ны были дурные для Франции вести о военных операциях да запоздалые доку-
менты о нашем отступлении из России. И вот я сижу у камина, порой встре-
пенусь от злости и горькой обиды из-за этих дурных вестей, а порой снова
начинаю клевать носом над пустопорожними заметками о мелких событиях в
Эдинбурге. И вдруг меня точно ударило:
"Недавно в Эдинбург прибыл виконт де Сент-Ив; он остановился в отеле
Дамрека", - прочитал я.
- Роули!
- К вашим услугам, сэр, - с готовностью откликнулся мой слуга, опус-
кая флажолет.
- Поди-ка взгляни, - сказал я и протянул ему газету.
- Вот те на! - вскричал Роули. - Заявился собственной персоной, сэр.
- Да, собственной персоной, - подтвердил я. - Напал на след. И уже
почти догнал нас. Готов поклясться, они приехали вместе, он и тот сыщик
у банка. Так что охота в полном разгаре: и доезжачие, и егеря, и гончие,
и охотники - все собрались тут, в Эдинбурге!
- Что ж вы теперь будете делать, сэр? Знаете что? Дайте-ка, я все
возьму в свои руки, сделайте милость! Вот только одну минутку, я перео-
денусь, чтоб не узнали, и схожу в этот Дам... ну, в этот отель, и выве-
даю, что он там затевает. Вы уж на меня положитесь, мистер Энн, я про-
ворный, в руки никому не дамся, всегда улизну, коли что.
- Ты отсюда и носа не высунешь, - твердо сказал я. - Ты пленник, Роу-
ли, запомни это хорошенько. И я тоже пленник или без пяти минут пленник.
Я показал тебе газету, чтобы тебя остеречь: если ты выйдешь на улицу, ты
меня погубишь.
- Как вам будет угодно, сэр, - покорно отвечал Роули.
- Пожалуй, сделаем так: ты простыл или вроде этого. Незачем вызывать
подозрения у миссис Макрэнкин.
- Простыл? - воскликнул Роули, мгновенно оживляясь. - Это я могу,
мистер Энн!
И он принялся чихать, кашлять и сморкаться, да так натурально, что я
поневоле улыбнулся.
- На этакие уловки я мастак, уж вы мне поверьте, мистер Энн, - гордо
заявил он.
- Что ж, весьма кстати, - отвечал я.
- Пойду-ка я испробую их на нашей старушке, ладно? - спросил Роули.
Я его отпустил, и он убежал такой ликующий, точно торопился на футбол
глядеть. А я опять взялся за газету и продолжал рассеянно ее просматри-
вать; мысли мои вновь и вновь возвращались к нависшей надо мною опаснос-
ти, и вдруг я наткнулся на следующую заметку:
"В связи с недавним злодейским убийством в Замке нас просят опублико-
вать следующее сообщение: полагают, что убийца - солдат по имени Шанди-
вер - находится где-то неподалеку от Эдинбурга... Его приметы: среднего
роста или чуть ниже, приятной наружности и весьма учтив в обращении. В
последний раз его видели в модном платье жемчужно-серого цвета и в свет-
ло-коричневых башмаках. Он чисто говорит по-английски, называет себя
Рейморни. Его сопровождает слуга лет шестнадцати. За поимку преступника
обещана награда".
Я кинулся в соседнюю комнату и стал лихорадочно стаскивать с себя
жемчужно-серый сюртук.
Признаться, теперь я был не на шутку встревожен. Нелегко оставаться
спокойным и невозмутимым, когда чувствуешь, как сеть медленно, но неумо-
лимо затягивается вокруг тебя, и я рад был, что Роули не видит моей рас-
терянности. Лицо мое пылало, дышал я прерывисто и тяжело, еще никогда в
жизни не был я так растерян.
И при всем том ничего нельзя было поделать - только выжидать, спокой-
но обедать и ужинать и поддерживать разговор с чересчур словоохотливым
Роули, притворяясь, будто я вполне владею собой. Правда, беседу с миссис
Макрэнкин поддерживать не приходилось, но от этого мне становилось
только еще горше. Что случилось с моей квартирной хозяйкой? Отчего она
держится гордо и отчужденно, не желает со мною разговаривать, глаза у
нее красные и по дому непрестанно разносится ее страдальческий голос?
Либо я сильно ошибался, либо она прочитала злополучную заметку в "Мерку-
рии" и узнала обличающий меня жемчужно-серый сюртук. Теперь мне припом-
нилось, что она с каким-то странным выражением лица подала мне в то утро
газету и объявила, хмыкнув то ли сочувственно, то ли с вызовом: "Вот вам
ваш "Меркурий"!"
