- с яростью сказал доктор. - Для чего человеку даны глаза и дар речи,
если он не может заметить и описать по памяти черты своего врага? Я зна-
ком со всеми бандитскими шайками Европы и мог бы тотчас опознать его, и
таким образом знал бы, каким оружием лучше всего вас от него защитить.
Попытайтесь на будущее, бедный мой мальчик, развить в себе эту способ-
ность. Вы увидите, что она может пригодиться.
- На будущее! - уныло повторил Сайлас. - Как можно говорить о будущем
человека, которого ожидает виселица?
- Юность - пора малодушия, - сказал доктор. - В этом возрасте человек
склонен сгущать краски. Я стар и, как видите, никогда не отчаиваюсь.
- Но кто мне поверит в полиции? - спросил Сайлас.
- Разумеется, никто, - ответил доктор. - Судя по всему, вас запутали
как следует, и с этой стороны ваше положение достаточно безнадежно: с
узкой точки зрения блюстителей закона, вы окажетесь очевидным убийцей.
Имейте еще в виду, что нам известна только часть замысла и что бессо-
вестные заговорщики несомненно подстроили множество дополнительных улик,
которые должны будут всплыть на следствии и доказать вашу неоспоримую
виновность.
- Значит, мне нет спасения, и я погиб! - воскликнул Сайлас.
- Я этого не сказал, - возразил доктор Ноэль, - ибо я человек осто-
рожный.
- Ну, а что делать с этим? - спросил Сайлас, указывая на тело. - Вот
она, улика, на моей постели! Ее не объяснишь, от нее не избавишься, на
нее невозможно смотреть без ужаса!
- Ужаса? - повторил доктор. - Ну, нет. Когда ломается машина, именуе-
мая человеческим организмом, она оказывается всего-навсего машиной, хит-
роумной машиной, которую остается исследовать с помощью ланцета. Кровь,
как только она застынет и запечется, перестает быть человеческой кровью.
Мертвая плоть перестает быть той плотью, которая вызывает вожделение лю-
бовника или уважение друга. Все изящество, вся привлекательность, а так-
же и весь ужас ее исчезают вместе с оживлявшим ее духом. Приучитесь
смотреть на нее спокойно, ибо если плану, который я задумал для вашего
спасения, суждено осуществиться, вам придется провести несколько дней
бок о бок с тем, что сейчас вас так ужасает.
- Плану? - воскликнул Сайлас. - Так у вас есть план? Ах, доктор, со-
общите его мне поскорее. А та я совсем отчаялся!
Доктор на этот раз не ответил ничего и, подойдя к постели, принялся
за осмотр тела.
- Смерть не подлежит сомнению, - пробормотал он. - И, как я и пола-
гал, карманы пусты и с воротничка срезана метка портного. Работа добро-
совестная и ловкая. К счастью, он небольшого роста.
Сайлас слушал этот монолог с тревожным вниманием. Наконец доктор,
окончив осмотр трупа, сел на стул и с улыбкой обратился к американцу.
- С той минуты, как я к вам вошел, - сказал он, - несмотря на то, что
мои уши и мой язык были все время заняты, глаза мои тоже несли неустан-
ную службу. И вот я заприметил у вас в углу одну из тех чудовищных
конструкций, без которых ваши соотечественники не появляются ни в одном
из уголков земного шара. Я имею в виду ваш сундук. До настоящей минуты я
никак не мог понять назначения этих монументов. И вдруг пелена приоткры-
лась. Для удобства ли работорговли были они придуманы, или для того,
чтобы заметать следы слишком вольного обращения с охотничьим ножом, я
еще не берусь сказать. Одно мне ясно во всяком случае: такой сундук су-
ществует для того, чтобы заключать в себе человеческое тело.
- Помилуйте! - воскликнул Сайлас. - Неужели вы можете еще шутить в
такую минуту?
- Пусть я и выражаюсь с некоторой долей игривости, - ответил доктор,
- но смысл моих речей в высшей степени серьезен. А поэтому, мой дорогой
друг, потрудитесь первым делом опростать ваш сундучок.
