тельства. Но при том, как все сложилось, нам надо действовать немедля.
Выбора нет. Вам следует немедля покинуть Англию и отправиться во Фран-
цию, или в Голландию, или хоть на Мадагаскар.
- Я хотел бы сказать два слова.
- Ни единого звука, - возразил он. - Тут не о чем спорить. Все ясно
как божий день. Вы умудрились поставить себя в такое чудовищное положе-
ние, что следует надеяться единственно на отсрочку разбирательства. Воз-
можно, придет время, когда дело примет другой оборот. Но не сейчас, сей-
час вам грозит виселица.
- Вы сильно заблуждаетесь, мистер Роумен, - сказал я. - Я вовсе не
стремлюсь на скамью подсудимых. Напротив того, я не менее вас желаю от-
ложить свое первое там появление. С другой стороны, я вовсе не намерен
покинуть Англию: она чрезвычайно пришлась мне по вкусу. Я малый не про-
мах, у меня хорошо подвешен язык, вполне приличный выговор, и благодаря
дядюшкиному великодушию карманы полны денег. При столь удачном стечении
обстоятельств странно было бы, ежели бы мистер Сент-Ив не обрел где-ни-
будь тихого пристанища, покуда власти тешат себя поисками Шандивера. Вы
забываете, ничто не связует эти две личности.
- А вы забываете о своем кузене, - возразил Роумен. - Вот вам и свя-
зующее звено. Вот вам и ключ к загадке. Он-то знает, что Шандивер - это
вы. - Роумен приставил ладонь к уху, словно прислушиваясь, и тут же
воскликнул: - Пари держу, вот и он сам!
Со стороны подъездной аллеи донесся своеобразный звук - словно порт-
ной кинул штуку материи на стол и отрывает от нее кусок: то мчалась к
дому карета четвериком. Слегка раздвинув шторы, мы увидели на пологом
склоне холма огни фонарей, с каждым мгновением они становились все ярче.
- Да-а, - молвил Роумен, протирая стекло, чтобы лучше видеть. - Да-а,
так гнать лошадей может только он, больше некому! Сыплет деньгами, дурак
набитый! Швыряет золото каждому встречному и поперечному, лишь бы поско-
рей поспеть, а куда? В долговую яму, вот куда, а то и похуже - в уголов-
ную тюрьму!
- Так вот он каков?! - спросил я, вглядываясь в фонари кареты, словно
они могли открыть мне, что за человек мой кузен.
- Он таков, что иметь с ним дело опасно, - отвечал поверенный. - Для
вас эти огни - грозный знак, будьте начеку. Да, вот заговорил о нем - и
призадумался: какое почтение и трепет внушал он прежде, как был предста-
вителен! И как близка минута, когда он будет повержен во прах! Здесь
никто его не любит, скорее, мы даже ненавидим его, и, однако, у меня та-
кое чувство... вряд ли в мои лета это можно назвать состраданием... вер-
нее сказать, не хочется погубить нечто столь огромное и живописное,
словно бы это даже не человек, а огромная фарфоровая ваза или огромная
картина, которой нет цены. Ага, вот этого я и ожидал! - прибавил Роумен,
когда замерцали огни второй кареты. - Теперь уже нет никаких сомнений.
Первая карета была подпись, вторая - росчерк. Две кареты, во второй сле-
дует багаж - он всегда велик числом и увесист - и один из лакеев: без
лакея виконт не может шагу ступить.
- Вы все повторяете "огромный", - заметил я, - но вряд ли он такого
уж крупного сложения.
- Нет, - отвечал поверенный, - он примерно вашего роста, я так и ска-
зал портным и, как вижу, не ошибся. И, однако, он всюду и везде гла-
венствует, у него во всем особенный размах, и своими каретами, скаковыми
лошадьми, игрой в кости и уж не знаю, чем еще, он всю жизнь создает вок-
руг себя такой шум, что поневоле проникаешься к нему почтением. Мне ка-
жется, когда комедия окончится и его запрут во Флитской тюрьме и больше
некому будет поднимать в мире шум, кроме как Буонапарте, лорду Веллинг-
тону да атаману Платову, - в подлунном мире станет куда тише и спокой-
нее. Но это к делу не относится, - прибавил Роумен с усилием и отворо-
тился от окна. - Теперь мы под огнем, мистер Энн, как говорит ваш брат
военный, и нам давно пора готовиться к бою. Виконт не должен вас видеть:
это было бы губительно. Пока ему известно только, что вы на него похожи,
- этого тоже сверхдостаточно. Если возможно, было бы очень хорошо, чтобы
он не знал, что вы здесь, в доме.
