св. Софии владыкам строити с сотскими; а старостам и торговцам доклады-
вая владыки или кто будет нашего роду князей в Новеграде, строити дом
св. Ивана. Торговая вся весы, мерила... епископу блюсти без пакости, ни
умаливати, ни умноживати и на всякий год извешивати. А скривится, а кому
приказано, а того казни(tm) близко смерти, а живот его на трое; треть
живота св. Софии, а другая треть св. Ивану, а третия треть сотским и Но-
вуграду. А се церковныя люди: игумен, игумения, поп, диакон и дети их; а
и кто в крылоси: попадья, чернец, черница, поломник (пришлец), свещегас,
сторожник, слепец, хромец, вдовица, пущеник, задушный человек, изгойской
(изгои трои): попов сын грамоте не умеет, холоп из холопства выкупятся,
купец одолжает; а и четвертое изгойство и себе приложим: аще князь оси-
ротеет... А се изыскахом: у третьей жене и у четвертой детям прелюбодей-
ная часть в животе. Аще будет полн животом, ино даст детем третией жены
и четвертой по уроку; занеже те и от закона отлучени. Из велика живота
дать урочная часть по оскуду; а из мала живота как рабочичищу часть, ко-
ня да доспех и покрут".
К 1137 году относится Устав, данный князем Святославом Ольговичем
новгородскому Софийскому собору; в начале его князь Святослав ссылается
на прадедов и дедов своих, которые установили брать епископам десятину
от даней, вир и продаж, от всего, что входит в княжой двор. К 1150 году
относятся уставные грамоты смоленского князя Ростислава Мстиславича и
епископа Мануила, данные епископии Смоленской. Вследствие давнего соеди-
нения Смоленской волости с Переяславскою под властию одного князя цер-
ковь смоленская находилась под ведомством епископа переяславского. Это
соединение должно было иметь впоследствии большие невыгоды уже по самому
отдалению Смоленской волости от Переяславской, отрезываемых друг от дру-
га почти всегда враждебною волостию Черниговскою; уже сын Мономаха,
Мстислав, имел намерение учредить в Смоленске особую епископию; понятно,
что сын его, смоленский князь Ростислав, спешил привести в исполнение
мысль отцовскую. Ростислав говорит в начале грамоты, что он устанавлива-
ет епископию, посоветовавшись с людьми своими, по повелению отца своего
святого, и для содержания епископа с клиросом дает церкви св. Богородицы
и епископу прощеников с медом, кунами, и продажами, с запрещением судить
их кому-либо другому, кроме епископа; дает церкви и епископу десятину от
всех даней смоленских, что сходится в них истых кун, кроме продажи, виры
и кроме полюдья. Сверх того князь дал несколько сел с изгоями и с зем-
лею; суд церковный утвержден исключительно за епископом. В конце грамоты
Ростислав говорит, что если кто захочет по зависти приложить опять Смо-
ленскую епископию к Переяславской, то князь имеет право отнять все дан-
ное на содержание епископа.
Эта грамота Ростислава Мстиславича, не представляющая никаких несооб-
разностей, не могущая, следовательно, подать повод ни к каким заподозри-
ваниям, служит лучшим доказательством в пользу церковных уставов Влади-
мира св. и Ярослава I, потому что, подобно им, заключает в себе устав о
судах церковных, принадлежавших епископу. Выше было замечено, что необ-
ходимо отнести начало церковного суда ко временам введения христианства
в Русь, необходимо отнести первые уставы об нем ко временам Владимира и
Ярослава, хотя бы и не в той форме, в какой они дошли до нас; что же ка-
сается до признания и употребления этих уставов в описываемое время, т.
е. от 1054 до 1228 года, то в этом не может быть никакого сомнения. Ру-
ководством, Кормчею книгою при церковном управлении и судах был принят у
нас с самого начала Номоканон, которым руководствовалась церковь гречес-
кая. Должно думать, что он употреблялся в описываемое время и в гречес-
ком подлиннике, потому что митрополиты и некоторые епископы были из гре-
ков, - и в славянском переводе, ибо есть свидетельства из XVI века о су-
ществовании тогда харатейных славянских кормчих, писанных при Ярославе I
и сыне его Изяславе. Что же касается до прав духовенства, как сословия,
то оно было свободно от гражданского суда, службы и податей гражданских.
