каждого - изысканная красная булавка, знак принадлежности к Суверенному
Воинскому Ордену Госпиталя Святого Иоанна в Иерусалиме на Родосе и
Мальте - древнему обществу, более известному как орден мальтийских
рыцарей. Третий - мужчина азиатского происхождения - был одет в простое
кимоно. Его звали Кендзо Исодзаки, и в тот день он был - после Симона
Августино, кардинала Лурдзамийского, - бесспорно, вторым по могуществу
человеком в Империи. Четвертая - женщина лет пятидесяти, узколицая
брюнетка - Анна Пелли Коньяни; по всеобщему мнению - вероятная преемница
Исодзаки и (по слухам) давняя любовница женщины-архиепископа с планеты
Возрождение-Вектор.
Когда кардинал Лурдзамийский вошел в приемную, все четверо встали и
поклонились. Монсеньор Лукас Одди был единственным наблюдателем, и он
стоял поодаль от стола, скрестив руки на груди; исполненные муки глаза
Каро-тановского Христа в Гефсиманском саду смотрели на собравшихся из-за
Черного плеча монсеньора.
Эрон и Хей-Модино выступили вперед, чтобы преклонить колени и
поцеловать кардинальский перстень. Симон Августине небрежно махнул
рукой: соблюдение протокола здесь не обязательно. Торговцы заняли свои
места, и кардинал сказал:
- Мы старые друзья. В этой беседе я представляю в период временного
отсутствия Его Святейшества Святой Престол. Вы знаете: все и все, о ком
или о чем мы будем говорить сегодня, останется в этих стенах. - Кардинал
Лурдзамийский улыбнулся. - А эти стены, друзья мои, самые надежные во
всей Священной Империи.
Эрон и Хей-Модино натянуто улыбнулись. Исодзаки хранил
вежливо-благожелательное выражение. Анна Пелли Коньяни нахмурилась:
- Ваше преосвященство, могу ли я говорить свободно?
Кардинал выставил перед собой пухлую ладонь. Он никогда не доверял
людям, которые просят разрешения говорить свободно, равно как и тем, кто
клянется говорить искренне или любит употреблять выражение "честно
говоря".
- Разумеется, друг мой. Очень жаль, что в силу сложившихся
обстоятельств у нас сегодня так мало времени...
Анна Пелли Коньяни кивнула. Она поняла приказ быть краткой.
- Ваше преосвященство, мы просили об этой встрече потому, что можем
говорить с вами не только как верные члены Панкапиталистической лиги Его
Святейшества, но и как друзья Святого Престола и ваши друзья.
Кардинал Лурдзамийский вежливо кивнул. Его тонкие губы сложились
между складками жира в едва заметную улыбку.
- Разумеется.
Хельвиг Эрон откашлялся:
- Ваше преосвященство, Гильдия торговцев имеет вполне понятный
интерес в предстоящих выборах нового Папы...
Кардинал молча ждал продолжения.
- Наша цель сегодня, - продолжил Хей-Модино, - заверить ваше
преосвященство - и как госсекретаря Ватикана, и как потенциального
кандидата на избрание - в том, что Лига будет и впредь с величайшей
преданностью проводить политику Ватикана.
Кардинал Лурдзамийский едва заметно кивнул. Он все понял. Шпионская
сеть Исодзаки пронюхала о возможном мятеже в ватиканской иерархии.
Каким-то образом они подслушали самый тихий шепот в самых непроницаемых
для шепота комнатах; что-то типа: "Пора заменить Папу Юлия новым
понтификом". И Исодзаки узнал, что этим новым понтификом должен стать
Симон Августине, кардинал Лурдзамийский.
- В это печальное межвременье, - продолжила Коньяни, - мы сочли
своим долгом заверить вас, как в частном порядке, так и от имени нашей
организации, что Лига будет и впредь служить интересам Святого Престола
и Святой Матери Церкви, как она служит уже более двух стандартных
столетий.
