новым именем. Отращу снова, если захочешь.
Она и сама как будто совершенно изменилась, томное любовное
настроение уступило место резкой деловитой эффективности, как раньше. За
последним завтраком из сладкой желтой папайи с свежим соком лайма она
объясняла свои намерения и быстро просматривала содержимое конверта цвета
буйволовой кожи, который секретать положил рядом с ее тарелкой.
В конверте оказался красный израильский дипломатический паспорт.
- Я буду жить под именем Руфи Леви, - она взяла толстую стопку
авиабилетов, - и решила вернуться в Иерусалим. Там у меня есть дом. Он не
на мое имя, и не думаю, чтобы кто-нибудь за пределами "Моссада" о нем
знал. Идеальное убежище, и совсем рядом с моим контрлем из "Моссада".
Попробую помочь тебе, если смогу, добыть информацию для твоей охоты...
Она протянула ему листок машинописи.
- Здесь телефонный номер "Моссада", по которому ты можешь оставлять
для меня сообщения. На имя Руфи Леви.
Он запомнил номер, а она продолжала говорить, потом смяла листок.
- Я изменила план своего отъезда, - сказала она. - Мы пойдем на яхте
в Бора-Бора. Туда всего сто миль. Я заранее свяжусь по радио. Друзья
встретят меня на берегу после наступления темноты.
Они с погашенными огнями прошли по узкому проливу в кораллах,
лодочник Магды пользовался только светом заходящей луны и своими знаниями
островов.
- Я хотела, чтобы Хапити видел, что я живой схожу на берег, -
негромко прошептала она, прижимаясь к Питеру в последние минуты перед
расставанием. - Я не преувеличиваю опасность местной полиции, если мы
хотим, чтобы Калиф подумал то, что нам нужно. Хапити будет молчать, -
заверила она, - и поддержит твой рассказ о нападении акулы, разве только
ты прикажешь ему рассказать правду.
- Ты обо всем подумала.
- Я только что нашла вас, мсье, - усмехнулась она, - и не хочу снова
потерять. Решила даже поговорить с начальником полиции Таити, когда буду
там. Он мой старый друг. Когда вернетесь на Les Neuf Poissons, пусть мой
секретарь свяжется по радио с Таити...
Она продолжала негромко говорить, рассказывая во всех подробностях о
своих приготовлениях, и он не мог найти никаких упущений. Их прервал
негромкий оклик из темноты, и Хапити тут же выключил двигатели. По инерции
они продолжали приближаться к неясным очертаниям острова. О борт ударилось
каноэ, Магда быстро обняла Питера, прижалась ртом к его губам.
- Пожалуйста, будь осторожен, Питер, - все, что она сказала, потом
оторвалась от него и ступила в каноэ, и Хапити передал ей ее единственный
чемодан. Каноэ сразу оттолкнулось и исчезло в темноте. Некому было
помахать, и Питеру так было легче, но он продолжал смотреть с кормы во
тьму, когда яхта слепо пошла назад.
В груди у него образовалась какая-то пустота, как будто он потерял
часть самого себя; он попытался заполнить ее воспоминаниями о Магде,
которые позабавили его, потому что давали пример ее быстрого и
прагматичного мышления.
- Когда на рынке станет известно о твоей смерти, акции Альтмана
полетят вниз. - Он подумал об этом во время их разговора в последнее утро.
- Я этого не сообразил. - Его угнетало это осложнение.
- Я сообразила, - безмятежно улыбнулась она. - Полагаю, что за первую
неделю они упадут на сто франков.
- И это тебя не тревожит?
- Нет. - Она неожиданно озорно улыбнулась. - Я сегодня утром послала
телекс в Цюрих. Приказала скупать акции. Думаю получить прибыль - не менее
миллиона франков, когда акции вернутся к норме. - И снова озорной блеск
зеленых глаз. - Должна ведь я иметь компенсации за все эти неудоства, tu
ne penses pas? [Ты не думаешь? (фр.)]
И хотя он улыбнулся воспоминанию, пустота внутри оставалась.