Мы видели важное значение духовенства в первые времена введения хрис-
тианской веры в Русь, когда епископы являлись необходимыми советниками
князя во всем, касавшемся наряда в стране; в описываемое время это зна-
чение нисколько не уменьшилось: духовенство принимает сильное участие в
событиях, в примирениях князей, в утишении народных восстаний; мы виде-
ли, что после ослепления Василька киевляне отправили к Мономаху митропо-
лита Николая, который уговорил князя помириться с Святополком; Мономах
послушался митрополита, ибо чтил сан святительский, говорит летописец.
Игумен Григорий помешал войне между Мстиславом Владимировичем и Всеволо-
дом Ольговичем черниговским. Вячеслав употребил митрополита для перего-
воров с тем же Всеволодом Ольговичем. Белгородский епископ Феодор и пе-
черский игумен Феодосий были посредниками при заключении мира между ве-
ликим князем Изяславом Мстиславичем и черниговскими князьями. Когда Юрий
Долгорукий хотел выдать Ярославу галицкому двоюродного брата его, Ивана
Берладника, на верную гибель, то митрополит стал говорить Юрию: "Грех
тебе, поцеловавши Ивану крест, держать его в такой нужде, а теперь еще
хочешь выдать на убийство", - и Юрий послушался митрополита. Когда венг-
ры завладели Галичем, то митрополит поднимал князей отнять русскую во-
лость у иноплеменников. Митрополит Никифор для предупреждения войны меж-
ду Рюриком Ростиславичем и Всеволодом III взял на себя клятву, данную
Рюриком зятю своему Роману волынскому, причем сказал: "Князь! мы прис-
тавлены в Русской земле от бога удерживать вас от кровопролития". Тот же
митрополит помирил после Рюрика с Романом. Тимофей, духовник Мстислава
торопецкого, помирил этого князя с боярами. В Новгороде архиепископ не
раз является укротителем народных восстаний, примирителем враждующих
сторон, посредником между гражданами и князьями. В тот век, когда поня-
тия о народном праве были слабы, и не стыдились убивать или задерживать
послов, если речи их не нравились, послами обыкновенно отправлялись ду-
ховные лица, потому что за них менее можно было опасаться при всеобщем
уважении к их сану.
В людях описываемого времени не трудно заметить особенное расположе-
ние и уважение к монашеству; уважение это приобрели по праву древние
русские иноки, особенно иноки Киево-Печерского монастыря своими подвига-
ми. В тогдашнем обществе, грубом, полуязыческом еще, в котором новые,
лучшие понятия, принесенные христианством, встречали могущественное соп-
ротивление, первые монастыри представляли особое, высшее общество, где
новый порядок вещей, новая религия проповедовалась не словом только, но
делом. За стенами монастыря грубым страстям давался полный разгул при
первом удобном случае; в стенах монастыря - один ест через день просви-
ру, носит власяницу, никогда не ляжет спать, но вздремнет иногда сидя,
не выходят на свет из пещеры; другой не ест по целым неделям, надел ве-
риги и закопался по плеча в землю, чтоб убить в себе похоть плотскую;
третий поставил у себя в пещере жернова, брал из закромов зерновой хлеб
и ночью молол его, чтоб заглушить в себе корыстолюбивые помыслы, и дос-
тиг наконец того, что стал считать золото и серебро за ничто. Входя в
монастырские ворота, мирянин переселялся в иной, высший мир, где все бы-
ло чудесно, где воображение его поражалось дивными сказаниями о подвигах
иноческих, чудесах, видениях, о сверхъестественной помощи в борьбе с не-
чистою силою; неудивительно, что монастырь привлекал к себе многих и
лучших людей. Как скоро разнесся по Киеву слух о подвигах Антония в пе-
щере, то подвижник не мог долго оставаться один: около него собралась
братия; бояре великокняжеские являлись к нему, сбрасывали боярскую одеж-
ду к ногам игумена и давали обет нищеты и подвигов духовных. Феодосий
