меньше ростом и помоложе, оборачивалась и зорко вглядывалась в монаха. А
он шел, опустив глаза, со скромностью, подобающей его званию; он только
однажды взглянул на нее и не знал, что привлек к себе ее внимание. Нако-
нец на третьем этаже дамы расстались, - младшая отправилась наверх одна,
а старшая, в сопровождении служанок, пошла по коридору направо.
Дик быстро достиг площадки третьего этажа и стал из-за угла смотреть,
куда дальше направятся эти трое. Не оборачиваясь и не оглядываясь, они
шли по коридору. "Все хорошо, - подумал Дик. - Только бы узнать, где
комната леди Брэкли, и тогда я без труда разыщу госпожу Хэтч".
Чья-то рука легла ему на плечо. Он подпрыгнул, слегка вскрикнул и
обернулся, чтобы схватиться с врагом.
Он был несколько смущен, когда обнаружил, что самым бесцеремонным об-
разом обхватил руками маленькую юную леди в мехах. Испуганная и возму-
щенная, она трепетала всем своим тоненьким тельцем в его руках.
- Сударыня, - сказал Дик, опуская руки, - умоляю вас простить меня.
Но позади у меня нет глаз, и, клянусь небом, я не знал, что вы девушка.
Девушка продолжала смотреть на него, но понемногу ужас у нее на лице
сменился удивлением, а удивление - недоверчивостью. Дик, читавший у нее
на лице все эти чувства, стал тревожиться за свою безопасность здесь, во
враждебном ему доме.
- Прекрасная девушка, - сказал он с притворной непринужденностью, -
позвольте мне поцеловать вашу руку в знак того, что вы забудете мою гру-
бость, и я уйду.
- Вы какой-то странный монах, сударь, - смело и проницательно глядя
ему в лицо, ответила - девушка. - Теперь, когда первое мое удивление от-
части прошло, я вижу по каждому вашему слову, что вы вовсе не монах. За-
чем вы здесь? Зачем вы так кощунственно перерядились в священную рясу? С
миром вы пришли или с войной? И почему вы, словно вор, следите за леди
Брэкли?
- Сударыня, - сказал Дик, - в одном я прошу вас мне поверить: я не
вор. И если даже я пришел сюда не с миром, - что до некоторой степени
верно, - я не воюю с прекрасными девушками, а потому умоляю вас последо-
вать моему примеру и отпустить меня. Ибо, прекрасная госпожа, если вам
вздумается поднять голос и поведать о том, что вам сделалось известно, -
бедный джентльмен, стоящий перед вами, конченый человек. Я не хочу ду-
мать, что вы будете такой жестокой, - продолжал Дик и, нежно держа руку
девушки обеими руками, взглянул ей в лицо с учтивым восхищением.
- Так вы шпион из партии Йорка? - спросила девушка.
- Сударыня, - ответил он, - я действительно йоркист и в некотором ро-
де шпион. Но причина, которая привела меня в этот дом и которая, безус-
ловно, возбудит сострадание и любопытство в вашем добром сердце, не име-
ет отношения ни к Йорку, ни к Ланкастеру. Я целиком отдаю свою жизнь в
ваше распоряжение. Я влюбленный, и мое имя...
Но тут юная леди внезапно зажала своей рукой рот Дику, поспешно пос-
мотрела вверх и вниз, на запад и на восток и, увидев, что вблизи нет ни
души, с силой потащила молодого человека вверх по лестнице.
- Шш! - сказала она. - Идемте! Разговаривать будем потом!
Растерявшись от неожиданности, Дик позволил втащить себя по лестнице.
Они быстро пробежали по коридору, и внезапно его втолкнули в комнату,
освещенную, как и остальные, пылающим камином.
- А теперь, - сказала молодая леди, усадив его на стул, - сидите
здесь и ожидайте моей высочайшей воли. Ваша жизнь и ваша смерть в моих
руках, и я не колеблясь воспользуюсь своей властью. Берегитесь, вы чуть
не вывихнули мне руку! Он говорит, будто не знал, что я девушка! Если бы
он знал, что я девушка, он, верно, взялся бы за ремень!
С этими словами она выскользнула из комнаты, оставив Дика с открытым
от изумления ртом; ему казалось, что он спит и что ему снится сон.
- "Взялся бы за ремень!" - повторял он. - "Взялся бы за ремень!"
И воспоминание о том вечере в лесу возникло в его сознании, и он сно-
ва увидел трепетавшего Мэтчема, его молящие глаза.