- Уверяю вас, это совершенно невозможно, - сказал я. - Кое-кто из
слуг явно держит его сторону, пожалуй, даже состоит у него на жалованье,
к примеру, Доусон.
- Я тоже так думаю! - воскликнул Роумен. - И к тому же, - прибавил он
в ту самую минуту, как лошадей первой кареты круто осадили перед порти-
ком, - слишком поздно. Вот и он.
Мы стояли и тревожно прислушивались к разнообразным звукам, что воз-
никли в безмолвном дотоле доме: хлопали, отворяясь и затворяясь, двери,
совсем близко и в отдалении слышались торопливые шаги. Было очевидно,
что для всех домочадцев приезд моего кузена - поистине событие, едва ли
не торжество. И вдруг среди этой отдаленной и невнятной суматохи разда-
лись быстрые, легкие шаги. Они приближались, становились все отчетливей
- вот они уже на лестнице, в коридоре, вот затихли у моей двери, и тут
же раздался негромкий, торопливый стук.
- Мистер Энн, мистер Энн! Впустите меня, сэр! - услышал я голос Роу-
ли.
Мы впустили его и мигом снова заперли дверь.
- Это он самый, сэр, - запыхавшись, вымолвил
Роули. - Прикатил.
- То есть виконт? - переспросил я. - Мы так и полагали. Еще что, Роу-
ли? Выкладывай! У тебя еще какие-то новости, по лицу вижу!
- Верно, мистер Энн, - сказал мой слуга. - Мистер
Роумен, сэр, ведь вы ему друг, правда?
- Да, Джордж, я ему друг, - отвечал Роумен и. к величайшему моему
удивлению, положил руку мне на плечо.
- Так вот, стало быть, - сказал Роули, - мистер
Поуль пристал ко мне с ножом к горлу! Чтоб я заделался доносчиком! Я
знаю, он с самого начала метил меня к этому делу приспособить! С самого
начала видать было, чего ему надо... все ходит вокруг да около, говорит
все обиняками да намеками! А нынче ввечеру взял да напрямик и выложил!
Чтоб я ему вперед говорил все, что вы собираетесь делать; и вон что дал,
чтоб я не думал, будто задаром стараюсь. - И Роули показал нам монету в
полгинеи. - Ну, я, понятно, взял! Почернеть мне и посинеть! - закончил
он словами той шуточной клятвы и искоса глянул на меня.
Он совсем забылся и сам уже это почувствовал. Выражение его глаз
мгновенно изменилось: из многозначительного стало умоляющим, то был уже
не сообщник, а провинившийся, и с этой минуты перед нами предстал образ-
цовый, отлично вымуштрованный слуга.
- Почернеть и посинеть?! - повторил стряпчий. -
Он что, бредит?
- Нет, - возразил я, - просто он мне кое о чем напоминает.
- Что ж, надеюсь, на него можно положиться, - сказал Роумен. - Так,
значит, ты тоже друг мистеру Энну? - спросил он юнца.
- С вашего позволения, сэр, - отвечал Роули.
- Это несколько неожиданно, - заметил Роумен, - но, мне кажется, ему
можно верить. Я полагаю, он малый честный. Его родители - честные люди.
Ну-с, Джордж Роули, можешь воспользоваться случаем и, не мешкая, отрабо-
тать эту монету: поди скажи мистеру Поулю, что твой господин пробудет
здесь самое малое до завтрашнего полудня, а то и дольше. Скажи, что у
него здесь еще миллион дел, а еще того более - дел, которые нельзя долж-
ным образом оформить, иначе как у меня в конторе на Хай Холборн-стрит.
Вот что... Давайте-ка с этого и начнем, - продолжал он, отпирая дверь. -
Разыщи... мистера Поуля и все ему передай. И единым духом назад, я хочу
поскорей расхлебать эту кашу.
Едва Роули вышел, адвокат взял понюшку табаку и взглянул на меня чуть
подобревшим взглядом.
- Ваше счастье, сэр, что лицо ваше говорит само за себя, оно лучше
любого рекомендательного письма. Возьмите хоть меня: я старый воробей,
меня на мякине не проведешь, и я берусь за ваше весьма беспокойное дело;
или возьмите этого деревенского паренька: у него достало ума не отка-
заться от подкупа и достало преданности прийти и рассказать вам об этом.