Подчинившись властной манере доктора Ноэля, Сайлас принялся выполнять
его распоряжение. В одну минуту все содержимое сундука было свалено на
пол беспорядочной кучей. Затем они вдвоем подняли труп с постели - Сай-
лас держал его за ноги, доктор подхватил под плечи - и не без труда,
согнув его вдвое, запихнули в сундук. Общими усилиями им удалось закрыть
крышку; доктор собственными руками запер сундук и обмотал ремнями, между
тем как Сайлас побросал свои вещи в гардероб и комод.
- Ну вот, - сказал доктор, - первый шаг к вашему спасению сделан.
Завтра, вернее сегодня, вам необходимо усыпить подозрительность портье,
уплатив ему все, что вы задолжали за квартиру. Мне же доверьте принять
меры, которые должны привести дело к благополучному концу. А сейчас я
попрошу вас пожаловать ко мне, я вам дам сильнодействующее и вполне
безвредное снотворное. Ибо, что бы вас ни ожидало впереди, вам необходи-
мо освежиться глубоким сном.
Следующий день навеки остался в памяти Сайласа, как самый долгий день
в его жизни. Казалось, что он не кончится никогда. Он никого не принимал
и просидел до вечера у себя в углу, уныло воззрившись на сундук. Он по-
жинал плоды собственной нескромности: из комнаты мадам Зефирин за ним
неустанно следили. Это его так измучило, что он наконец загородил щелку
со своей стороны. Избавившись от соглядатаев, он провел остаток времени
в покаянных слезах и молитве.
Поздно вечером к нему вошел доктор Ноэль, держа в руках два запеча-
танных, но не надписанных конверта. Один из них был туго набит и топор-
щился, другой, напротив, казался совершенно пустым.
- Сайлас, - сказал он, присаживаясь, к столу, - пришло время объяс-
нить вам план спасения, который я для вас придумал. Завтра, рано поутру,
принц Флоризель Богемский возвращается в Лондон после нескольких дней,
проведенных в Париже на масленице. Некогда, много лет назад, мне пос-
частливилось оказать шталмейстеру принца, полковнику Джеральдину, одну
из тех услуг, весьма обычных в моей профессии, которые, однако, не забы-
ваются ни той, ни другой стороной. В чем именно заключалась моя услуга,
неважно. Достаточно сказать, что полковник готов сделать для меня все,
что в его силах. Вам необходимо перебраться в Лондон, избежав таможенно-
го досмотра вашего багажа. Казалось бы, почти невозможное дело, но тут я
вспомнил, что багаж такого значительного лица, как принц, свободен от
досмотра. Я обратился к полковнику Джеральдину, и мне удалось получить
от него благоприятный ответ. Итак, если вы завтра к шести часам утра по-
дойдете к отелю, который занимает принц, ваш сундук попадет в его багаж,
а сами вы совершите переезд в качестве лица, состоящего в его свите.
- Теперь, когда вы об этом заговорили, я припоминаю, что уже имел
честь видеть и самого принца и полковника Джеральдина. Я даже слышал об-
рывок их разговора на балу.
- Вполне возможно; принц любит вращаться в самых разнообразных кру-
гах, - ответил доктора - С приездом в Лондон, - продолжал он, - ваша за-
дача почти решена. В этом, более толстом конверте, который я не решаюсь
надписать, содержится письмо. Вскрывши другой, вы узнаете адрес, по ко-
торому вам надлежит доставить как письмо, так и сундук. Там у вас сундук
заберут, после чего вас никто больше не станет беспокоить.
- Увы! - сказал Сайлас. - Я всей душой хотел бы вам поверить. Но воз-
можно ли все это? Вы обещаете мне чудесное избавление, но, подумайте са-
ми, может ли мой рассудок в него уверовать? Будьте же великодушны и по-
ясните мне хотя бы что-нибудь.
В чертах доктора проступило неудовольствие.
- Мальчик, - сказал он, - вы не знаете, о чем просите. Но пусть так.
В моей жизни хватало унижений, и я к ним привык. Да и смешно было бы
после того, как я вам открыл уже так много, пытаться удержать последнее.