Но он тут же вспомнил об опасностях, которые грозили ему в настоящем.
Ему показалось, что в соседней комнате кто-то движется; потом где-то
очень близко раздался вздох; послышался шорох платья и легкий шум шагов.
Он стоял, - насторожившись, и увидел, как колыхнулись гобелены, затем
где-то скрипнула дверь, гобелены раздвинулись, и с лампой в руке в ком-
нату вошла Джоанна Сэдли.
Она была одета в роскошные ткани глубоких, мягких тонов, как и подо-
бало одеваться дамам в зимнее снежное время. Волосы у нее были зачесаны
вверх и лежали на голове, словно корона. Казавшаяся такой маленькой и
неловкой в одежде Мэтчема, она была теперь стройна, как молодая ива, и
не шла, а словно плыла по полу.
Не вздрогнув, не затрепетав, она подняла лампу и взглянула на молодо-
го монаха.
- Что вы здесь делаете, добрый брат? - спросила она. - Вы, без сомне-
ния, не туда попали. Кого вам нужно?
И она поставила лампу на подставку.
- Джоанна... - сказал он, и голос изменил ему. - Джоанна, - снова на-
чал он, - ты говорила, что любишь меня. И я, безумец, поверил этому!
- Дик! - воскликнула она. - Дик!
И, к удивлению Дика, прекрасная; высокая молодая леди шагнула вперед,
обвила его шею руками и осыпала его поцелуями.
- О безумец! - воскликнула она. - О дорогой Дик! О, если бы ты мог
видеть себя! Ах, что я наделала, Дик, - прибавила она, отстраняясь: - я
стерла с тебя краску! Но это можно поправить. Но вот чего, боюсь я,
нельзя избежать, нельзя поправить: моего замужества с лордом Шорби.
- Это уже решено? - спросил молодой человек.
- Завтра утром в монастырской церкви. Дик, - ответила она, - будет
покончено и с Джоном Мэтчемом и с Джоанной Сэдли. Если бы можно было по-
мочь слезами, я выплакала бы себе глаза. Я молилась, не переставая, но
небо глухо к моим мольбам. Добрый Дик, дорогой Дик, так как ты не можешь
меня вывести из этого дома до утра, мы должны поцеловаться и сказать
друг другу: прощай!
- Ну нет, - сказал Дик. - Только не я; я никогда не скажу этого сло-
ва. Положение наше кажется безнадежным, но пока есть жизнь, Джоанна,
есть и надежда. Я хочу надеяться. О, клянусь небом и победой! Когда ты
была для меня только именем, разве я не пошел за тобой, разве я не под-
нял добрых людей, разве я не поставил свою жизнь на карту? А теперь,
когда я увидел тебя такой, какая ты есть, - прекраснейшей, благородней-
шей девушкой в Англии, - ты думаешь, я поверну назад? Если бы здесь было
глубокое море, я прошел бы по волнам. Если бы дорога кишела львами, я
разбросал бы их, как мышей!
- Не слишком ли много шума из-за голубого шелкового платья! - насмеш-
ливо произнесла девушка.
- Нет, Джоанна, - возразил Дик, - не из-за одного платья. Ведь тебя я
уже видел ряженой. А теперь я сам ряженый. Скажи откровенно, я не сме-
шон? Неправда ли, дурацкий наряд?
- Ах, Дик, что правда, то правда, - улыбаясь ответила она.
- Вот видишь, - торжествующе сказал он. - Так в лесу было с тобой,
бедный Мэтчем. По правде сказать, у тебя был смешной вид! Зато теперь ты
красавица!
Так беседовали они, не замечая времени, держа друг друга за руки, об-
мениваясь улыбками и влюбленными взглядами; так могли бы они провести
всю ночь. Но внезапно "послышался шорох, и они увидели маленькую леди.
Она приложила палец к губам.
- О боже, - воскликнула она, - как вы шумите! Не можете ли вы быть
посдержаннее? А теперь, Джоанна, моя прекрасная лесная девушка, как ты
вознаградишь свою подругу за то, что она привела твоего милого?
Вместо ответа Джоанна подбежала к ней и пылко ее обняла.
- А вы, сэр, - продолжала юная леди, - как вы меня поблагодарите?
- Сударыня, - сказал Дик, - я охотно заплатил бы вам той же монетой.
- Ну, подходите, - сказала леди, - вам это разрешается.
Но Дик, покраснев, как пион, поцеловал ей только руку.
