платите, тогда не буду играть? И кто знает, может, и заплатили бы? Говорят,
в Ереване есть ( или был? Слышал лет семь назад, во времена СССР) некий
хирург-академик, которому несли взятки, лишь бы не он оперировал... Но ведь
Андрей замечательный скрипач, умеет и хорошо играть... Правда, теперь
желательны, господа, помедленнее вещи... Рука, рука. Но что о ней
говорить?! Андрей пил и не пьянел, хотя был голоден с утра, как в светлые
консерваторские годы... Но тогдато грели мечты о мастерстве и всемирной -
не меньше! - славе.
Всю-то я вселенную проехал -
нигде милой не нашел!..
Я в Россию возвратился -
сердцу слышится привет...
Открыл футляр - похожая на маленькую тупую женщину, красная скрипка
возлежала на черном бархатном ложе. Каждый раз нужно цепко ее хватать,
уговаривать, учить говорить чистым голосом. Скрипочка была недорогая -
видимо, беспородная. Андрей купил ее еще в юности в комиссионке - заработал
в речном порту за полтора месяца погрузкой картошки и цемента... Корпус по
цвету, как кипрейный мед или даже сургуч. С одного бока, на обечайке, -
царапина в виде буквы "V"... Впрочем, она аккуратно замазана прозрачным
лаком. Колки по форме несовременны - с крылышками, как у бабочек. В эфы
заглядывай, не заглядывай - никакой этикетки мастера на нижней деке не
увидишь. Но звук радостный, плотный, если не форсировать игру... Кто знает,
кому ранее принадлежал инструмент. Андрею покупка досталась в годы первого
исхода евреев из СССР... еще Брежнев был жив...
Имелась, правда, еще одна скрипка, на которой Андрей играл в
восьмидесятые годы, солируя в оркестре филармонии. Почти черная, плоская, с
чуть удлиненной "талией" - говорили, будто бы изделие Витачека... Но она
есть собственность филармонии, покоится ныне в специальном сером сейфе в
кабинете директора... доведется ли еще Андрею взять ее в руки?..
Выскочил на улицу. Нет ничего горше одиночества в позднелетние
вечера, когда уже рано темнеет, улицы пахнут фруктовой гнилью, когда низко
носятся ласточки в померкшем серо-багровом небе... впрочем, скорее всего,
летучие мыши. Да, да, морда одиночества - это сморщенная мордочка летучей
мыши, которая вцепилась лапками в твои волосы и нюхает их...
Постоял - вернулся в подъезд, сунул походя, машинально руку в почтовый
ящик - странно, шебаршит некая записка. Прошел к себе, включил свет: " Г.
Сабанов! (Раньше написали бы "Т." или "Тов." Сабанов. А "Г." - это как говно. Уж
пишите "Гос.") Мы приглашаем вас выступить у нас, в детском приюте по ул.
Свердлова, 3-А завтра, в 14 часов. К сожалению, оплатить игру не сможем, но
чем сумеем отблагодарим. Убедительная просьба - не отказать. Дети ждут."
Неразборчивая подпись.
Дети ждут? Хорошо, он сыграет им. Что исполнить? Вокализ Рахманинова?
"Лебедя" Сен-Санса? Ну и, если захотят петь, Андрей подыграет несчастным
сиротам... Детям надо бесплатно помогать. Он тоже был дите. Ей богу.
Спал, накрывшись с головой, и грезил музыкой... И до сих пор он так
спит, и до сих пор грезит. И всю жизнь ночами мерзнет...
2. СОН САБАНОВА
И вот иду я, как по льдинам, по облакам - и я предстал
перед суровым властелином всех этих рек, огней и скал.
Похож он чем-то на Толстого, и на Бетховена похож.
В одной руке - святое слово, в другой сверкает дух, как нож!
Я лепечу ему: скажите, мы Вашим движимы умом,
иль в муравьином общежитье своими мыслями живем?
Заранее, скажите, Боже, любая пишется судьба,
иль я могу свободно тоже, как Вы, туда лететь, сюда?
Иль все обман - и труд напрасный, и это только сны мои.
Я как машина в день ненастный не выскочу из колеи.
Иль есть простор, пусть малый, право, как у боксера, что в углу
подныривает влево, вправо - и выскочил... и я могу?!
И рек Господь страшнее грома, да так, что онемел я весь:
ты не доволен кровом дома? В тебе к чужому зависть есть?
