жите лучше, что он слишком молод, чтобы стать для меня свидетелем обви-
нения. - Я отошел от двери. - Вы, видно, добрая женщина, миссис Макрэн-
кин. И, конечно, вам любопытно узнать, что происходит. Поэтому прошу
вас, успокойтесь и выслушайте меня.
Я вновь уселся на свое место, наклонился к ней через стол и поведал
ей свою историю, ничего не утаив и не преувеличив. Когда я рассказывал о
своей дуэли с Гогла, у нее перехватило дыхание, а когда описывал, как
спускался со скалы, она, кажется, совсем перестала дышать. Об Алене она
сказала: "Видала я таких! ", - а о Флоре дважды повторила: "Хоть бы пог-
лядеть на нее разочек!" Все остальное она выслушала в молчании, а когда
я кончил, встала и так же молча пошла к двери. На пороге она обороти-
лась.
- Больно все это чудно. Коли покойный мистер Макрэнкин поднес бы мне
этакую историю, я бы ему прямо в глаза сказала: враки, мол.
Через две минуты наверху загремел ее голос - от его раскатов дрожали
стены. Петарда наконец взорвалась, и палка ударила по беспомощному Роу-
ли.
Чем же мне занять часы бездействия? Я уселся и прочитал "Меркурия" от
корки до корки. "Беглый французский солдат Шандивер, которого разыскива-
ют в связи со зверским убийством, происшедшим недавно в Замке, все еще
не пойман... ", и далее повторялось то, что было уже напечатано во втор-
ник. "Не пойман!" Я отложил газету и принялся разглядывать книги миссис
Макрэнкин. Тут были "Физическая и астрономическая теология" Дерхэма,
"Библейская доктрина первородного греха" некоего Тейлора, доктора богос-
ловия, "Арифметические таблицы готовых расчетов, или верный спутник ком-
мерсанта" и "Путь в преисподнюю с двенадцатью гравюрами на меди".
Чтобы хоть немного рассеяться, я стал шагать взад и вперед по комна-
те, повторяя про себя те памятные латинские изречения, о которых мсье
Кюламбер много лет назад говорил мне: "Сын мой, настанет день, когда
слова эти вновь вспомнятся тебе и ты найдешь в них если не красоту, то
утешение". Добрый человек! Я шагал по ковру в такт строкам из Горация:
"Virtus recludens immeritis mori Caelum... raro antecedentem scelestum
deseruit pede Poena claudo" [63].
Я остановился у окна. Это могло бы показаться неблагоразумным, но
снаружи по стеклам струился холодный дождь, а теплый воздух в комнате
затуманил их изнутри. "Pede Poena claudo", - выводил я пальцем по стек-
лу.
Вдруг зазвонил колокольчик у входной двери, и я в испуге отпрянул к
камину. Потянулись нескончаемые минуты, и наконец в комнату вошла миссис
Макрэнкин - от портного принесли фрак. Я удалился в спальню и разложил
все на постели; фрак был оливково-зеленый, с золочеными пуговицами и от-
делкой муарового шелка, панталоны тоже оливково-зеленые, жилет белый и
расшит голубыми и зелеными незабудками. Я разглядывал все это до полуд-
ня, а там настала пора обедать.
Часы трапезы дважды благословенны: для узников и для людей, страдаю-
щих отсутствием аппетита; они вехи в сером, однообразном течении време-
ни. Я сидел над бараньей отбивной и пинтой крепкого портера так долго,
что миссис Макрэнкин успела уже дважды с каменным лицом войти в столо-
вую, чтобы убрать со стола; наконец она нарушила свое противоестествен-
ное молчание и осведомилась, не собираюсь ли я просидеть за столом до
самой ночи.
Настали сумерки, и она вновь явилась - принесла чай. В шесть часов я
удалился в спальню одеваться.
Теперь вообразите: я выхожу оттуда, фрак сидит на мне отлично, панта-
лоны подчеркивают стройность ног; благородная простота моей осанки
(весьма подобающая отпрыску опального рода) чуть скрашена франтовским
жабо и вновь подчеркнута белоснежным жилетом, усыпанным незабудками
(знак постоянства) и застегнутым на кораллово-розовые пуговицы (знак на-
дежды). Оглядев себя, я остался совершенно доволен и отправился в рези-
денцию новоявленного Рыцаря печального образа - мистера Роули. Он был
уже не такой зеленый, но все такой же несчастный, а у постели его сидела
миссис Макрэнкин и начиняла его подобающими случаю поучениями из Книги
притч Соломоновых.