- Чем вам не нравится мое лицо, красавец? - спросила она, приседая до
самого пола.
Когда Дик, наконец, осторожно обнял ее, она прибавила:
- Джоанна, в твоем присутствии твой милый очень робок. Уверяю тебя,
он был гораздо проворнее при нашей первой встрече. Знаешь, подружка, я
вся в синяках. Можешь мне больше никогда не верить, если это не так!
А теперь, - продолжала она, - наговорились ли вы?
Ибо я скоро должна удалить паладина.
Но оба влюбленных заявили, что они еще ничего не сказали друг другу,
что ночь только началась и что так рано они не хотят расставаться.
- А ужин? - спросила юная леди. - Разве мы не должны спуститься к
ужину?
- О да, конечно! - вскричала Джоанна. - Я забыла!
- Тогда спрячьте меня, - сказал Дик. - Поставьте за занавеску, запри-
те в ящик, суньте куда хотите, лишь бы мне можно было вас здесь дож-
даться. Помните, прекрасная леди, - прибавил он, - что мы в отчаянном
положении и, быть может, с сегодняшней ночи до самой смерти никогда не
увидим друг друга.
Юная леди смягчилась. И когда, несколько позже, колокол принялся сзы-
вать к столу домочадцев сэра Дэниэла, Дика спрятали у стены, за ковром;
он дышал через щель между коврами, в которую он также мог обозревать всю
комнату.
Но недолго пробыл он в этом положении.
Здесь, на верхнем этаже, царила тишина, лишь изредка нарушаемая шипе-
нием огня да потрескиванием сырых дров в камине; но сейчас до напряжен-
ного слуха Дика долетел звук осторожно крадущихся шагов. Затем дверь
открылась, и черномазый карлик, в одежде цветов лорда Шорби, просунул в
комнату сперва голову, а потом свое искривленное тело. Он открыл рот,
казалось, для того, чтобы лучше слышать, глаза его, очень блестящие,
быстро и беспокойно бегали по сторонам. Он обошел всю комнату, постуки-
вая по коврам, закрывавшим стены. Однако Дик каким-то чудом избегнул его
внимания. Потом карлик заглянул под мебель и осмотрел лампу; и, наконец,
видимо, глубоко разочарованный, собирался уже выйти так же тихо, как и
вошел; но вдруг, опустившись на колени, поднял что-то с полу, рассмотрел
и радостно спрятал в сумку на поясе.
Сердце Дика упало, ибо то была кисть от его собственного пояса. Ему
было ясно, что этот карлик - шпион, выполняющий свои гнусные обязанности
с упоением, - не теряя времени, отнесет находку своему хозяину, лорду
Шорби. У него было искушение отодвинуть ковер, напасть на негодяя и,
рискуя жизнью, отобрать у него кисточку. Покуда он колебался, возникла
новая, тревога. На лестнице раздался грубый, пропитой голос и по коридо-
ру загремели неровные, тяжелые шаги.
- Зачем же вы живете в тени густых лесов? - пропел этот голос. - За-
чем же вы живете? Эй, ребята, зачем же вы здесь живете? - прибавил он с
пьяным хохотом.
И запел опять:
Вижу, в пиво ты влюблен,
Мой толстяк, игумен Джон.
Ты за пиво, я за снедь,
Кто же в церкви будет петь?
Лоулесс - увы, мертвецки пьяный - бродил по дому, отыскивая уголок,
где бы проспаться после попойки. Дик внутренне кипел от ярости. Шпион
сначала испугался, но сразу успокоился, поняв, что имеет дело с пьяным;
с быстротою кошки он выскользнул из комнаты, и Дик больше его не видел.
Что было делать? Без Лоулесса Дику не удастся ни разработать план по-
хищения Джоанны, ни этот план осуществить. С другой стороны, шпион, быть
может, спрятался где-нибудь поблизости, и в таком случае, если Дик заго-
ворит с Лоулессом, последствия будут самые роковые.
Тем не менее Дик все же решился заговорить с Лоулессом. Выскользнув
из-за ковра, он остановился в дверях и угрожающе поднял руку. Лоулесс,
багровый, с налитыми кровью глазами, шатаясь, подходил все ближе. Нако-
нец, он смутно разглядел своего начальника и, невзирая на повелительные
знаки Дика, громко приветствовал его по имени.
Дик набросился на пьяницу и стал его яростно трясти.
- Скотина! - прошипел он. - Скотина, а не человек! Дурак хуже измен-
ника! Твое пьянство погубит нас!
