своей полной безопасности, они двигались без охранения и, когда перед самым
городом неожиданно были обстреляны из придорожного гаоляна, в бешеной ярости
принялись залпами обстреливать невидимого противника. Захватить никого не
удалось, но вскоре установили, что нападение было организовано хунхузами,
как именовали японцы китайских партизан, действовавших в Манчжурии еще со
времен японо-китайской войны. Прошло с полчаса, пока японцы успокоились и
двинулись дальше.
На главной площади города Дальнего японские колонны встретил Танака. Он
был в парадной форме, верхом на коне и преисполнен сознания важности
происходящего. Войска генерал приветствовал криками "банзай", на что солдаты
отвечали теми же возгласами,
Узнав про нападение, Танака обрадовался.
- Это хороший предлог для наложения контрибуция на китайское население.
Разместите на постой солдат, а затем мы займемся сбором контрибуции в центре
города под наблюдением офицеров. Собранные деньги будут направлены в подарок
нашему божественному императору. Что касается окраин, то там пусть солдаты
сами займутся ее сбором. Всех оказывающих сопротивление уничтожать на месте,
- распорядился Танака.
"К вечеру весь город наполнился мятущимися в ужасе китайцами, которых
преследовали вооруженные японские солдаты.
Пойманных ставили на колени, заставляли наклонять головы, потом японцы
рубили их короткими и острыми мечами. Скоро вся центральная площадь города
была завалена трупами казненных.
Утром Танака с большой свитой приехал полюбоваться на обезглавленные
трупы. Он вспомнил, как десять лет назад организовал резню китайцев после
взятия японцами Порт-Артура.
- Эта казнь китайцев - хороший пролог перед нашим вступлением в
Порт-Артур в нынешней японо-русской войне. Опьяненные видом крови солдаты
ринутся на русских и уничтожат их так же, как мы уничтожаем здесь китайцев.
И так будет со всеми, кто посмеет сопротивляться храбрым солдатам великой
Страны Восходящего Солнца, - напыщенно произнес генерал, обращаясь к своему
окружению.
В этот момент откуда-то из-за угла раздался одинокий выстрел. Пуля
сорвала эполет с плеча Танаки. Генерал вздрогнул и побледнел. Затем приказал
во что бы то ни стало найти стрелявшего и казнить его. Но одноухий китаец со
шрамом на лице, как описывали его японские солдаты, успел скрыться среди
китайских хибарок, и его найти не удалось. Обозленный Танака приказал сжечь
китайский поселок вместе с жителями. Вскоре огромный пожар охватил китайскую
окраину Дальнего. Генералу доложили, что среди трупов сгоревших обнаружен и
виновник покушения.
Около девяти часов вечера сборный отряд Звонарева подошел к горящей
станции Тафаншин.
У станции Звонарева встретил Белоногов.
- Тут, ваше благородие, брошена уйма всякого добра, - сообщил он. -
Блохин нашел целый вагон со снарядами и ружейными патронами.
- Вот так так! - удивился Родионов. - Мы на позиции сидели без снарядов,
а тут их, оказывается, целый вагон, который бросают на поживу японцам!
- Снаряды нам уже не нужны, так как нет пушек, а патроны следует раздать
стрелкам, - решил Звонарев и велел послать несколько человек за патронами.
- Неужто опять на позицию пойдем? - взволновались стрелки.
- Мало, что ли, сегодня воевали? Надо и отдохнуть после боя.
Звонарев успокоил их, объяснив, что патроны надо разобрать по рукам,
чтобы они не достались японцам. Солдаты внимательно выслушали и одобрительно
загудели.
- Честь имеем явиться, ваше благородие! - неожиданно появились перед
прапорщиком Кошелев, Мельников и Грунин.
- Где вы, черти, пропадали? Мы по вас уже панихиду служить собрались, -
приветствовал их Звонарев.
- Значит, жить долго будем, - весело ответил Кошелев.
Услышав, что Мельников нашелся, Варя и Шурка кинулись к нему.
- Как вы спаслись? Неужели даже не ранены? - закидали они вопросами
фельдшера.