Однако же с этой стороны я не ждал непосредственной опасности: траги-
ческий вид миссис Макрэнкин выдавал ее волнение, ясно было, что она бо-
рется со своей совестью и исход этой борьбы еще не решен. Я терзался и
не знал, что делать. Коснуться столь сложного и таинственного механизма,
как внутренний мир моей квартирной хозяйки, я не осмеливался, ибо от
первого же моего слова он мог, словно неумело сработанная петарда,
вспыхнуть и рвануть совсем не в ту сторону. И я, превознося теперь свою
осмотрительность - ведь с первых же шагов я ухитрился расположить к себе
миссис Макрэнкин самым дружеским образом, - я все же не понимал, как
вести себя сейчас. Более обыкновенного выказывать знаки внимания, пожа-
луй, столь же опасно, как и пренебрегать этим. Одна крайность покажется
ей дерзостью и только ее рассердит, вторая будет, в сущности, признанием
вины. Короче говоря, я обрадовался, когда на улицах Эдинбурга стало
смеркаться, а заслышав голос первого сторожа, отправился в путь.
Когда я добрался до холма, на котором стояло "Лебяжье гнездо", еще не
было семи часов; я стал взбираться по крутому склону к садовой ограде и
вдруг с изумлением услышал собачий лай. Прежде здесь собаки лаяли только
у хижины на вершине холма. Но этот пес был в саду "Лебяжьего гнезда", он
рычал, задыхался от ярости, прыгал и рвался с цепи. Я дождался, чтобы он
немного поутих, потом с крайней осторожностью вновь стал приближаться к
ограде. Но не успел я заглянуть поверх нее в сад, как пес разразился ла-
ем еще пуще прежнего. В ту же минуту дверь отворилась, и из дому вышли с
фонарем Рональд и майор Шевеникс. Они стояли как раз передо мною, немно-
го ниже, яркий свет фонаря падал на их лица, и я отчетливо слышал каждое
их слово. Майор успокаивал собаку, и теперь она только глухо ворчала,
лишь изредка снова разражаясь лаем.
- Как удачно, что я привел Таузера! - заметил майор.
- Черт его побери, где же он? - нетерпеливо сказал Рональд, поводя
фонарем и тревожа ночную мглу причудливой игрой света и тени. - Пойду-ка
я, пожалуй, на вылазку.
- Не надо, - возразил Шевеникс. - Помните, Рональд, я согласился
прийти сюда и помочь вам караулить дом лишь на одном условии: условие
это - военная дисциплина, мой мальчик! Мы ходим дозором только по этой
дорожке у самого дома. Лежать, Таузер! Хороший пес, хороший... Тише, ти-
ше, - продолжал он, лаская треклятое чудовище.
- Подумать только! Может быть, этот наглец нас сейчас слышит! -
вскричал Рональд.
- Вполне вероятно, - отвечал майор. - Вы здесь, Сент-Ив? - прибавил
он отчетливо, но негромко. - Я хочу сказать вам одно: идите-ка вы домой.
Мы с мистером Гилкристом будем караулить посменно всю ночь напролет.
Больше играть в прятки было ни к чему.
- Beaucoup de plaisir [57], - отвечал я в тон ему. - Il fait un peu
froid pour veiller; gardez-vous des engelures! [58].
Должно быть, майора охватил неодолимый приступ бешенства: минутой ра-
нее он столь рассудительно уговаривал Рональда соблюдать дисциплину, а
сейчас выпустил из рук цепь - и собака стрелой метнулась по косогору
вверх к ограде. Я сделал шаг назад, подобрал с земли камень фунтов в
двенадцать весом и приготовился встретить врага. С разгона пес прыгнул
на стену, и в тот же миг я изо всей силы ударил его камнем по голове. Он
сдавленно взвизгнул и свалился обратно в сад, тяжелый камень с грохотом
покатился следом. И тут раздался отчаянный вопль Шевеникса:
- А, дьявол! Неужто он убил мою собаку!
Я почел за благо ретироваться, покуда цел.
