- Прикажете сообщить в Дальний об отступлении? - напомнил Дмитриевский. -
Там сосредоточено многомиллионное имущество, которое в короткий срок
вывезти, конечно, невозможно, и его придется уничтожить, чтобы оно не попало
к японцам.
- Потом, потом! Дайте уйти от всей этой сумятицы! - И генерал широкой
рысью двинулся вперед. За ним затрусил и остальной штаб.
Командиры полков карьером поскакали к своим частям, и в полках поднялась
суматоха. Командиры батальонов лично обходили свои роты и передавали
распоряжение о выступлении, сокращая для верности срок на четверть часа,
ротные командиры урезывали время еще на четверть часа, а фельдфебеля просто
поднимали солдат по тревоге. В результате не через час, а через полчаса
обозы всех полков сплошной лавиной тянулись по всем дорогам, идущим к
Нангалину. Тотчас за обозами начали выступать и полки.
Оставленный в арьергарде Четырнадцатый стрелковый полк тоже недолго
задержался на месте. Трусоватый командир полка полковник Савицкий нервно
прислушивался к отдельным выстрелам, еще раздававшимся в направлении
цзинджоусюих позиций. Вскоре он вызвал к себе начальника охотничьей команды
поручика Енджеевского и приказал ему выдвинуться вперед и по возможности
"задержать японскую армию, которая в составе нескольких дивизий преследует
отходящий Пятый полк".
- Довольно-таки мудреная задача: с тремястами человек без артиллерии
задержать целую армию, - не без иронии ответил поручик.
- Продержитесь возможно дольше. Помните: жертвуя собою, вы спасете нашу
дивизию от разгрома, - с пафосом проговорил полковник.
- Сделаю все возможное и невозможное, господин полковник. Не поминайте
лихом, если не вернусь! - в тон Савицкому произнес Енджеевский, сдерживая
улыбку при виде взволнованного лица своего командира.
Поручик держался совсем другого мнения о намерениях японцев. Он не верил
в мифическую опасность, якобы грозившую русской армии. Понеся огромные
потери при штурме цзинджоуских позиций, японцы теперь приводили себя в
порядок после тяжелого боя и меньше всего думали о преследовании русских.
Отпустив поручика, командир Четырнадцатого полка решил, что его роль как
начальника арьергарда окончена, и приказал полку немедленно выступать к
Нангалину.
Около полуночи, когда утомленные поспешным отходом полки проходили мимо
разъезда Перелетный, находящегося в семи верстах от Нангалина, кто-то в
темноте принял конных разведчиков Пятнадцатого стрелкового полка за японскую
кавалерию и открыл по ним огонь. Перепуганные стрельбой обозы понеслись
вперед к Нангалину и проскочили его, не останавливаясь. Это вызвало
переполох на станции, где скопились лазареты и много раненых.
Генерал Фок поддался общему настроению и приказал немедленно подать себе
экстренный поезд в Артур. Но единственный паровоз на станции оказался
неисправным, и генерал поспешил сесть на лошадь и пуститься вдогонку своих
доблестных обозов.
Прошло немало времени, пока растерявшиеся начальники наконец догадались
подать сигнал "отбой", который был подхвачен всеми горнистами и трубачами.
Услышав сигнал, солдаты постепенно успокоились. Стрельба смолкла, полки
снова двинулись вперед.
В этот же день, вечером, в городе Дальнем, являющемся крупнейшим
оборудованным портом Квантунской области, в квартире градоначальника,
военного инженера в запасе Василия Васильевича Сахарова, сидел его друг и
компаньон по многочисленным коммерческим предприятиям, Николай Иванович
Тифонтай.
Сахарова с Тифонтаем связывало давнее знакомство еще по Петербургу.
Известный в то время авантюрист, считавшийся в придворных кругах "тибетским
врачом - Бадмаев, крестник самого царя Александра III, играл видную роль при
царском дворе. У Бадмаева служил секретарем китаец Тифонтай. По примеру
своего покровителя он тоже принял православие и стал называться в честь
наследника Николаем. Сахаров, тогда молодой блестящий гвардейский офицер,
постарался втереться в доверие к одной из самых приближенных фрейлин царевны
- Вырубовой. Она имела большое влияние на императрицу Александру Федоровну и
через нее на самого царя.
