честный человек? Ну, езжай на Соловки!.. Так он же хоть письмо имел!
-- Гиричевский. Отец двух фронтовых офицеров, он попал во время войны по
трудмобилизации на торфоразработки и там порицал жидкий голый суп (так
порицал-таки! рот-то всё же раскрывал!). Вполне заслужено он получил за это
58-10, 10 лет. (Он умер, выбирая картофельную конкуру из лагерной помойки. В
грязном кармане его лежала фотография сына, грудь в орденах.)
-- Нестеровский, учитель английского языка. У себя [дома], за чайным
столом рассказал жене и её лучшей подруге (так рассказал же!
действительно!), как нищ и голоден приволжский тыл, откуда он только что
вернулся. Лучшая подруга [заложила] обоих супругов: ему 10-й пункт, ей --
12-й, обоим по 10 лет. (А квартира? Не знаю, может быть -- подруге?)
-- Рябинин Н. И. В 1941-м, при нашем отступлении, прямо вслух заявил:
"надо было меньше песню петь -- "нас не тронешь, мы не тронем, а затронешь
-- спуску не дадим". Да подлеца такого расстрелять мало, а ему дали всего 10
лет!
-- Реунов и Третюхин, коммунисты, стали беспокоиться, будто их оса в шею
жалила, почему съезда партии долго не собирают, устав нарушают (будто их
собачье дело!..). Получили по десятке.
-- Фаина Ефимовна Эпштейн, пораженная преступностью Троцкого, спросила на
партсобрании: "А зачем его выпустили из СССР?" (Как будто перед ней партия
должна отчитываться! Да Иосиф Виссарионович может быть локти кусал!) За этот
нелепый вопрос она заслуженно получила (и отсидела) один за другим [[три
срока]]. (Хотя никто из следователей и прокуроров не могли объяснить ей, в
чём её вина.)
-- А Груша-пролетарка просто поражает тяжестью преступлений. Двадцать три
года проработала на стекольном заводе, и никогда соседи не видели у неё
икон. А перед приходом в их местность немцев она повесила иконы (да просто
бояться перестала, ведь гоняли с иконами) и, что особенно отметило следствие
по доносу соседок -- вымыла полы! (А немцы так и не пришли.) К тому ж около
дома подобрала красивую листовку немецкую с картинкой и засунула её в
вазочку на комоде. И всё-таки наш гуманный суд, учитывая пролетарское
происхождение, дал Груше ТОЛЬКО 8 лет лагеря да три года лишения прав. А муж
её тем временем погиб на фронте. А дочь училась в техникуме, но [кадры] всё
допекали: "где твоя мать?" -- и девочка [отравилась]. (Дальше смерти дочери
Груша никогда не могла рассказывать -- плакала и уходила.)
А что давать Геннадию Сорокину, студенту 3-го курса Челябинского
пединститута, если он в литературном студенческом журнале (1946 г.) написал
собственных две статьи? Малую катушку, 10 лет.
А чтение Есенина? Ведь всё мы забываем. Ведь скоро объявят нам: "так не
было, Есенин всегда был почитаемым народным поэтом". Но Есенин был --
контрреволюционный поэт, его стихи -- запрещенная литература. М. Я. Потапову
в рязанском ГБ выставили такое обвинение: "как ты смел восхищаться (перед
войной) Есениным, если Иосиф Виссарионович сказал, что самый лучший и
талантливый -- Маяковский? Вот твое антисоветское нутро и сказалось! "
И уж совсем заядлым антисоветчиком выглядит гражданский лётчик, второй
пилот "Дугласа". У него не только нашли полное собрание Есенина; он не
только рассказывал, что крепко и сытно жили люди в Восточной Пруссии, пока
мы туда не пришли, -- но он на [диспуте] в лётной части вступил в публичный
спор с Эренбургом по поводу Германии. (По тогдашней позиции Эренбурга можно
догадаться, что летчик предлагал быть с немцами помягче.) *(3) На диспуте --
и вдруг публичный спор! Трибунал, 10 лет и 5 намордника.
И. Ф. Липай в своём районе создал колхоз на год раньше, чем это было
приказано начальством -- и совершенно добровольный колхоз! Так неужели же.
