спросил Мэтчем.
- Ну и брошу, - ответил Дик. - Если я не успею предупредить их, я ум-
ру вместе с ними. Не могу же я бросить людей, с которыми я прожил всю
жизнь! Дай мне крючок от моего арбалета.
Но Мэтчем не собирался отдавать ему крючок.
- Дик, - сказал он, - ты поклялся всеми святыми, что доставишь меня
невредимым в Холивуд. Неужели ты нарушишь свою клятву? Неужели ты меня
бросишь, клятвопреступник?
- Я клялся искренне, - ответил Дик, - и собирался сдержать свою клят-
ву. Вот что, Джон, пойдем со мной. Позволь мне только предупредить этих
людей и, если придется, постоять вместе с ними под стрелами. Тогда со-
весть моя будет чиста, я выполню свою клятву и отведу тебя в Холивуд.
- Ты смеешься надо мной! - возразил Мэтчем. - Люди, которым ты хочешь
помочь, охотятся за мной, чтобы погубить меня.
Дик почесал голову.
- Что ж делать, Джон, - сказал он. - Я не могу иначе. А как бы ты сам
поступил на моем месте? Тебе опасность грозит небольшая, а их ждет
смерть. Смерть! - повторил он. - Подумай об этом! Какого черта ты меня
задерживаешь? Давай сюда крючок! Клянусь святым Георгием, я не дам им
всем погибнуть!
- Ричард Шелтон, - сказал Мэтчем, глядя прямо ему в лицо, - неужели
ты собираешься сражаться на стороне сэра Дэниэла? Разве у тебя нет ушей?
Разве ты не слышал того, что сказал Эллис? Или тебе не дорога родная
кровь, кровь твоего отца, которого убил этот человек? "Гарри Шелтон", -
сказал он; а сэр Гарри Шелтон был твой отец, и это так же ясно, как то,
что солнце сияет на небе.
- И ты хочешь, чтобы я поверил ворам? - крикнул Дик.
- Я уже давно слышал об убийстве твоего отца, - сказал Мэтчем. - Всем
известно, что его убил сэр Дэниэл. В своем собственном доме пролил он
невинную кровь. Небеса жаждут отмщения за это убийство! А ты, сын убито-
го, идешь утешать и защищать убийцу!
- Джон! - воскликнул мальчик. - Я ничего не знаю. Быть может, все это
так и было. Откуда мне знать? Но посуди сам: сэр Дэниэл вырастил меня и
выкормил; я играл и охотился вместе с его воинами; а ты хочешь, чтобы я
покинул их в минуту опасности! Если я покину их, я потеряю честь! Нет,
Джон, не проси меня, ты ведь не захочешь видеть меня обесчещенным.
- Ну, а твой отец. Дик? - сказал Мэтчем, несколько, видимо, поколеб-
ленный. - Как же твой отец? И клятва, которую ты мне дал? Ведь когда ты
давал клятву, ты призвал в свидетели всех святых.
- Мой отец, ты говоришь? - воскликнул Шелтон. - Отец велел бы мне ид-
ти и защищать своих. Если правда, что сэр Дэниэл убил его, придет час, и