ГЛАВА XXX
ЧТО ПРОИЗОШЛО. В СРЕДУ. КРЭМОНДСКАЯ АКАДЕМИЯ
Я пробудился с чувством растерянности, чуть ли не ужаса, и несколько
часов не вставал с постели, обдумывая создавшееся положение. Но, куда бы
я ни направлял свои мысли, нигде не брезжило ни малейшей надежды, и все
приводило меня в отчаяние. За "Лебяжьим гнездом" неусыпно следят, завели
огромного свирепого сторожевого пса... разве что я его вчера вечером
прикончил, а если так, его неутешный хозяин в отместку за утрату станет
еще усердней караулить дом. Чтобы блеснуть перед Флорой своей предан-
ностью и любовью, я отдал ей почти все деньги, мне казалось, что это ве-
ликолепный жест - гонимый странник является к своей возлюбленной и, точ-
но сам Юпитер, осыпает ее золотым дождем - тысячами фунтов. Затем, в ми-
нуту невообразимой глупости, я похоронил все, что у меня еще оставалось,
в банке на Джордж-стрит. Теперь же мне надобно вернуть либо то, либо
другое, но все-таки что же именно и каким образом?
Я беспокойно ворочался в постели, и наконец предо мною предстали три
возможных пути, причем все они на каждом шагу грозили гибелью. Во-пер-
вых, Роули мог и ошибиться и за банком вовсе не следят, тогда он всетаки
сумеет взять оттуда деньги. Во-вторых, я могу вновь обратиться к мистеру
Робби. И, наконец, можно поставить все на карту, отправиться на бал в
Благородное собрание и поговорить с Флорой на глазах у всего Эдинбурга.
Последний путь всего опаснее, и, кроме того, придется ждать еще двое су-
ток, поэтому я тот же час отверг эту мимолетную мысль и вновь принялся
обдумывать другие два пути. Вероятнее всего, Робби уже предупрежден, что
со мною не следует иметь никакого дела. Поведение семейства Гилкрист оп-
ределяет сейчас майор Шевеникс, и он, конечно же, не мог не подумать о
столь очевидной предосторожности. Если же он ее все-таки упустил, тогда
все в порядке: Робби, конечно, найдет способ повидать Флору, и к четырем
часам я буду уже спешить на юг, и притом свободным человеком. Наконец я
решил сам убедиться воочию, верно ли, что банк на Джордж-стрит находится
под наблюдением.
Я позвал Роули и допросил его с пристрастием о наружности того сыщика
у банка.
- Расскажи-ка мне, Роули, каков он с виду, - спросил я, начиная оде-
ваться.
- Каков с виду? - повторил Роули. - Да уж и не знаю, как вам описать,
мистер Энн. Красотой-то он не блещет, прямо скажу.
- Высок ростом?
- Высок? Нет, этого бы я не сказал, мистер Энн.
- Так, значит, он маленького роста?
- Маленького? Нет, пожалуй, маленьким его не назовешь, сэр. Нет, сэр,
он не то чтобы уж очень маленький.
- Стало быть, среднего роста?
- Можно сказать и так, сэр, да только тоже не особенно среднего.
Я едва удержался, чтобы не выбраниться.
- Он бритый? - начал я снова.
- Бритый? - повторил Роули с выражением простодушного усердия.
- Господи, да что ты повторяешь мои слова, как попугай? - воскликнул
я. - Расскажи мне, каков он с виду, мне это очень важно, чтобы узнать
его с первого взгляда.
- Я и то стараюсь, мистер Энн. А вот насчет бритья... Что-то я ничего
такого не разглядел. Вот сейчас, думается мне, вроде он такой и есть, а
потом, как подумаю, вроде бы и нет. Нет, верно, коли вы мне скажете, что
у него вроде малость баки отпущены, я и то Не удивлюсь.
- А лицо у него красное? - громовым голосом и раздельно, по слогам
выговорил я.
- Ну чего это вы гневаетесь, мистер Энн? - отвечал Роули. - Я и так
стараюсь все вам разобъяснить, что видел, ничего не пропускаю. Красное,
лицо? Да нет, пожалуй, не такое уж оно красное.
Мною вдруг овладело убийственное спокойствие.
- А может, он совсем бледный? - осведомился я.
- Этого я как-то не могу сказать, мистер Энн. Да ведь, по совести го-
воря, я особенно и не примечал, бледный он или нет.
- Как тебе показалось, похож он на пьяницу?
- Уж чего нет, того нет. С вашего позволения, сэр, он больше смахива-
ет на обжору.
- А, так, значит, он толстяк?
- Да нет, сэр, он и не то чтобы такой уж толстый. Нет, толстяком его
не назовешь. Даже, я бы сказал, скорее он вроде тощий.
Думаю, что незачем описывать далее этот разговор. Под конец я совсем
разъярился, но ничего путного так и не узнал, только довел Роули до