- Бог, должно, меня спас: когда я из блиндажа вышел до ветру, тут и
ударило! Я решил, что там всех побило, а тут японцы со всех сторон наседают,
я и подался бежать, пока аж здесь не оказался. Тут встретил Кошелева с
Груниным, а на станции нас нашел Блохин и послал к вам, - коротко изложил
Мельников свои приключения.
- Будешь у меня за начальника санитарной части! - улыбнулся Звонарев. -
Вот тебе две сестры в помощь, да, может, найдешь фельдшеров среди стрелков.
- У меня, ваше благородие, за станцией стоят три санитарные двуколки,
есть в них и медикаменты, - проговорил Мельников.
- Где вы достали? - удивленно спросила Варя.
- Стрелки бросили при отступлении.
Фельдшер с обеими девушками направился к повозкам.
Через несколько минут явился Лебедкин и сообщил, что Заяц нашел на
складах несколько ящиков консервов и много обмундирования.
Звонарев быстро направился к складам.
У крытых пакгаузов стояла целая" толпа народу. Ни столбы огня,
вырывающиеся из складов, ни грохот падающих балок, ни тучи головешек,
сыпавшихся сверху, не могли остановить смельчаков, вытаскивавших из складов
различное имущество.
Заяц, как курица-наседка, принимал все принесенное имущество под свою
охрану.
- Чего ты тут набрал? - спросил его Звонарев.
- Одежи и обуви человек на сто, консервов с полтысячи банок, хомуты,
шлеи, чересседельники и бельишка малость!
- Куда же мы все это денем?
- Консервы по рукам раздадим, белье и одежу тоже, а хомуты в санитарные
двуколки положим: на Утесе в хозяйстве они нам пригодятся.
- Надо бы, ваше благородие, нам выставить охранение, - предложил
Родионов, - а то, не ровен час, налетит на пожар японец или хунхуз и
переполоху наделает.
- Стрелков, что ли, нарядить?
- Ненадежны они: пуганая ворона, говорят, куста боится, а у страха глаза
велики! Им сегодня солоно пришлось на позициях. Наших послать придется.
Пошлем в дозор Кошелева с пятью человеками. Он у нас разве только
штабс-капитана боится, после того как на него чихнул!
- Не больше твоего, Тимофеич! - из темноты отозвался наводчик и стал
подбирать людей для дозора.
- Что-то без нас на Утесе Ведмедь наш делает? - проговорил Блохин,
который сидел вместе с Родионовым и Лебедкиным. - Поди скучает и со скуки
водку лакает!
- Был бы он сегодня с нами на позиции, вовек бы оттуда не ушел! Пропал бы
сам и нас всех погубил! - задумчиво ответил Лебедкин.
- Хорошо, что хоть наш прапорщик не очень боевой, - усмехнулся Родионов.
- Зато не форсит и нас слушает, - заступился Блохин.
- Это он правильно делает: миром да собором до всякого дела дойдешь и все
обмозгуешь. Нам бы теперь только потихоньку до Артура добраться! - вздохнул
Блохин.
- Надо найти наши полки и к ним пристать, - добавил Родионов.
Через полчаса горнист заиграл поход, и отряд стал собираться. Впереди
должен был ехать Заяц на двух парах коров, запряженных в где-то найденную им
походную кухню, за ним - санитарные повозки, а дальше стрелки и
артиллеристы. Для лучшего надзора за стрелками, которых никто не знал,
Звонарев поставил их под команду Блохина и еще четырех артиллеристов.
С японской винтовкой в руках Блохин спешно строил свое войско, покрикивая
на стрелков. Он был польщен и смущен своим назначением, впервые за свою
жизнь выступая в роли командира.
- Геройский у вас командир! - шутили артиллеристы. - Одно слово Блоха!
- Лебедкин! - позвал Звонарев. - Надо будет взорвать или поджечь вагон со
снарядами. Справишься с этим?
- Так точно! Возьму двух человек и мигом оборудую. - И солдат повернул
назад к станции.
Не прошло и пяти минут, как огромное пламя высоко взлетело в темноте ночи
и страшный грохот потряс воздух, долго еще отдаваясь эхом в спящих сопках.
- Все взорвали, ваше благородие! - доложил вернувшийся Лебедкин.
- Будешь пока в арьергарде со своими людьми нас от японцев прикрывать, а
я вперед пойду, чтобы с дороги не сбились в темноте, - распорядился
Звонарев.