В тебе от злобы кровь застыла? Что' гнешься, аки ствол свечи?
Уж не мечтаешь ли постыдно прелюбодействовать в ночи?
Или воруешь? В тайном блуде и пьянстве тратишь жизнь свою?
Но есть вокруг святые люди - не любишь их? - Я их люблю.
Я всех люблю и всех жалею. Но я хотел бы все же знать -
могу ль пойти тропой прямее, куда никто не станет звать?
Могу ль дерзнуть на то, о чем я мечтаю в самом сладком сне?
Иначе жизнь моя никчемна - как с черным спрутом на спине.
Иначе жизнь моя нелепа - я тридцать лет в толпе плетусь?..
Но потемнев, молчало небо. Пила и пела наша Русь.
А может, сами сочинили мы Бога?.. Людям нужен стыд,
и нужен тот, кто в страшной силе нас всех, безмолвствуя, простит?
А чтоб ступни его весомей - он должен выше быть людей...
И снится мне земля соломой - с пожаром мчащимся по ней...
3.
Детский приют располагался в двухэтажном деревянном доме, обитом
зелеными плашками в "елочку". Одна из стен - левая, если смотреть с улицы,
с пустыря, - выпучилась, словно там некий карман, куда дети насовали
всякого своего добра. Дощатая крыша также казалась зеленоватой, но не от
краски - от плесени и наросшей травы. Зато над ней горделиво торчала
самодельная телеантенна и вертелся флюгер с жестяным петушком.
Ворот не было - от них сохранились выщербленные кирпичные столбы,
между которыми стояла женщина средних лет в белом халате, с ячменем на
левом глазу и шерстяной ниткой на правом безыменном пальце. Она держала в
руке пучок желтых хризантем.
- Вы Сабанов? - Она протянула человеку со скрипкой цветы. - Вера
Александровна. - Мятое доброе ее лицо улыбалось. - Мы уж боялись, что не
придете... Дети так готовились.
По скрипучей деревянной лестнице, где некоторые истертые ступени
напоминали седла, они поднялись на второй этаж.
- Сразу к людям? - волнуясь, спрашивала воспитательница. - А может, вам что
нужно? Вы скажите!
- В каком смысле? - нахмурился Андрей. Проклятая память... Почему-то
вспомнилась знаменитая фраза Державина, которого лицеисты с благоговением
ждали в зале, а он, появившись, с порога: "А где тут у вас, голубчики,
нужник?"
- Нет, нет, - повторил Андрей. - Мне ничего не нужно, я сразу.
Вошли в большую комнату. Увидев дядю с футляром, дети вскочили и
зааплодировали. Андрей, смущенно озираясь, кланялся. Видимо, это их
"красный уголок" - висят портреты Ломоносова, Гагарина, Ельцина и
Александра Матросова ( с каких же времен он сохранился тут - точно такой
висел в школе у Андрея?..) И конечно, неизбежный лозунг, начертанный зубной
пастой на красном ситце: "Учиться, учиться и учиться!" Фамилия Ленин
стерта, почти не угадывается - на этом месте клубится лишь бледное облачко.
Знали бы они, какая буря спит в этом облачке..
Андрей достал скрипку и смычок. Дети замерли. Собираясь в приют,
Андрей надел свой единственный приличный костюм с заштопанным еще Людмилой
левым локтем, но был, конечно, без галстука - хомуты на горле мешают
работать. Впрочем, любимую "бабочку" вишневого цвета нацепил бы для
важности, да потерял на каких-то поминках еще зимой...
Среди детишек, которые сидели поближе, Андрей сразу выделил для
себя главного слушателя (он всегда так делал) - мальчика лет шести-семи в
сиротской белой рубашке. Стриженый наголо, красноухий малыш уставился на
гостя с трогательной гримаской - вот-вот расплачется. Наверное, любит
музыку.
- Дети, вот это - скрипка, вы, конечно, знаете. Она из дерева и
струн, как гитара. Когда-то считалась вульгарным инструментом простого
народа. Но постепенно все поняли - это божественный, самый таинственный
источник наслаждения. Она может петь, как человек... - Андрей повел рукой,
и нежная мелодия пролетела по комнате. - Может - как флейта. - Андрей
приложил смычок в самом низу, у подставки - и возник свистящий звук... А
если вот эту штуку надеть сверху... гребешок... - Он посадил на струны
сурдинку. - Голос у скрипки становится тихий, ласковый, как у мамы... - Ох,
зря он сказал, как у мамы. Сразу глаза у детей намокли. И торопясь отвлечь
музыкой повеселей, Андрей заиграл менуэт Боккерини...