При виде меня Роули оживился.
- Вот это да, мистер Энн, вот это наряд так наряд, всем щеголям на
зависть!
Миссис Макрэнкин захлопнула книгу и окинула меня сурово-одобрительным
взглядом.
- А вы еще недурно выглядите, прямо скажу.
- Да, кажется, сидит неплохо.
Я самодовольно повернулся, чтобы они могли как следует меня разгля-
деть.
- Я, говорю, по вас незаметно, что вы вчера перехватили. Не то, что,
бывало, мой. Макрэнкин.
- Поговорим о деле, сударыня. Прежде всего рассчитаемся за наше жилье
и пансион.
- Этим я занимаюсь по субботам.
- Пусть так. Возьмите сколько следует из этих денег. - Я протянул ей
двадцать пять гиней; теперь у меня оставалось всего пять гиней и крона.
- Остального хватит на содержание Роули и его расходы. Надеюсь, он вско-
ре сможет взять из банка деньги, которые лежат там на его имя, он об
этом знает.
- Но ведь вы вернетесь, мистер Энн? - вскричал мой слуга.
- Кто знает, дружок. Нет, нет, спокойствие! - поспешно прибавил я,
видя, что он готов тут же вскочить с постели и кинуться за мной. - В
Эдинбурге ты мне всего нужнее. От тебя требуется только выждать и в под-
ходящую минуту незаметно отыскать мистера Робби с Касл-стрит или мисс
Флору Гилкрист из "Лебяжьего гнезда". От одного из них или от обоих ты
узнаешь, что тебе делать дальше. Вот их адреса.
- Если мальчик нужен вам только для этого, - сказала миссис Макрэн-
кин, - он тут проест, а тем паче пропьет больше того, что сам стоит. -
Роули поморщился. - Уж лучше я возьму его к себе.
- Но, дорогая миссис Макрэнкин...
- Он мне пригодится: будет топить печи и чистить ножи.
Никаких возражений она и слушать не пожелала. Пришлось оставить Роули
нести у нее эту двойную службу, сам же я, согласившись надеть галоши по-
койного мистера Макрэнкина, вышел из дому на залитую дождем улицу.
Адрес на пригласительном билете привел меня к Баклей-плейс, чуть в
стороне от Джордж-сквер; здесь, под полосатым тентом под двумя фонарями
собралась насквозь промокшая толпа. Из-под тента на покрытый лужами тро-
туар падал сноп света. Гости уже съезжались. Я проскользнул внутрь, по-
казал свое приглашение и поднялся по лестнице, украшенной флагами, зе-
ленью и государственными гербами. На верхней площадке лестницы меня
встретил лакей весьма внушительного вида.
- В гардероб пожалуйте налево, сэр.
Я повиновался; у меня взяли плащ и галоши и дали взамен круглый ме-
таллический жетон.
- Как прикажете о вас доложить, сэр? - промурлыкал лакей, склонясь
над моим пригласительным билетом, пока я медлил в вестибюле, оглядывая
залу - поле предстоящего сражения, и вдруг, откашлявшись, гаркнул во всю
мочь: - Мистер Дьюси!
Совершенно как на сцене: "Звучат фанфары. Входит переодетый виконт".
По правде говоря, переступить порог залы было страшновато. Только что
окончился очередной танец, и музыканты на галерее принялись настраивать
скрипки. Половина стульев, расставленных вдоль стен, еще пустовала, и в
зале чувствовалась некоторая натянутость, как всегда бывает, покуда ве-
селье еще не разгорелось. Съехались пока только второстепенные гости, и
теперь они толпились в дальнем конце залы и с нетерпением поглядывали на
входную дверь, ожидая появления гостей более именитых. Поэтому я тотчас
попал под перекрестный огонь взглядов и замечаний, и это меня очень
встревожило. Казалось, на меня глядели даже зеркала, экраны и канделяб-
ры, а когда я шел по сверкающему паркету, он тоже как бы подмигивал мне,
словно говоря: "А я тебя узнал!" От группы гостей отделился распоряди-
тель бала, маленький и круглый, как бутоньерка у него в петлице, и с
вкрадчивой улыбкой подлетел ко мне, точно скользя по льду.
- Мистер... э-э-э... Дьюси, если я правильно расслышал? Полагаю, вы
приезжий, новичок в нашей северной столице и, надеюсь, танцор?
Я поклонился.