Знайте же, что хоть в настоящее время я и представляюсь фигурой незамет-
ной и тихой - этаким скромным, одиноким отшельником, всецело преданным
науке, - некогда, в дни моей молодости, имя мое гремело рядом с именами
самых отчаянных и дерзких преступников, обитавших в Лондоне. И хоть
внешне я казался лицом почтенным и достойным всяческого уважения, на са-
мом деле своим влиянием я был обязан тому, что принимал участие в делах
таинственных, преступных и воистину ужасных. Вот и сейчас я прошу выру-
чить вас одного из тех, кто мне тогда беспрекословно повиновался. Шайка
их состояла из самого пестрого сброда, в ней были представлены все нации
мира; люди, искушенные во всякого рода темных делах; связанные друг с
другом страшной клятвой, члены ее промышляли одним и тем же делом. Дело
это было - убийство. А тот, кого вы принимали за безобиднейшего старич-
ка, был главарем этой грозной шайки.
- Как, - вскричал Сайлас, - убийство! Человек, который промышлял
убийством! И вы думаете, что я могу подать вам руку? Принимать от вас
услуги? Темный и преступный старик, неужели вы хотите воспользоваться
моей молодостью и моей бедой, чтобы сделать меня своим соучастником?
Доктор с горечью засмеялся.
- Право, мистер Скэддемор, - сказал он, - на вас не угодишь. Впрочем,
выбирайте между убийцей и убитым. Если совесть ваша столь щекотлива, что
не дозволяет вам воспользоваться моей помощью, так и скажите, и я вас
тотчас покину. И управляйтесь себе, пожалуйста, с вашим сундуком и его
содержимым, как вам продиктует ваша щепетильная совесть.
- Приношу вам свои извинения, - сказал Сайлас. - Я не имел права так
скоро забыть ваше благородное предложение помочь мне, сделанное вами еще
до того, как вы убедились в моей невиновности. Я по-прежнему буду с бла-
годарностью следовать всем вашим советам.
- Вот и отлично, - сказал доктор. - Я вижу, что вы начинаете приобре-
тать житейский опыт.
- Впрочем, - продолжал уроженец Новой Англии, - поскольку вы, по
собственному вашему признанию, привыкли к этой трагической деятельности,
а люди, которым вы меня препоручаете, являются вашими старинными товари-
щами и друзьями, не проще ли было бы вам взять на себя доставку сундука
в Лондон и избавить меня раз и навсегда от этого ненавистного груза?
- Нет, вы неподражаемы! - сказал доктор. - Неужели вы думаете, что я
без того недостаточно вожусь с вашими делишками? Поверьте, с меня хва-
тит. Можете принимать мои услуги, можете не принимать - это уж как вам
вздумается, и, пожалуйста, избавьте меня от изъявлений вашей благодар-
ности, ибо чувствами вашими я дорожу не больше, чем вашим интеллектом.
Придет время, и если вам суждено будет в добром здравии и ясном уме до-
жить до зрелых лет, вы взглянете на все это дело иначе, и тогда вам бу-
дет стыдно за ваше сегодняшнее поведение.
С этими словами доктор поднялся и, сухо повторив свои распоряжения,
покинул комнату, не дав Сайласу времени ответить.
На следующее утро Сайлас явился в названный доктором отель, где был
любезно принят полковником Джеральдином и на время избавлен от забот о
своем сундуке и его ужасном содержимом. Путешествие прошло без особых
приключений, если не считать того, что молодому человеку время от време-
ни приходилось слышать, как матросы и носильщики ворчат между собой по
поводу необычного веса багажа его высочества. Сайлас ехал в одном вагоне
со слугами, так как принц Флоризель изъявил желание проделать этот путь
наедине со своим шталмейстером. Однако на борту парохода Сайлас привлек
к себе внимание его высочества необычайно меланхолическим видом, с каким
он неотрывно смотрел на кучу чемоданов, сложенных на корме. Он все еще
был полон тревоги за будущее.
- Вот молодой человек, - сказал принц, - на душе у которого какая-то
печаль.
- Это тот самый американец, - сказал Джеральдин, - которому вы по мо-
ей просьбе разрешили сопровождать вас в качестве члена вашей свиты.
- Да, и это мне напоминает, что я не исполнил долг вежливости, - ска-
зал принц Флоризель и тут же подошел к Сайласу и заговорил с ним в своей
обычной обворожительной манере:
- Я был счастлив, мой молодой друг, что оказался в состоянии удовлет-
