ворить вашу просьбу, переданную мне полковником Джеральдином, и прошу
вас помнить, что в любое время буду рад оказать вам и более серьезную
услугу.
Затем он принялся расспрашивать своего собеседника о политическом по-
ложении в Америке, и Сайлас ему отвечал с достоинством и толково.
- Вы еще молодой человек, - сказал принц, - но, как мне кажется, не
по возрасту серьезны. Может быть, вы слишком углубляетесь в ваши ученые
занятия? Впрочем, извините мою нескромность, быть может, я задел дели-
катную струну?
- Ах, я и в самом деле имею основания чувствовать себя несчастнейшим
из смертных! - ответил Сайлас. - Ибо на свете нет никого, кто бы так
страшно поплатился за свое простодушие, как я!
- Не стану добиваться вашей откровенности, - сказал принц Флоризель.
- Прошу вас лишь не забывать, что рекомендация полковника Джеральдина -
паспорт, не нуждающийся в печатях, и что я не только готов, но, быть мо-
жет, более других в состоянии вам помочь.
Сайлас был очарован любезностью высокородного собеседника, но вскоре
вновь вернулся к своим мрачным мыслям. Благосклонность принца крови не в
состоянии утешить душу, обремененную тягостной заботой, даже если душа
эта принадлежит республиканцу.
На вокзале Черинг-кросс таможенные чиновники, как всегда, из уважения
к принцу, пропустили его багаж без досмотра. Путешественников встретили
изящные экипажи, в одном из которых Сайлас был доставлен вместе со всеми
в резиденцию принца. Там полковник Джеральдин его разыскал и выразил ра-
дость, что мог оказаться полезным другу доктора, с большим теплом отоз-
вавшись о последнем.
- Надеюсь, что ваш фаянс прибыл в целости. По всему пути следования
были отданы особые распоряжения обращаться осторожно с багажом принца.
Затем, приказав слугам предоставить один из экипажей в распоряжение
молодого человека и уложить в багажник его сундук и сославшись на свои
придворные обязанности, полковник протянул ему на прощание руку.
Сайлас вскрыл конверт с адресом и приказал величавому кучеру везти
себя в Бокс-корт, что выходит на Стрэнд. Адрес был, видимо, кучеру зна-
ком, ибо он удивленно переспросил Сайласа. Все еще полный тревоги, Сай-
лас уселся в роскошный экипаж, покативший его к месту назначения. Тупик
был слишком узок, чтобы пропустить карету. Это был, собственно, проход в
ограде, по обе стороны которой высилось по каменной тумбе. На каждой из
них сидел человек; оба дружески кивнули кучеру, между тем как лакей,
открыв дверцу кареты, осведомился у Сайласа, снимать ли сундук, и если
так, куда его отнести.
- Будьте так добры, - ответил Сайлас, - доставьте его в дом номер
три.
Лакею пришлось призвать на помощь одного из тех, кто восседал на тум-
бах, а также и самого Сайласа, и только тогда, да и то с величайшим тру-
дом, удалось дотащить сундук до двери названного дома, где, как с ужасом
обнаружил Сайлас, уже столпилось изрядное число зевак. Однако, скрыв,
сколько мог, тревогу, он постучал в дверь и, когда ее открыли, предъявил
второй запечатанный конверт.
- Его сейчас нет дома, - сказал человек, принимая пакет, - но если
вам угодно оставить письмо и наведаться сюда завтра с утра, я буду в
состоянии сообщить вам, может ли он вас принять и в какой час. Угодно ли
вам также оставить сундук? - прибавил он.
- О да! - с жаром отвечал Сайлас, но в ту же минуту спохватился и с
не меньшим жаром объявил, что ему необходимо иметь сундук при себе.
Издеваясь над его нерешительностью, толпа с улюлюканьем двинулась за
ним к карете. Изнывая от стыда я страха, Сайлас попросил слуг подвезти
его в какуюнибудь тихую приличную гостиницу поблизости.
Карета принца доставила Сайласа в гостиницу "Крейвен" на Крей-
вен-стрит и тотчас отъехала, оставив его наедине со слугами гостиницы.