Кардинал Лурдзамийский снова кивнул, ожидая продолжения, но никто
из представителей Гильдии торговцев не сказал более ни слова. На
мгновение Кардинал задумался, почему Исодзаки явился лично? "Чтобы
самому наблюдать мою реакцию, не полагаясь на отчеты подчиненных, -
понял он. - Старик полагается на свое чутье более, чем на кого-либо и
что-либо другое. - Симон Августино улыбнулся. - Верная политика". Он
выждал с минуту, пока тишина не стала совсем напряженной, и лишь затем
заговорил.
- Друзья мои, - пророкотал он, - вы и представить себе не можете,
как греет сердце бедного священника в наше скорбное время визит четырех
столь знатных и столь высокопоставленных особ.
Исодзаки и Коньяни остались невозмутимы, как инертный газ, но
кардинал заметил, что во взглядах двух других мелькнуло плохо скрываемое
предвкушение. Если кардинал примет их поддержку, пусть даже неявно, это
поставит Гильдию торговцев на один уровень с заговорщиками из Ватикана и
de-facto сделает их равными новому Папе.
Кардинал склонился над столом. Он мысленно отметил, что Кендзо
Исодзаки за все время разговора ни разу не моргнул.
- Друзья мои, - продолжил кардинал, - как добрые возрожденные
христиане, - он кивнул в сторону Эрона и Хей-Модино, - как
рыцари-госпитальеры, вы, несомненно, знакомы с процедурой избрания
нового Папы. Однако позвольте мне освежить вашу память. Кардиналы и их
интерактивные копии собираются в Сикстинской капелле. Существует три
способа, какими мы можем выбрать Папу: единогласным одобрением,
делегированием либо голосованием. При единогласном одобрении все
кардиналы, участвующие в выборах, движимые Духом Святым провозглашают
имя одного и того же человека как Верховного Понтифика. И каждый
выкрикивает eligo - "Я выбираю" - и имя того, кого мы единогласно
выбрали. При делегировании мы избираем нескольких - ну, скажем, десять -
кардиналов, чтобы они за нас сделали выбор. При голосовании кардиналы
голосуют тайно до тех пор, пока чья-либо кандидатура не наберет более
двух третей голосов. Потом, когда новый Папа избран, миллиарды зрителей
видят sfumata - белый дым, который означает, что у Церкви снова есть
Первосвященник.
Четыре представителя Гильдии торговцев хранили молчание. Каждому
была досконально известна процедура избрания Папы - и, разумеется, не
только древний механизм, но и интриги, давление, подтасовки, запугивание
и открытый шантаж - все то, что веками сопровождало выборы. И они начали
понимать, почему кардинал Лурдзамийский столь подробно объясняет
очевидные вещи.
- На последних девяти выборах, - продолжал кардинал, - Папа был
избран единогласно... непосредственным воздействием Духа Святого.
Кардинал Лурдзамийский замолчал на долгое тяжелое мгновение.
Монсеньор Лукас Одди стоял такой же неподвижный, как Христос на фреске,
и такой же бесстрастный, как Кендзо Исодзаки.
- У меня нет оснований полагать, - сказал наконец кардинал, - что
эти выборы пройдут иначе.
Руководители Гильдии торговцев замерли. Наконец Исодзаки слегка
склонил голову. Послание услышано и понято. В стенах Ватикана нет
никаких заговорщиков. А если и есть, кардинал Лурдзамийский держит все в
своих руках и в поддержке Гильдии торговцев не нуждается. Если ситуация
изменилась и время кардинала Лурдзамийского еще не пришло, Папа Юлий
вновь станет главой Церкви и Священной Империи Пасема. Исодзаки и его
люди ради неисчислимых прибылей и безграничного влияния, ожидавших их в
случае выигрыша, пошли на неимоверный риск. Теперь они столкнулись с
последствиями. Столетием раньше Папа Юлий за гораздо меньшее прегрешение
отлучил предшественника Исодзаки от Церкви с лишением крестоформа и
приговорил к жизни вне общества верных - к которому принадлежит,
разумеется, каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок на Пасеме и
на большинстве планет Священной Империи, - следовательно, к истинной
смерти.
- А сейчас - сожалею, но неотложные дела вынуждают меня покинуть
ваше приятное общество, - пророкотал кардинал.