поддержал и усилил славу нового монастыря. Еще Антоний вступил во враж-
дебное столкновение с великим князем Изяславом: последний, видя, что
вельможи покидают его двор для тесной пещеры Антония, рассердился на пе-
черских иноков, грозил выгнать их из Киева и раскопать их пещеры; зло-
бился на Антония за расположение его к Всеславу полоцкому, так что Анто-
ний принужден был искать убежища у князя Святослава в Чернигове. Несмот-
ря, однако, на такие неприязненные отношения Изяслава к монастырю, Фео-
досий взял сторону этого князя против брата его Святослава; когда черни-
говский князь отнял стол у старшего брата и все признали право сильного,
один игумен печерский не признал этого права, в одном Печерском монасты-
ре на ектениях продолжали поминать Изяслава как стольного князя и стар-
шего в роде; Святослав терпел и с уважением слушал увещания Феодосия. Не
один изгнанник Изяслав находил в печерском игумене своего ходатая: оби-
женный в суде шел с жалобою к Феодосию, и судья должен был перерешать
дело. У себя в келье Феодосий ходил за больным, расслабленным иноком, а
ночью, когда все успокаивалось, отправлялся в жидовскую часть города и
там вступал в споры с врагами своей веры. Но кроме Антония и Феодосия
Печерский монастырь выставил ряд проповедников христианства, епископов,
летописцев: св. Кукша, св. Леонтий, св. Исаия были его постриженниками;
постриженник же его Никон, убегая гнева Изяславова, ушел в Тмутаракань,
служивший убежищем для всякого рода изгнанников, и князей, и монахов.
Христианство было очень слабо распространено в Тмутаракани, о монахах не
имели там понятия; дикий народ объят был изумлением, когда увидал ино-
ческие подвиги Никона, толпами сходился смотреть на дивного человека и
скоро подчинился его влиянию: скоро мы видим этого Никона в челе народа,
посредником в сношениях его с князем. После этого неудивительно читать
нам в памятниках XII века следующие слова: "Подвиги св. монахов сияют
чудесами больше мирской власти, и ради их мирские вельможи преклоняют
главу свою пред монахами". Епископ Симон пишет к печерскому иноку Поли-
карпу: "Смотри, как уважают тебя здесь и князья и бояре, и все друзья
твои".
Монастыри распространялись и по другим городам: упоминаются монастыри
в Турове, Переяславле, Чернигове, Владимире Волынском, в княжестве Га-
лицком, Полоцке, Смоленске, Ростове, Новгороде Великом. Основаны были и
женские монастыри: в 1086 году великий князь Всеволод Ярославич перест-
роил в Киеве монастырь Андреевский, где постриглась дочь его девица Ян-
ка; она собрала около себя много монахинь и жила с ними по монастырскому
чину. Предслава, дочь полоцкого князя Георгия Всеславича, в молодости
ушла в монастырь, где уже была монахинею тетка ее, жена Романа Всеслави-
ча, постриглась здесь под именем Евфросинии, сначала выпросила у еписко-
па позволение жить при соборной Софийской церкви в голубце, где проводи-
ла время в списывании книг, продавала их и выручаемые деньги раздавала
нищим, потом основала свой монастырь при церкви св. Спаса, где постригла
родную и двоюродную сестру (дочь Бориса Всеславича) и двух племянниц;
наконец захотела видеть Иерусалим, где и скончалась в русском Богородич-
ном монастыре. Но не одни княжны и вдовые княгини постригались в полном
здоровье; встречаем и князя, произвольно оставившего волость и постриг-
шегося в Киево-Печерском монастыре: то был известный уже нам по летописи
Святоша, или Святослав - Николай Давыдович черниговский. Три года пробыл
он в поварне монастырской, работая на братию, рубя дрова и нося их на
своих плечах с берега в монастырь; потом три года служил привратником,
наконец перешел на службу при трапезе. По окончании искуса перешел жить
в свою келию, при которой развел сад, и никогда во всю жизнь не видали
его праздным, но всегда имел он в руках какое-нибудь дело, питался он