Единственным свободным номером оказалась комнатушка на четвертом этаже с
окнами во двор. Сюда-то, в это прибежище, пыхтя и ворча, дюжие слуги
вдвоем внесли злосчастный сундук. Нечего и говорить, что Сайлас следовал
за ними по пятам и что на каждом повороте лестницы у него замирало серд-
це. Ведь один неверный шаг, и сундук мог опрокинуться через перила и вы-
валить на каменные плиты вестибюля роковое сокровище!
Как только Сайлас очутился у себя в номере, он присел на краешек кро-
вати, чтобы отдышаться после пережитой муки. Но действия не в меру рети-
вого коридорного заставили его снова вскочить: встав на колени подле
сундука, тот уже возился над сложной системой его застежек.
- Не трогайте сундук! - закричал Сайлас. - Пока я здесь, мне ничего в
нем не понадобится.
- В таком случае вы могли бы оставить его в вестибюле, - проворчал
коридорный, - чем волочить этакую храмину наверх. Чем только он у вас
набит, не пойму! Если деньгами, то вы, должно быть, много богаче меня.
- Деньгами?! - воскликнул Сайлас. - Что вы хотите этим сказать? У ме-
ня нет никаких денег, и не говорите, пожалуйста, глупостей.
- Успокойтесь, хозяин, - ответил коридорный и подмигнул. - Никто не
тронет драгоценностей, которые принадлежат вашей милости. Мне-то вы мо-
жете довериться, как государственному банку, - прибавил он, - но, пос-
кольку сундучок ваш и в самом деле тяжеловат, я был бы не прочь выпить
за здоровье вашей милости.
Сайлас протянул слуге два наполеондора, извиняясь при этом, что расп-
лачивается иностранной валютой, и оправдываясь тем, что он только прибыл
в Англию. Коридорный, ворча пуще прежнего и переводя полный презрения
взгляд с монет, очутившихся на его ладони, на тяжелый сундук, наконец
соизволил выйти.
Несчастный уроженец Новой Англии, как только остался один, принялся с
пристрастием обнюхивать все щели и отверстия в сундуке. Ведь вот уже
двое суток, как в нем покоилось мертвое тело. Впрочем, погода эти дни
стояла прохладная, и сундук продолжал хранить свою омерзительную тайну.
Сайлас уселся на стуле подле сундука и, закрыв лицо руками, погрузил-
ся в глубокое раздумье. Если только его не освободят от груза в самое
скорое время, ему не избежать разоблачения. На что он мог рассчитывать,
один, в чужом городе, без друзей и пособников? Если рекомендация доктора
Ноэля не возымеет должного действия, - прощай Новая Англия навсегда!
Он начал меланхолически перебирать честолюбивые мечты, которые питал
прежде: никогда-то ему теперь не стать героем и представителем своего
родного Бангора, что в штате Мэн; не продвигаться ступень за ступенью по
общественной лестнице; почести одна за другой не ПОСЫПАЮТСЯ на него; и
уж, наверное, ему придется расстаться с мыслью быть избранным в прези-
денты Соединенных Штатов Америки и оставить по себе безвкуснейший памят-
ник, призванный украшать вашингтонский Капитолий! Отныне он прикован к
трупу, заключенному в этом громоздком сундуке. Нет, нет, надо тотчас от
него избавиться, иначе Сайлас навсегда должен будет отказаться от мечты
пополнить своим именем список своих блистательных соотечественников!
Я бы не осмелился даже попытаться передать, какими словами честил он
и доктора, и несчастную жертву убийцы, и мадам Зефирин, и коридорного, и
лакеев принца Флоризеля - словом, всех, кто был хотя бы косвенно причас-
тен к постигшей его беде.
Часам к семи вечера он прокрался вниз пообедать, но желтые стены рес-
торана вызывали в нем омерзение; ему казалось, что все на него подозри-
тельно косятся, и он не мог ни на минуту позабыть о сундуке, безмолвно
ожидавшем его наверху. Нервы его были так натянуты, что, когда официант
подошел после десерта предложить ему сыру, он вскочил со стула, пролив
на скатерть остатки эля.
Официант пригласил его проследовать в курительную и, хоть Сайлас
предпочел бы немедленно вернуться к своему роковому кладу, у него не
хватило духу отказаться, и он спустился в еле освещенный газовыми рожка-
ми черный, закопченный подвал, который в те времена заменял, - а быть
может, и по сию пору заменяет - клуб обитателям гостиницы "Крейвен".