уполномоченный ГПУ Овсянников мог эту враждебную вылазку перетерпеть? Не
надо мне твоего хорошего, делай моё плохое! Колхоз объявлен был кулацким, а
самого Липая, подкулачника, потащили по кочкам...
Ф. В. Шавирин, рабочий, на партсобрании сказал вслух (!) о завещании
Ленина! Ну, уж страшней этого и быть ничего не может, это уж -- заклятый
враг! Какие зубы на следствии сохранились, на Колыме в первый год потерял.
Вот какие ужасные встречались преступники по 58-й статье! А ведь еще
бывали злоехидные, с подпольным вывертом. Например, Перец Герценберг, житель
Риги. Вдруг переезжает в Литовскую Социалистическую Республику и там
записывает себя [польского] происхождения. А сам -- латышский еврей. Ведь
здесь что' особенно возмутительно: желание обмануть своё родное государство.
Это значит, он рассчитал, что мы его в Польшу отпустим, а оттуда он в
Израиль улизнет. Нет уж, голубчик, не хотел в Риге -- езжай в ГУЛаг. Измена
Родине через намерение, 10 лет.
А какие бывают скрытные! В 1937 г. среди рабочих завода "Большевик"
(Ленинград) обнаружены бывшие ученики ФЗУ, которые в 1929 г. присутствовали
на собрании, где выступал Зиновьев. (Нашлась регистрация присутствующих,
приложенная к протоколу). И 8 лет скрывали, прокрались в состав
пролетариата. Теперь все арестованы и расстреляны.
Сказал Маркс: "государство калечит самого себя, когда оно делает из
гражданина преступника". *(4) И очень трогательно объяснил, как государство
должно видеть в любом нарушителе еще и человека с горячей кровью, и солдата,
защищающего отечество, и члена общины, и отца семейства, "существование
которого священно", и самое главное -- гражданина. Но нашим юристам читать
Маркса некогда, особенно такие непродуманные места. А Маркс, если хочет,
пусть наши инструкции почитает.
Воскликнут, что весь этот перечень -- чудовищен? несообразен? Что
поверить даже нельзя? Что Европа не поверит?
Европа конечно не поверит. Пока сама не посидит -- не поверит. Она в наши
глянцевые журналы поверила, а больше ей в голову не вобрать.
А мы? Лет пятьдесят назад -- ни за что б не поверили. Да и сто лет назад
бы не поверили. Белинский, Чернышевский -- эти бы не поверили. А копнуть
штыка на три-на четыре, туда к Петру да пораньше -- так отчего б и не
поверить? Что ж тут худого, это испокон:
-- тюремный сторож Сенька рек: "Не дери моей бороды! Мужик я государев --
так и борода моя -- государева?" 58-я, бит батогами нещадно.
-- десятник стрелецкий Ивашко Распопин показал перст и молвил: "Вот де
тебе с государем". 58-я, бит батогами нещадно.
-- посадский человек Блестин, казаков ругая: "Глуп князь великий, что
вас, казаков поит и кормит". 58-я, бит батогами нещадно.
-- сынчишко боярский Иван Пашков: "Государь-царь выше святого Афанасия."
Дьячок Афанасьевской церкви Неждан: "А что же царь Афанасию молится?" (На
Святой было дело, пьяны оба.) Приговорила Москва беспристрастно: сына
боярского бить батогами нещадно, и дьячка бить потому ж". *(5)
По крайней мере все молчат. А это и надо.
В прежней России [политические] и обыватели были -- два противоположных
полюса в населении. Нельзя было найти более исключающих образов жизни и
образов мышления.
В СССР обывателей стали грести как "политических".
И оттого политические сравнялись с обывателями.
Половина Архипелага была Пятьдесят Восьмая. А политических -- не было...
(Если б столько было да настоящих [политических] -- так на какой [скамье]
уже бы давно та власть сидела! )
В эту Пятьдесят Восьмую угожал всякий, на кого сразу не подбиралась
бытовая статья. Шла тут мешанина и пестрота невообразимая. *(6) Зачислить в
Пятьдесят Восьмую был простейший из способов похерить человека, убрать
быстро и навсегда.