Исодзаки, нарушая все протоколы, вскочил, бросился вперед и,
преклонив колени, поцеловал кардинальский перстень.
- Ваше преосвященство, - прошептал старый миллиардер.
На этот раз кардинал Лурдзамийский не встал и не вышел из комнаты
до тех пор, пока каждый из четырех самых богатых и самых влиятельных
коммерсантов не подошел выразить свое почтение.
На следующий день после смерти Папы Юлия звездолет класса
"архангел" совершил прыжок в пространство Рощи Богов. Это был
единственный "архангел", не приписанный к курьерской службе, он был
меньше других новых кораблей и назывался он "Рафаил".
Через несколько минут после выхода на постоянную орбиту от
"архангела" отделился челнок и с визгом вошел в атмосферу. На борту
находились двое мужчин и одна женщина. Все трое - как близнецы:
стройные, бледные, темноволосые, коротко стриженные. У каждого -
одинаково холодные глаза и одинаково тонкие губы. На каждом - строгий
красно-черный комбинезон. На запястье - комлог. Само их присутствие в
челноке было абсурдно - при переходе корабля класса "архангел" через
планково пространство все люди на борту гибнут, а воскресение происходит
лишь на третий день.
Эти трое не были людьми.
Выпустив крылья, челнок на скорости в три маха вошел в более
плотные слои. Сквозь дымку все отчетливее прорисовывалась поверхность
планеты тамплиеров, Рощи Богов, - бескрайняя выжженная земля, поля,
покрытые слоем пепла, селевые потоки, ледники и редкие зеленые секвойи.
Челнок пролетел на субзвуковой скорости над узкой лентой растительности,
выжившей в умеренном климате у экватора, дальше - вдоль реки к тому, что
осталось от Мирового Древа. Исполинский обугленный пень восьмидесяти
трех километров в диаметре на километр возвышался над равниной. Челнок
обогнул пень и лег на прежний курс - вдоль реки на запад, продолжая
снижаться. Он приземлился на плато, там, где река входит в узкое ущелье.
Двое мужчин и одна женщина сошли по трапу и оглядели местность. На
Роще Богов было утро, река бурлила на перекатах, ниже по течению в
густых зарослях щебетали птицы. Пахло хвоей, мокрой землей, золой и
чем-то еще - чужим и непонятным. Уже более двух с половиной столетий
прошло с тех пор, как этот мир испепелили с орбиты. Громадные
корабли-деревья тамплиеров, не успевшие выйти в открытый космос, сгорели
в пламени пожара, который бушевал на Роще Богов без малого век, и лишь
ядерная зима смогла загасить его.
- Осторожно! - предупредил мужчина, когда все трое спустились к
реке. - Она натянула моноволоконную нить.
Женщина кивнула и вытащила боевой лазер. Установив максимальную
дисперсию пучка, она веером развернула луч над поверхностью воды.
Невидимые волокна засверкали, словно покрытая утренней росой паутинка,
нити тянулись через реку, опутывали валуны, выныривали из белой пены
порогов.
Женщина выключила лазер.
- Там нам работать не придется.
Пройдя низиной вдоль берега, они вскарабкались по крутому
скалистому склону. Гранит оплавился еще при орбитальной бомбардировке,
но на одном уступе виднелись более свежие следы разрушений. У самой
вершины скалы, метрах в десяти от кромки воды, в камне был выжжен кратер
- идеальная чаша метров пяти в диаметре и с полметра в глубину. На
юго-восточном склоне, там, где застыл, сбегая к реке, поток лавы,
образовались черные каменные ступени. Поверхность кратера - темная и
гладкая - блестела, как полированный оникс в гранитной оправе.
Мужчина поднялся по ступеням, распластался на гладком камне и ухом
приник к скале. Мгновение - и он вскочил, дав знак своим спутникам.
- Отойди! - Женщина прикоснулась к комлогу. Они успели отступить
ровно на пять шагов, когда небо прорезало огненное копье энергетического
пучка. Птицы, истерически вереща, устремились под защиту деревьев.