И всему причиной, я думаю, ваша наружность. Хотел бы я знать, какое впе-
чатление она произведет "а присяжных!
- И как она понравится палачу, сэр? - спросил я.
- Absit omen [39], - благочестиво произнес мистер Роумен.
И тут я услышал звук, от которого у меня душа ушла в пятки: кто-то
осторожно нажимал на ручку двери - проверял, заперто ли. А мы до этого
не слышали никаких шагов. С тех пор, как ушел Роули, в нашем крыле дома
стояла полнейшая тишина. И у нас были все основания полагать, что, кроме
нас, здесь никого нет, и тем самым, кто бы ни стоял сейчас под дверью,
он пришел тайком, а стало быть, намерения у него недобрые.
- Кто там? - крикнул Роумен.
- Прошу прощения, это я, сэр, - послышался вкрадчивый голос Доусона.
- Я от виконта, сэр. Он бы весьма желал переговорить с вами по делу.
- Передайте ему, Доусон, что я скоро приду, - сказал поверенный. -
Сейчас я занят.
- Благодарю вас, сэр! - был ответ.
И мы услышали, как его шаги медленно удаляются по коридору.
- Да, - сказал мистер Роумен, понизив голос и сохраняя напряженную
позу человека, который весь обратился в слух, - там и еще кто-то идет.
Уж я не ошибусь!
- А ведь вы правы! - сказал я. - И "от что неприятно: мне кажется,
второй остался где-то поблизости. Во всяком случае, по лестнице спускал-
ся только один.
- Гм... мы окружены? - спросил поверенный.
- Осада en regle! [40] - воскликнул я.
- Отойдемте подальше от двери, - предложил Роумен, - и обсудим поло-
жение, черт его дери. Безусловно, Ален сейчас подходил к двери. Он наде-
ялся войти, словно бы случайно, и посмотреть, что вы за птица. Ему это
не удалось, и теперь важно понять: остался ли он сам на часах у дверей
или оставил Доусона?
- Вне всякого сомнения, он остался сам. Но с какой целью? Не собира-
ется же он торчать под дверью всю ночь!
- Если бы только можно было ни на что не обращать внимания, - вздох-
нул мистер Роумен. - Но тут-то и сказывается уязвимость вашей позиции,
будь она неладна. Мы ничего не можем предпринять в открытую. Я должен
переправить вас из этой комнаты и из этого дома тайком, точно контра-
бандный товар; а как за это взяться, ежели к вашей двери приставлен ча-
совой?
- Волнением делу не поможешь, - сказал я.
- Ни в коей мере, - нехотя согласился он. - И подумать только, не за-
бавно ли, что в ту самую минуту, когда ваш кузен явился, чтобы увидать,
с кем он имеет дело, я как раз говорил о вашей наружности? Если помните,
я говорил, что ваше лицо нисколько не хуже рекомендательного письма. Хо-
тел бы я знать, окажет ли оно на мсье Алена то же действие, что и на
всех нас... хотел бы я знать, какое впечатление вы произведете на него?
Мистер Роумен сидел в кресле у камина спиной к окнам, я же, опустив-
шись на колени, машинально подбирал рассыпанные по ковру ассигнации, как
вдруг в нашу беседу вторгся медоточивый голос:
- Самое наилучшее, мистер Роумен. Он просит включить его в тот круг
поклонников, который, судя по вашим словам, уже существует.
ГЛАВА XIX
ВСЯ ПРАВДА О ТОМ, КАКАЯ КАША ЗАВАРИЛАСЬ В ЭМЕРШЕМЕ
В мгновение ока мы с поверенным вскочили на ноги. Мы позаботились
закрыть и запереть главные врата нашей цитадели, но, к несчастью, оста-
вили открытыми ворота для вылазок - ванную комнату; оттуда-то и прозву-
чали вражеские трубы. Наши оборонительные сооружения оказались без на-
добности: нас атаковали с тылу. Я только и успел шепнуть мистеру Роуме-
ну: "Хороша картинка, нечего сказать!" - на каковые слова он ответил жа-
лостным взглядом, словно бы говоря: "Не бейте лежачего". И я тут же об-
ратил взор на своего врага.
На нем была шляпа чуть набекрень, с очень высокой тульей и узкими
изогнутыми полями. Густые кудри выбивались из-под нее, точно у ярмароч-
ного шута, и выглядело это просто неприлично. Он щеголял в просторном
бобриковом пальто с капюшоном, какие носят ночные сторожа, зато подбито
