-----------------------------
Эта книга - для Джека Вэнса,
нашего лучшего творца миров.
Посвящаю ее памяти доктора
Карла Сагана - ученого,
писателя и учителя, который
лучше других выразил словами
благороднейшие мечты человечества.
Мы не субстанция, которая просто
существует. Мы - структуры,
которые увековечивают себя.
Норберт Винер
"Кибернетика, или Управление
и связь в животном и машине"
А в музыке - Божий перст,
в ней взрыв той воли могучей,
Что, законам высший закон,
мир из хаоса сотворила.
Скажите мне, где еще
нам даровано из трезвучий
Создать не какой-то аккорд,
а немеркнущее светило?
Роберт Браунинг "Аббат Фоглер"
Перевод Э Липецкой
Если то, что я сказал, окажется недостаточно ясным, а я опасаюсь,
что так оно и есть, то я верну тебя к месту, с какого начал этот ход
мыслей, то есть начал я с рассмотрения, как человека образуют
обстоятельства, - но что суть обстоятельства, как не пробные камни его
сердца? - но что суть пробные камни, как не искусы его сердца? - но что
суть искусы его сердца, как не укрепители или изменители его натуры? -
но что есть его измененная натура, как не его душа? - но чем была его
душа до того, как она явилась в наш мир и претерпела эти искусы, и
изменения, и совершенствования? Разум без Личности - а как созидается
эта Личность? Через посредство Сердца? А как Сердцу стать этим
Посредником, если не в мире Обстоятельств? И теперь ты, полагаю, вместе
с Поэзией и Богословием можешь возблагодарить свои Звезды, что мое перо
не столь уж многоречиво...
Джон Китc. Из письма к брату
Перевод И. Гуровой
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1
- Папа умер! Да здравствует Папа! - эхом прокатилось по внутреннему
двору замка Сан-Дамазо: Папа Юлий Четырнадцатый был найден мертвым в
своих покоях. Святой отец умер во сне. За считанные минуты новость
распространилась в тесном скоплении разномастных зданий, по-прежнему
называвшихся Ватиканским Дворцом, и пробежала по Ватикану со скоростью
искры в кислородной среде. Слух охватил комплекс ватиканских служб,
проскользнул сквозь ворота Святой Анны в Апостольский Дворец, достиг
ушей верных в соборе Святого Петра (архиепископ, служивший мессу,
оглянулся через плечо на беспрецедентный гул и шушуканье) и выплеснулся
на площадь, где толпились тысяч восемьдесят заезжих имперских чиновников
и туристов.
Выкатившись из Ватикана через Колокольную арку, весть разогналась
до скорости элементарной частицы, достигла скорости света и унеслась с
Пасема со скоростью, в тысячи раз превышающей световую. А в самом центре
событий, за древними стенами Ватикана, трезвонили фоны и комлоги,
передавая весть в громадный, наводящий ужас замок Святого Ангела, в
подвалы Инквизиции. Все утро в Ватикане негромко постукивали четки и
шелестели сутаны: служители Церкви, шепча молитвы, всматривались в
зашифрованные сообщения на комлогах, ожидая распоряжений сверху. Личные
коммуникаторы и импланты тысяч имперских чиновников, командования Флота,
политиков и служащих Гильдии торговцев буквально раскалились. Через
тридцать минут в пресс-службу Ватикана прибыли представители всех
информационных служб Пасема. Все ждали. В межзвездном сообществе, где
Церкви принадлежит абсолютная власть, новости в эфир поступают только из
официальных источников.
Ровно через два часа десять минут Церковь в лице госсекретаря
Ватикана кардинала Лурдзамийского официально подтвердила смерть Папы
Юлия Четырнадцатого. Слова кардинала были переданы через орбитальные
спутники и разнеслись по всему Пасему. Планета с населением в полтора
миллиарда душ (все - возрожденные христиане, носящие крестоформы,
практически все - и гражданские, и военные - на службе государства
Ватикан или в бюрократическом аппарате Священной Империи Пасема)
замерла, слушая сообщение с некоторым интересом. Двенадцать звездолетов
класса "архангел" стартовали с орбитальных баз. В момент квантового
прыжка все люди на борту погибли, но сообщение осталось в памяти
бортовых компьютеров и достигло шестидесяти планет и звездных систем,
где находились важнейшие епархии. Возвращаясь на Пасем,
курьеры-"архангелы" примут на борт некоторых кардиналов - они успеют как
раз к началу Конклава. Впрочем, большинство предпочтут остаться в своих
епархиях, страшась неизбежной смерти - даже в надежде гарантированного
воскресения, - и отправят интерактивную пластину с голограммой, где
записано их "eligo" [избираю (лат.).] за нового Верховного Понтифика.
Восемьдесят пять имперских кораблей с двигателями Хоукинга - в
основном сверхскоростные факельщики - готовились к разгону и выходу в
гиперпространство. Для членов экипажа путешествие продлится не больше
месяца, в реальном времени могут пройти годы. Но еще пятнадцать -
двадцать дней они будут ждать в пространстве Пасема, пока не завершатся
выборы нового Папы, чтобы затем разнести новости по ста тридцати менее
значительным епархиям Священной Империи, где архиепископы служат еще
миллиардам верных. А уже с центральных миров известие о смерти,
воскресении и переизбрании Папы достигнет самых маленьких систем, самых
дальних миров и мириадов колоний Окраины. И наконец, флотилия из двух с
лишним сотен беспилотных курьерских кораблей была выведена из ангара на
огромной астероидной базе - бортовые компьютеры ждут официального
сообщения о воскресении и переизбрании Папы Юлия, чтобы, разогнавшись до
субсветовых скоростей, войти в пространство Хоукинга и доставить
известия тем кораблям Священной Империи, которые несут службу на самой
границе, у Великой Стены, оберегая человечество от нашествия Бродяг.