Вырубова лечилась у Бадмаева, и Сахарову представилась возможность
познакомиться и с Бадмаевым и с Тифонтаем.
Бадмаев стоял на стороне безудержной экспансии России на Восток и прежде
всего в Китай. Он не прочь был представлять в Петербурге "тяготеющие к
России китайские торговые, круги". Тифонтай полностью воспринял эту
политическую линию.
Как только Порт-Артур был занят Россией на правах аренды на двадцать пять
лет, и Тифоитай и Сахаров почувствовали, что настало время для активных
действий. Сахаров через Вырубову получил рекомендацию к всемогущему тогда
министру финансов Витте и был назначен градоначальником создаваемого города
и порта Дальнего. Тифонтай же с помощью Бадмаева стал главным поставщиком
русской армии в Маньчжурии и на Квантуне. Ловкими махинациями оба приятеля
вскоре создали себе хорошее состояние.
Сейчас Сахаров и Тифонтай сидели за небольшим, украшенным перламутром
столиком и пили шампанское. Они только что заключили крупную сделку.
Тифонтай купил все предприятия Сахарова в Дальнем. Сахаров знал, что городу
грозит японская оккупация, и в трудную для него минуту он решил обратиться к
своему другу Тифонтаю.
- Объегорили вы меня совсем, Николай Иванович! За шапку сухарей скупили
мои дома и заведения! - говорил Сахаров ему. - Пользуетесь затруднительным
положением и обираете меня, как липку!
Тифонтай сощурил свои черные глаза и, одернув костюм, с вежливой улыбкой
ответил:
- Не родился еще на свете человек, который сумел бы вас обойти, Василий
Васильевич! Шутка ли сказать, построить город и порт стоимостью в двадцать
миллионов рублей и составить себе на этом десятимиллионное состояние! Слава
о вас гремит по всему Дальнему ВОСТОКУ. Такие доходы - и ни одной, даже
самой паршивенькой, сенаторской ревизии? Поистине, вы маг и чародей у нас в
Квантуне!
- Но, Николай Иванович, вы известны не меньше Сахарова, вас знают на всех
биржах от Токио до Сингапура!
- Льстите мне, Василий Васильевич. Я всего лишь скромный и малоизвестный
купец.
- Не прибедняйтесь, Николай Иванович. Кому половина Артура принадлежит?
Вам. Там, куда ни плюнешь, все в Тифонтая попадешь: бани - Тифонтая,
мельница - Тифонтая, винокуренный завод - Тифонтая, театр - его же, не
говоря уже о всех кабаках и опиокурильнях. Здесь, в Дальнем, с сегодняшнего
дня вам тоже принадлежит до полусотни каменных домов, электрическая станция,
добрая половина складов и все публичные дома. Это ли не богатство! Нет,
Николай Иванович, честное слово, вы здорово сегодня меня объегорили,
приобретя мое имущество за бесценок.
- По-моему, это не более как дружеская услуга с моей стороны.
Завтра-послезавтра Дальний займут японцы, и все ваше имущество было бы
реквизировано, как принадлежащее русскому подданному и офицеру.
- Но ведь вы тоже русский подданный.
- Но не офицер, а мирный купец, готовый кому угодно платить любые налоги,
лишь бы не воевать.
- Да ведь мы с вами с начала войны не один миллион заработали на
поставках в армию.
- И еще заработаем, если будем вести себя умненько.
- Вы - быть может, я - нет: моя песенка в Дальнем спета. Перевел сегодня
по телеграфу все свои деньги в шанхайский банк при помощи японцев. Правда,
пришлось заплатить большие куртажные, но зато деньги будут в целости. Надо
отдать справедливость - японцы дальновидны в коммерческих делах. Понимают,
что я могу быть им еще очень и очень полезен в Артуре сейчас и после войны.
- У меня к вам, Василий Васильевич, есть деловое предложение. Я, как - вы
знаете, остаюсь здесь. Артур же, верно, будет обложен. Не возьмете ли на
себя труд присмотреть за моими артурскими предприятиями?