Дети слушали, затаив дыхание, открыв рты, а стриженый мальчик - весь
точно обмирая, наклонился вперед, веки как у птички легли на зрачки... И
когда Андрей закончил, и все захлопали в ладоши, он не сразу опомнился и
тоже захлопал зябко согнутыми ладошками.
В детстве Андрей точно так же обостренно воспринимал музыку. Не
отходил от радиотарелки. А когда мама привезла из города патефонную
пластинку и под иглой сверкающий страшный оркестр и хор грянули что-то
мучительное и мрачное из оперы "Мефистофель", Андрей, корчась, лег на пол,
словно ему в живот ткнули гвоздем... Его трясло, как электрическим током.
Исполнив для детей вокализ Рахманинова, скрипач увидел - бледный
мальчишка спрятал от холода и переживаний руки меж коленками. И Андрей
заиграл песенку про Антошку, которого зовут копать картошку...
А ведь у Сабановых мог быть такой сынок. И уже намечался ребенок,
засветился, как новая звезда в космосе... Но скудость жизни и устойчивое
неверие Люси в талант мужа привели к беде - жена тайком сбегала в
больницу... Если бы хоть немного помедлила!.. В связи с неким новым
праздником демократической России городские власти пошли на неслыханный шаг
- дали музыкантам филармонического оркестра квартиры. И им, Сабановым, тоже
выделили, и они с Люсей, не веря в свое счастье, переехали - да что
"переехали"?!. Пешком перебрались - с улицы на улицу - из общежития
химзавода в светлую двухкомнатную квартиру с кухней и ванной.
Но что-то уже надорвалось в их отношениях. Люся ночами плакала, а днем
злилась по любому поводу. И глядя однажды на ее пухлое кошачье лицо, Андрей
вдруг понял, что не любит ее. И даже в иные минуты ненавидит в глубине души
эти покатые плечи грузчицы пороховых мешков, квадратный зад... и особенно ее
теперешние поползновения как бы поинтересоваться музыкальной карьерой
Сабанова...
Но как бросишь человека? Мы все воспитаны на русской классической
литературе, проповедующей крест, который нужно достойно нести. К тому же
остались и в новом времени "советскими людьми". Вот если бы Люся
изменила... а тут просто не мила. Наверное, и ЗАГС не разведет? И
женился-то Андрей на Люсе легкомысленно: вернулся из армии - на танцах в ДК
Сибстали именно Людмила Николаевна Иванова первой попалась ему в горячие
нервные руки...
И что же теперь было делать? Андрей пил и, разумеется, не с ясного
разума пошел на грех. Он давно понял, видел ясно - рука больна (это лечить
умеют только за границей), и ему никогда уже не стать великим скрипачом...
И Андрей поехал летом к родственникам Люси, чего раньше избегал. Работая на
строительстве новой бани, позволил шурину, алкашу в темных очках, уронить
себе на пальцы тяжелые листы шифера... но перестарался в своем мазохизме...
Листы, поданные с кузова машины, скользнули друг по дружке и своими
извилистыми краями чуть не оттяпали, как тесто на пельмени, обе ладони
Андрея. Слава богу, косточки остались целы, но шрамы долго не заживали.
И вот квиты - Андрей теперь не будет мучить равнодушных к музыке людей
своей скрипкой, зато у Люси отныне есть квартира... готов уйти-с... Но
Люся, понимая, что это как бы она погубила окончательно судьбу музыканта,
настояла на размене... И уже сколько?.. года полтора Андрей Сабанов живет
одиноко в однокомнатной. Слышал, что Иванова будто бы вышла замуж за парня
из ее деревни - вместе учились в школе.
Дай ей бог счастья. Но, конечно, не с человеком искусства. Даже если
ты во прахе лежишь, волосами оброс, ракушками покрылся, женщина должна
верить в твои запредельные силы - иначе она не может считаться Музой...
Мальчик слушал скрипку - Сабанов играл неизбежного на подобных
концертах романс Свиридова из кинофильма "Метель" - и круглые глаза сироты