Папа Юлий умирал уже восемь раз. У понтифика было слабое сердце, и
он отказывался от лечения, отвергая и хирургию, и нанопластику. Он
всегда придерживался убеждения, что Папа проживет столько, сколько ему
отпущено Богом, а после его смерти должен быть избран новый Папа. Тот
факт, что один и тот же Верховный Понтифик был переизбран уже восемь
раз, ни в чем его не разубедил. И сейчас, пока тело Папы Юлия готовили к
отпеванию, кардиналы начали приготовления к выборам.
Сикстинскую капеллу закрыли для туристов и внесли в нее древние
высокие деревянные кресла под балдахинами для восьмидесяти трех
кардиналов, которые будут присутствовать во плоти. Для тех, кто должен
передать свой голос, установили голографические проекторы и подключили
интерактивные матрицы. Перед алтарем поставили стол для декана
кардинальской коллегии и двух кардиналов - его помощников. На стол
положили карточки, суровую нить, иголки, ящик, серебряное блюдо, льняные
одежды и прочие необходимые для выборов предметы и накрыли все белым
льняным полотном. Двери капеллы закрыли, заперли и тщательно опечатали.
Снаружи поставили швейцарских гвардейцев в полной боевой броне с
энергетическими ружьями на изготовку. Такой же пост разместили у входа в
часовню воскрешения.
Согласно древнему протоколу, выборы должны состояться не ранее чем
через пятнадцать и не позднее чем через двадцать дней. Итак, все было
готово.
Некоторые толстяки несут свое бремя как наказание, зримый образ
собственной слабости и лени. Другие царственно принимают его как видимый
знак возрастающего могущества. Симон Августино кардинал Лурдзамийский
принадлежал к последней категории. Он выглядел на хорошие шестьдесят
стандартных лет - и сохранял свою внешность уже более двух столетий
активной жизни и успешных воскрешении. Лысоватый, круглолицый, с тихим
приятным голосом, кардинал Лурдзамийский считался в Ватикане
олицетворением здоровья и бодрости. В самых узких кругах церковной
иерархии полагали, что кардинал Лурдзамийский - тогда еще молодой,
незаметный ватиканский чиновник - под руководством измученного болью
отца Ленара Хойта, гиперионского паломника, раскрыл тайну, превратившую
крестоформ в орудие воскрешения. И его - как и вновь скончавшегося Папу
- связывали с возрождением Церкви, стоявшей тогда на грани исчезновения.
Была в этой легенде доля истины или нет, но в тот день - в первый
день после девятой смерти Папы (и за пять дней до воскресения Его
Святейшества) - кардинал Лурдзамийский чувствовал себя превосходно.
Госсекретарь Ватикана, глава комиссии, осуществлявшей контроль за
двенадцатью Священными конгрегациями, и кардинал-префект самой
устрашающей и самой таинственной из них - Священной конгрегации
вселенской инквизиции, кардинал Лурдзамийский был самым могущественным
человеком курии. И в данный момент, пока тело Его Святейшества Папы Юлия
Четырнадцатого лежало в соборе Святого Петра, кардинал Лурдзамийский,
бесспорно, был самым могущественным человеком в Священной Империи.
Факт, не ускользнувший в то утро от внимания кардинала.
- Они уже здесь, Лукас? - пророкотал он, обращаясь к человеку,
который уже более двух стандартных столетий был его помощником и
доверенным лицом.
Высокий, степенный, величественный кардинал Лурдзамийский словно не
желал стариться. Тощий, костлявый, суетливый монсеньор Лукас Одди
выглядел стариком. Заместитель госсекретаря Ватикана и секретарь
секретного отдела, Одди больше был известен как Заместитель. Прозвище
"Секрет" также вполне подходило высокому угловатому бенедиктинцу: за
двадцать два десятилетия его безупречной службы никто - даже сам
кардинал Лурдзамийский - так и не узнал, о чем думает и что чувствует
этот человек. Отец Лукас Одди столь долго был верной правой рукой
кардинала Лурдзамийского, что Симон Августино давно уже воспринимал его
не иначе как бессловесного проводника своей воли.
- Их только что проводили в приемную, - ответил монсеньор Одди.
Кардинал Лурдзамийский кивнул. Больше тысячи лет назад - задолго до
Хиджры, когда человечество покинуло умирающую Землю и устремилось к
звездам, - в Ватикане сложился обычай проводить важные встречи не в
личных кабинетах, а в официальных приемных. Внутренняя приемная
госсекретаря Ватикана кардинала Лурдзамийского была маленькая, пять
квадратных метров, и не отличалась излишней роскошью. Круглый мраморный
стол стоял посреди комнаты, сквозь единственное окно виднелась
изумительная расписанная фресками крытая галерея; на стенах висели две
работы кисти Каро-тана, гения тридцатого столетия, - одна изображала
борение Христа в Гефсиманском саду, на другой Папа Юлий (точнее, отец
Ленар Хойт) принимал первый крестоформ из рук грозного, похожего на
гермафродита архангела, а сатана (в обличье Шрайка) бессильно взирал на
происходящее.
Четыре человека, сидевшие в приемной, предоставляли Исполнительный
совет Панкапиталистической лиги независимых католических межзвездных
торговых организаций, более известной как Гильдия торговцев. Двое -
Хельвиг Эрон и Кеннет Хей-Модино - во всем походили друг на друга:
изящные дорогие накидки, строгие модельные стрижки, тонкие
биомодулированные черты лица североевропейского типа Старой Земли, у