Два меланхолических игрока играли на бильярде, им прислуживал маркер
в чахоточной испарине. Поначалу Сайласу показалось, что в курительной
никого, кроме этой троицы, нет. Но в следующее мгновение взгляд его упал
на фигуру курильщика, сидевшего в углу. Вид у него был скромный, весьма
почтенный, и он сидел, опустив глаза. Сайлас был готов поручиться, что
где-то видел его лицо и прежде. Костюм был другой, и все же он узнал в
нем одного из сидевших на каменных тумбах у въезда в Бокс-корт - того
самого, который помогал тащить сундук от кареты к дверям дома номер три
и обратно. Уроженец Новой Англии, не задумываясь, повернулся и побежал
без оглядки, и только тогда успокоился, когда очутился в своем номере и
запер дверь на ключ и на задвижку.
Осаждаемый самыми страшными видениями, какие только была способна
создать его фантазия, он всю ночь прободрствовал подле покойника, заклю-
ченного в сундук. Предположение, высказанное коридорным, будто сундук
его набит золотом, вселило в его сердце новые страхи, и он не смел уже
ни на минуту сомкнуть глаз, между тем как присутствие переодетого зеваки
из Бокскорта убедило Сайласа, что он вновь сделался мишенью каких-то та-
инственных махинаций.
Вскоре после полуночи, побуждаемый тревожными подозрениями, Сайлас
приоткрыл дверь и выглянул в коридор, тускло освещенный одиноким газовым
рожком. Неподалеку от своей двери он увидел распростертого на полу чело-
века, одетого в ливрею гостиничного слуги. Он подошел к спящему на цы-
почках. Тот лежал на боку, заслонившись правой рукой. И вдруг, в ту са-
мую минуту, когда американец над ним наклонился, спящий отвел руку, и
Сайлас вновь очутился лицом к лицу с зевакой из Бокс-корта.
- Покойной ночи, сударь, - любезно произнес тот, не поднимаясь с по-
лу.
Сайлас растерялся от неожиданности и молча вернулся в свою комнату.
Под утро, измученный тревогами, он уснул, сидя на стуле и положив го-
лову на сундук. Несмотря на неловкую позу и страшную подушку, сон его
был крепок и долог. Очнулся он поздно утром от резкого стука в дверь.
Он поспешил ее открыть. То был коридорный.
- Вы и есть тот самый господин, который вчера был в Бокс-корте? -
спросил он.
Дрожащим голосом Сайлас подтвердил, что это так.
- Следовательно, эта записка вам, - сказал слуга, протягивая ему за-
печатанный конверт.
Сайлас разорвал его. Письмо состояло всего из одной фразы:
"Сегодня, в двенадцать".
Сайлас явился в Бокс-корт минута в минуту. Дюжие слуги подхватили
сундук и понесли его вперед; Сайласа между тем ввели в комнату, где спи-
ной к дверям сидел какой-то человек и грелся у камина.
Он даже не повернул головы. Ни шум шагов, ни стук сундука о голые
доски пола, казалось, не в состоянии были вывести его из глубокой задум-
чивости. Сайлас стоял, трепеща от страха, в ожидании, когда его соизво-
лят заметить.
Прошло, должно быть, не меньше пяти минут, прежде чем сидевший повер-
нулся в кресле. Сайлас очутился лицом к лицу с принцем Флоризелем Бо-
гемским.
- Так-то, сударь, - произнес принц голосом, полным суровости, -
так-то вы отблагодарили меня за мою любезность! Вы втираетесь в доверие
к людям, занимающим известное положение в обществе, затем лишь, чтобы
избежать последствий собственных преступлений. Теперь мне понятно, отче-
го вы вчера так смутились, когда я с вами заговорил.
- Поверьте мне, ваше высочество, - сказал Сайлас, - я ни в чем не по-
винен, кроме того, что родился под несчастной звездой. - И, торопясь и
сам себя перебивая, юный американец чистосердечно рассказал принцу всю
историю своего несчастья.
- Я вижу, что ошибся, - сказал принц, выслушав Сайласа до конца. - Вы
всего лишь жертва, и, поскольку у меня нет оснований наказывать вас, я
сделаю все, что в моих силах, чтобы вас спасти. А теперь, - прибавил он,
- к делу. Откройте ваш сундук и покажите мне его содержимое.