Питер послал "трислендер", который привез на Les Nuef Poissons
представителей таитянской полиции, и затем последовали два дня вопросов и
заявлений. Почти все жители островов пожелали дать свои показания полиции,
потому что на островах редко случались такие волнующие происшествия.
Почти все заявления представляли собой похвальне речи "госпоже
баронессе" под аккомпанемент плача и жалоб. Но свидетельства очевидца мог
дать только Хапити, и он всячески пользовался своим важным положением,
разукрашивая историю и прибавляя все новые подробности. Он даже смог
назвать акулу "смертоносной белой" - английское название удивило Питера,
но потом он вспомнил, что в видеотеке острова есть фильм "Челюсти"; именно
он, несомненно, послужил источником вдохновения лодочника. Хапити описывал
клыки акулы, длинные и острые, как ножи для рубки тростника, он изобразил
звук, с каким они сомкнулись на "госпоже баронссе" - Питер с удовольствием
заткнул бы ему рот кляпом, чтобы помешать дальнейшему полету воображения,
но на полицейского сержанта это произвело большое впечатление, и он
удивленными восклицаниями подбадривал Хапити, чтобы тот продолжил.
В последний вечер на берегу был устроен прощальный пир в честь Магды.
Это был трогательный ритуал, и Питер обнаружил, что и на него он
действует. Женщины островов раскачивались и плакали на берегу, бросали
цветы в прибой, который относил их за рифы.
Питер на следующее утро вместе с полицией улетел на Таити-Фааа, и
полицейские оставались с ним, незаметно охраняя по пути в помещение
жандармерии города. Однако его встреча с начальником полиции оказалась
короткой и вежливой; Магда явно уже подействовала здесь; и хоть начальник
полиции и не стал подмигивать и подталкивать локтем, его прощальное
рукопожатие было крепким и дружественным.
- Друг госпожи баронессы - наш друг. - Говоря, он использовал
настоящее время и отвез Питера в аэропорт в машине полиции.
Самолет рейса УТА садился в Калифорнии сквозь сернистый, обжигающий
глаза слой желтого воздуха, который застаивается между морем и горами.
Питер не выходил из аэропорта; он побрился и переодел рубашку в мужском
туалете, потом в салоне первого класса рейса Пан Ам отыскал номер "Уолл
Стрит Джорнел". Он был датирован предыдущим днем, и сообщение о смерти
Магды Альтман помещалось на третьей странице. Большая колонка, и Питер
поразился тому, насколько сильна была связь "Альтман Индастриз" с
американскими финансами. Перечислялся целый комплекс владений, затем
следовала краткая биография барона Аарона Альтмана и его вдовы.
Сообщалось, что, по данным таитянской полиции, смерть произошла во время
глубоководного ныряния в обществе друга - генерала Питера Страйда; причина
смерти - нападение акулы. Питер почувствовал мрачное удовлетворение от
упоминания своего имени. Калиф, кто бы он ни был, прочтет это и сделает
соответствующее заключение. Теперь Питер может чего-то ожидать; он сам не
знал, чего именно, но чувствовал, что его начинает притягивать к центру,
как кусочек железа к магниту.
Он умудрился с час поспать в кресле, прежде чем стюардесса разбудила
его. Самолет садился в аэропорту Лондона "Хитроу".
Он позвонил своей невестке Пат Страйд из аэропорта. Она обрадовалась,
услышав его голос.
- Стивен в Испании, но завтра еще до ланча я надеюсь увидеть его
дома, если встреча пройдет так, как он ожидает. Они хотят построить
большой комплекс полей для гольфа в Сан-Истабане... - Стивен владел
множеством туристических отелей на побережье Испании, - ...и Стивену
приходится улаживать всякие вопросы с испанскими властями. Почему бы тебе
сегоня вечером не приехать в "Тисовое Аббатство"? Здесь Алекс и Присцилла,
на уикэнд соберутся гости... - Он слышал по ее расчетливому тону, что она
инстинктивно пробегает список вероятных пар для Питера.
Согласившись, он повесил трубку, набрал кембриджский номер и
почувствовал облегчение, когда ответил муж Синтии Джордж Барроу.