Отряд уже отошел верст на шесть от Тафаншина, когда впереди неожиданно
раздались отдельные ружейные выстрелы, скоро перешедшие в сильнейшую
перестрелку. Звонарев остановил свой отряд.
- Что за стрельба, понять не могу! - недоумевал прапорщик.
- Японец нас обошел! - заметили в толпе.
- У тебя, что ли, он между ног пролез, пока ты звезды считал, дурья ты
голова! - отозвался Блохин. - На позиции он остался, а сзади нас идут еще
стрелковые полки и охотники.
- Чем гадать-то зря, пошлем, ваше благородие, вперед разведку, -
посоветовал Родионов.
- Блохин, иди со стрелками вперед! Пройдешь с полверсты, шли гонца с
известием, через версту еще, а там и поворачивай обратно, а мы здесь пока
переждем, - распорядился Звонарев.
Отобрав человек двадцать стрелков, Блохин ушел с ними в темноту.
Через полчаса гонец от Блохина сообщил, что впереди все спокойно и никого
нет.
Следующий гонец сообщил, что с ними повстречались отставшие солдаты
Четырнадцатого полка, которые уверяли, что на идущие полки напала японская
кавалерия, но была отбита.
- С вами был один Четырнадцатый полк? - спросил Звонарев.
- Вся дивизия, ваше благородие! По тревоге вечером поднялись и пошли
скорым маршем прямо на Артур, - доложил стрелок.
Вскоре подошел и сам Блохин.
- Видать, наши стрелки здорового деру дали! - начал он свой доклад. -
Повозок всяких на дороге побито да поломано видимо-невидимо, а людей нет!
Послышался быстро приближавшийся конский топот. Солдаты настороженно
вскинули винтовки на изготовку.
- Кто идет? - воскликнул Родионов.
- Свои! От поручика Енджеевского к вам высланы, - послышался ответ, и
двое верховых, держа третью лошадь за повод, подъехали к отряду.
- Где тут прапорщик будет? - спросил один из них.
Звонарев отозвался.
- За вами поручик лошадь прислали! Просили вас приехать к себе.
- Японцы-то где? - спросило сразу несколько голосов.
- На наших позициях гуляют, костры жгут да пляшут от радости, - ответил
охотник.
- А как же кавалерия ихняя в тылу оказалась?
- Какая кавалерия! Просто зря тревогу подняли.
Передав командование Родионову, Звонарев поехал к поручику.
Вскоре они подъехали к группе развесистых деревьев, под которыми был
разложен костер. Около него, на бурке, подложив под голову папаху растянулся
Стах. Тут же лицом к огню лежало на земле несколько человек стрелков. Над
костром кипел большой чайник, и солдаты подбрасывали под него сухие ветки.
Поодаль стояли стрелки Блохина, поджидая подхода своего отряда.
Вскоре подошел и остальной отряд.
До девяти часов утра следующего дня охотничья команда Енджеевского и
отряд Звонарева оставались на Тафаншинских высотах. Японцы не делали никаких
попыток к наступлению, но оставаться тут все же было опасно, так как части
дивизии Фока отошли уже верст десять за Нангалин, и, таким образом,
арьергард оторвался от дивизии более чем на тридцать верст.
Когда отряд приготовился к выступлению, Звонарев и Енджеевский решили
посмотреть издали на Цзинджоу. Доскакав до одной из сопок, они стали в
бинокль разглядывать покинутые позиции.
Несколько рот японцев усиленно приводили их в порядок: поправляли окопы,
свозили захваченные орудия. Вдали, за бродом Цзинджоу, были видны большие
колонны японцев, уходящие на север.
- Неужели японцы уходят из Цзинджоу? - не поверил своим глазам Звонарев.
- Черт бы побрал Фока с его трусостью! Останься паши полки здесь, японцы
не посмели бы увести отсюда свои части! А теперь они спокойно отправляют
свои полки на север против Маньчжурской армии, - сообразил Стах. - Сейчас
пошлю к Фоку ординарца с этим известием, чтобы вернуть сюда наши полки!
- Едва ли только Фок поверит вам! Он так напуган, что, верно, уже