- Доставьте мне удовольствие, мистер Дьюси, позвольте найти вам даму.
- Быть может, вы будете столь любезны и представите меня вон той мо-
лодой особе, что стоит под галереей оркестра.
Я сразу узнал в ней предмет страсти молодого Рональда, барышню в ро-
зовом, которую я видел на вечере у мистера Робби; только сейчас она была
в яблочнозеленом туалете.
- Мисс Макбин? Мисс Камилле Макбин? Охотно.
Однако вы проявляете отменный вкус, сэр. Благоволите следовать за
мною.
Он подвел меня к мисс Камилле и представил. Она отвечала на мой пок-
лон игривым движением плеч и, в свою очередь, представила меня своей ма-
тушке, чопорной усатой даме в черном платье и черном чепце, украшенном
маками.
- Разумеется, всякий, кто друг мистеру Робби... - проворковала миссис
Макбин, любезно склонив голову. - Камилла, посмотри, дорогая, приехали
сэр Уильям и леди Фрейзер... Да, она в сиреневой тафте! Как ей к лицу
эта брильянтовая диадема! Нынче они что-то рано. Так вот, я и говорю,
мистер...
- Дьюси.
- Ах да, конечно. Так вот, я и говорю, всякий, кто друг мистеру Роб-
би... Мы с ним знакомы с незапамятных времен... Ах, если бы вам удалось
отучить его от холостяцких привычек! Вы надолго в Эдинбург?
- Боюсь, что мне завтра же придется уехать, сударыня.
- Надеюсь, вы видели всех наших львов? И замок тоже? Ах, достоприме-
чательности Лондона! Нет, нет, не качайте головой, мистер Дьюси, уж я-то
никогда не ошибусь, всегда отличу истинного лондонца. Впрочем, и мы тут
в Эдинбурге не такие уж провинциалы, поверите ли, мы ничуть не отстаем
от века. Камилла, посмотри, дорогая, эта мисс Скраймгур отделала свое
платье из китайского крепа теми самыми лентами, которые мы видели вчера
в новой лавке, - черный шелк с перламутровой кромкой; на подоле широкие,
по шесть пенсов ярд, а вокруг лифа - по три пенса три фартинга. Скажите,
мистер Дьюси, правда ли, что в Лондоне и в Бате отделка лентами - пос-
ледний крик моды в этом году?
Но тут загремел оркестр, и я увлек Камиллу на середину залы - впро-
чем, она ничуть не сопротивлялась. Когда танец окончился, дамы любезно
похвалили мое умение танцевать и покорно дали увести себя к чайному сто-
лу. Теперь поминутно прибывали новые гости, и у дверей залы лакей выкри-
кивал одно имя за другим, но то, которое я жаждал услышать, еще не было
названо. Флора, конечно, приедет, и, конечно, никто из ее провожатых,
будь то родня или добровольный страж, не ожидает увидеть здесь меня.
Время шло, и я вынужден был препроводить мать и дочь Макбин на их места
под галереей.
- Миссис Гилкрист, мисс Флора Гилкрист, мистер Рональд Гилкрист! Мис-
тер Робби! Майор Артур Шевеникс!
Первое имя ошеломило меня, как выстрел, я вскочил и замер. Но едва
лишь было выкрикнуто последнее имя, я покинул мать и дочь там, где они
бросили якорь, и ринулся в атаку. Надо было видеть в ту минуту лица
вновь прибывших! Флора вспыхнула, и с уст ее сорвался премилый возглас
удивления. Мистер Робби взял понюшку табаку. Рональд покраснел, а майор
Шевеникс побледнел. Только неустрашимая миссис Гилкрист и бровью не по-
вела.
- Как прикажете это понимать? - грозно вопросила она, останавливаясь
и разглядывая меня через лорнет в золотой оправе.
- Можете считать это попыткой оттеснить противника, сударыня, - отве-
чал я, бросив взгляд на майора.
- Миссис Гилкрист, - начал тот, - надеюсь, вы не станете...
Но я не дал ему договорить.
- С каких - это пор, сударыня, доблестный майор стал поверенным ваше-
го семейства вместо мистера Робби?
Миссис Гилкрист только хмыкнула. Само по себе это прозвучало не столь
успокоительно. Но при этом она оборотилась к мистеру Робби.
- Дражайшая миссис Гилкрист, - сказал тот в ответ на ее вопроси-
тельный взгляд. - Сей весьма неразумный молодой человек, по-видимому,