А еще туда же шли и просто [семьи], особенно жены ЧээСы. Сейчас привыкли,
что в ЧС забирали жен крупных партийцев, но этот обычай установился поране,
так чистили и дворянские семьи, и заметные интеллигентские и лиц духовных.
(И даже в 50-х годах: историк Х-цев за принципиальные ошибки, допущеные в
книге, получил 25 лет. Но надо ж дать и жене? Десятку. Но зачем же оставлять
мать-старуху в 75 лет и 16-летнюю дочь? -- за недонесение и им. И всех
четверых разослали в разные лагеря без права переписки между собой.)
Чем больше мирных, тихих, далеких от политики и даже неграмотных людей,
чем больше людей, до ареста занятых только своим бытом, втягивалось в
круговорот незаслуженной кары и смерти, -- тем серей и робче становилась
Пятьдесят Восьмая, теряла всякий и последний политический смысл и
превращалась в потерянное стадо потерянных людей.
Но мало сказать, [из кого] была Пятьдесят Восьмая, -- еще важней, [как её
содержали] в лагере.
Эта публика с первых лет революции была обложена вкруговую: режимом и
формулировками юристов.
Возьмём ли мы приказ ВЧК No. 10 от 8.1.21., мы узнаем что только рабочего
и крестьянина нельзя арестовать без основательных данных -- а интеллигента
стало быть можно, ну, например по антипатии. Послушаем ли мы Крыленко на V
съезде работников юстиции в 1924 году, мы узнаем, что "относительно
осужденных из классово-враждебных элементов... исправление бессильно и
[бесцельно]". В начале 30-х годов нам еще раз напомнят, что сокращение
сроков классово-чуждым элементам есть правооппортунистическая практика. И
так же "оппортунистична установка, что "в тюрьме все равны", что с момента
вынесения приговора как бы прекращается классовая борьба", что "классовый
враг начинает "исправляться". *(7)
Если это всё вместе собрать, то вот: брать вас можно [ни за что],
исправлять вас бесцельно, в лагере определим вам положение униженное и
доймём вас там классовой борьбой.
Но как же это понять -- в лагере да еще классовая борьба? Ведь
действительно, вроде -- все арестанты равны. Нет, не спешите, это
представление буржуазное! Для того-то и отобрали у политической Статьи право
содержаться отдельно от уголовников, чтоб теперь этих уголовников да ей же
на шею! (Это те изобретали люди, кто в царских тюрьмах поняли силу
возможного политического объединения, политического протеста и опасность её
для режима.)
Да вот Авербах тут как тут, он же нам и разъяснит. "Тактика
перевоспитания основана на классовом расслоении", "опереться на наиболее
близкие пролетариату слои" *(8) (а какие ж это -- близкие? да "бывшие
рабочие", то есть [воры], вот их-то и натравить на Пятьдесят Восьмую!),
"перевоспитание [невозможно без разжигания политических страстей]" (это --
буквальная цитата!).
Так что когда жизнь нашу полностью отдавали во власть воров -- то не был
произвол ленивых начальников на глухих лагучастках, то была высокая Теория!
"Классово-дифференцированный подход к режиму... непрерывное
административное воздействие на классово-враждебные элементы" -- да влача
свой бесконечный срок, в изорванной телогрейке и с головой потупленной -- вы
хоть можете себе это вообразить? -- [непрерывное административное
воздействие] на вас?!
Всё в той же замечательной книге мы читаем даже перечень приёмов, как
создать Пятьдесят Восьмой невыносимые условия в лагере. Тут не только
сокращать ей свидания, передачи, переписку, право жалобы, право передвижения
внутри (!) лагеря. Тут и создавать из классово-чуждых отдельные бригады,
[ставить их в более трудные условия] (от себя поясню: обманывать их при
замере выполненных работ) -- а когда они не выполнят норму -- объявить это
вылазкой классового врага. (Вот и колымские расстрелы целыми бригадами!) Тут
и частые творческие советы: кулаков и подкулачников (то есть лучших сидящих
в лагере крестьян, во сне видящих крестьянскую работу) -- не посылать на
сельхозработы! Тут и: высококвалифицированному классово-враждебному элементу