"Даже встреча с интеллектуалом-большевиком лучше, чем с бывшей женой
невротичкой", - подумал он, тепло здороваясь с отчимом Мелиссы-Джейн.
Синтия была на собрании ассоциации жен профессоров, а Мелисса-Джейн
участвовала в постановке оперы Гилберта и Салливана в местном
драматическом обществе.
- Как она? - спросил Питер.
- Я думаю, теперь все в порядке, Питер, Рука зажила. Она как будто
успокоилась... - Они поговорили еще несколько минут, и разговор иссяк.
Единственное, что у них было общего, это две женщины.
- Передай привет Мелиссе-Джейн, - сказал Питер и на пути к стойке
"Эйвис" [Компания по прокату автомобилей] взял со стенда экземпляр
"Файнешнл таймс". Взял в аренду компакт и, ожидая, пока его приведут,
быстро просмотрел страницы газеты, ища упоминаний о Магде Альтман. Нашел
на внутренней странице обложки, это явно было продолжение сообщения о ее
смерти. На лондонской и европейских фондовых биржах реакция была очень
сильная, на парижской бирже падение акций Альтмана в сто франков, которое
она предвидела, уже было превзойдено, и снова в связи с обстоятелствами ее
смерти кратко упоминалось его имя. Он был доволен и этим, и тем, что
предвидения Магды сбываются и ее решение покупать акции правильное. В
сущности все идет даже слишком гладко. Он почувствовал холод предчувствия
на спине - его собственный барометр, предвещающий опасность.
Как всегда, приезд в "Тисовое Аббатство" словно возвращение домой, и
Пат встретила его на гравии у подъездной дороги, поцеловала с сестринской
нежностью и взяла его за руки, чтобы провести в старый дом.
- Стивен обрадуется, - пообещала она. - Я думаю, он позвонит сегодня
вечером. Он всегда звонит, когда уезжает.
На тумбочке у кровати в комнате для гостей, выходящей на конюшни и
всегда отводимой Питеру, ждал конверт. Сообщение было отправлено из
аэропорта Бен Гуриона, Тель-Авив. В нем было только одно слово - заранее
обусловленный с Магдой сигнал о том, что она добралась благополучно и без
осложнений. Сообщение вызвало у него острую боль желания, и он лежал в
глубокой горячей ванной и думал о ней, вспоминая мелкие подробности
разговоров, всего того, что они испытали вместе. И неожиданно все это
приобретало огромную ценность.
Вытираясь, он критически рассматривал в зеркале свое отражение. Он
худ, жесток и загорел под солнцем Тихого океана, как араб в пустыне.
Следил за игрой мышц под загорелой кожей и знал, что сейчас он готов, как
никогда. Магда в безопасности, она вне пределов досягаемости когтей
Калифа, и теперь всю свою энергию он может сосредоточить на этой -
инстинкт говорил ему, что финальной - стадии охоты.
Обмотавшись полотенцем, он прошел в свою спальню и лег на кровать,
ожидая времени коктейлей в налаженном и жестко упорядоченном хозяйстве Пат
Страйд.
Он думал, почему же так уверен, что ниточка приведет его к Калифу,
ведь она кажется такой тонкой. Но уверенность его была стальной, а сталь -
в его сердце.
Он снова обдумал все перемены в жизни, которые произошли после
первого зловещего появления Калифа. Смертоносные выделения разложения,
которые Калиф рспространяет вокруг себя, как ядовитый туман, как будто
полностью поглотили Питера.
Он подумал о казни светловолосой девушки в Йоханнесбурге; казалось,
это произошло тысячу лет назад; с легким удивлением он понял, что это было
не годы, а месяцы назад.
Подумал о том, как готов был убить и Кингстона Паркера, и Магду, и
понял, что контакт с насилием способен ожесточить, заставить отказаться от
принципов, с которыми он прожил почти сорок лет и которые считал
незыблемыми.
И если это так, то что будет после Калифа - конечно, если удастся
уничтожить его? Останется ли он сам прежним? Или слишком далеко выйдет за