- Сколько я за это получу?
- Два процента от чистой прибыли.
- Меньше десяти я не согласен.
- Видит ваш русский бог и все китайские идолы, больше трех процентов я
вам дать не могу.
- Семь!
- Только для вас - четыре!
- Последнее слово - пять!
- Так и быть - сойдемся на четырех с половиной, но с одним условием: я
всегда должен быть в курсе всех артурских дел.
- Но если он будет блокирован?
- Нет такой блокады, которой не прорвали бы деньги.
- В свою очередь, вы будете информировать меня о всех моих делах в Китае,
Корее и Японии
- В Артуре вам придется кое-кому платить - некоторым регулярно, а другим
от случая к случаю. Одним словом, обычные российские порядки.
- Я вас слушаю, друг мой. - И Сахаров вынул записную книжку.
- Артурскому полицмейстеру Тауцу ежемесячно по сто рублей и ни одной
копейки больше. Если он вздумает вымогать, - шепните об этом Вере Алексеевне
Стессель с соответствующим, конечно, подношением, и она быстро поставит на
место этого жулика. Ей самой - почтительнейшие подношения: старинное
китайское золото и серебро, камни и всякие дамские украшения, но отнюдь не
деньги; цена подарка - в зависимости от важности ожидаемой услуги. К
генералу, само собой разумеется, ни-нини: раскричится сдуру и все испортит.
Комиссар артурского городского совета полковник Вершинин глуп, как пробка, и
потому честен. Подъехать к нему можно, уступая за бесценок разные нужные ему
вещи: отрез на шинель, белье, платки, духи - кстати, душиться он очень
любит.
- Одним словом, "борзых щенков", а не деньги, - понял Сахаров.
- Можете и щенков, если в них будет надобность. Затем, крепостной
интендант капитан Достохвалов. Ему постоянный оклад в триста рублей в месяц.
Крепостной инженер полковник Григоренко - в случае надобности, сколько
найдете нужным, но не больше тысячи. Крепостным жандармам, ротмистру
Микеладзе, ввиду его общепризнанной глупости, хватит и пятидесяти рублей в
месяц, зато поручику Познанскому, как особо вредному и жадному, меньше сотни
платить нельзя. Теперь моряки. Прежде всего адмирал Григорович. В деньгах он
не нуждается: своя рука владыка во всем портовом хозяйстве эскадры, зато
честолюбив. На этой его слабости и играйте. В Управлении портом, кроме того,
приходится давать всем и вся, но по мелочишкам - не больше четвертного. Вот,
кажется, и все великие и малые артурские акулы.
- Крепостной санитарный инспектор и крепостной контролер? - напомнил
Сахаров.
- Сдельно, от каждого протокола и акта; сумма - в зависимости от важности
дела.
- Связь с вами?
- Через верных людей, они к вам будут заходить под видом нищих или
разносчиков.
- Особые услуги?
- Что вы под этим подразумеваете? - несколько смутился Тифонтай.
- Военные тайны, - отрезал Сахаров.
- Они меня не интересуют, - лицемерно ответил Тифонтай.
- Не поэтому ли вы и имеете про запас паспорт японского подданного?
- Только в целях личной охраны, имея в виду предстоящее вступление
японцев. Но откуда вы это знаете?
- Чтобы такая продувная бестия, как вы, да не имела бы двойного или
тройного подданства! Не обижайтесь, Николай Иванович, - на вашем месте я
поступал бы точно так же.
- Приятно слушать умные речи. Если бы не это обстоятельство, то разве
знали бы мы сегодня в два часа дня о цзинджоуском разгроме как раз в тот
момент, когда этот дурак Надеин посылал в Артур свои победные реляции.
- Я все больше удостоверяюсь в том, что японская разведка поставлена на
необычайную высоту.
- Это вам, Василий Васильевич, особенно надо иметь в виду в Артуре:
каждый ваш шаг тотчас будет известен нам и соответственно оценен.
- Прикажете ваши слова понимать как угрозу?
- Бог с вами, это всего лишь дружеское предупреждение, не более, -
